Облепиховый остров - Николай Жданов

тот даже заявил, что Рем не является его отцом, и не стоит обращаться к нему как к сыну. Рем понял, что Эллиан уже точно знал об этом. Его любящая супруга умоляла его вернуться как можно скорее, не подозревая, что с ним происходит. Он, конечно же, старался не рассказывать ей весь тот ужас, который происходил в Большом городе и, в частности, с ним. Сегодня он обещал ей снова связаться.

За два часа до «сакрального обряда», Рем побрился и вышел на улицу. На этот раз на улицах было ещё больше народу. Рем заметил, что их количество растёт с каждым новым днём. Вероятно, при помощи психологических манипуляций, давлений, пыток они втягивали в свои ряды тех, кого поймали. Сусиды регулярно обходили дома, устраивали обыски и облавы, искали несогласных. Рем подслушал разговоры, в которых говорилось, что попавшихся подвергали допросам и тщательной проверке от самого рождения. Собирали всю информацию – данные о каждом человеке и его родственниках. К этому процессу активно привлекались доносчики и свидетели, симпатизанты сусидов, шпионившие и распространявшие информацию. Пойманных затем передавали комиссии, которая по своему методу устанавливала «врагов», выносила приговоры и отправляла их на суд. Вернее, на судилище. Людей, не представляющих опасность, просто принуждали платить налог и ходить на «служение». Последние дни ходили слухи, что сусиды собираются провести фильтрацию среди населения и проверки затронут всех, а не только подозреваемых. Эти слухи настораживали Рема, и он всё серьёзнее думал о побеге. Он думал об этом и сейчас, пока шел к «Священной Горе». Сотни людей шли впереди него, и сотни позади. Вокруг звучал плач женщин и детей. Уже издалека виднелась белая полоса на склоне «священной горы», идущая вертикально от вершины до низа. Это было матерчатое полотно, которое перестилали каждый день для жертвоприношений. Каждый день новое и чистое, чтобы оберечь «Святой Обруч» от осквернения. Вдали, у подножия горы, копошились маленькие фигурки людей, которые собирали куски и осколки деревянных кругов, отмывали их и передавали мастерам для реставрации, и далее – «священнослужителям» для освящения. Когда Рем и остальные приблизились, раздались трубные звуки. Людей начали сгонять и ставить в одну колонну. Впереди построили осуждённых, 12 человек. Им надели неподъёмные обручи, и они, с тяжёлыми муками, начали подниматься к вершине холма по избитой тропе.

Прошел ещё один ужасный день, усугубивший в душе Рема чувство отчаяния и безысходности. Единственное, что придавало ему стойкости, – это почти завершенные правки в программе PSI. Наступил определяющий момент, когда он осознал, что готов полностью интегрировать Капио в своё устройство. Со стороны профессиональной части профессора Керна – тоже всё было готово. Трансплантация прошла удачно, заняв всего неполный час. Под воздействием гипнотического экрана голограммы, Рем приступил к последним настройкам и запуску системы. Это был решающий момент, от которого зависел успех всей операции. Он повторял себе: «Я делаю это для тебя и Эллиана».

– Софо! Софо?! Где ты? – повторил несколько раз Капио, пронизывая руками воду, будто он плыл куда-то. Сквозь прозрачную воду было видно, что его глаза закрыты, а на лице – выражение тревоги.

– Капио, проснись! Капио, ты слышишь меня? Почему он нас не видит? – удивился Рем, обращаясь к стоящему рядом профессору, но Керн лишь пожал плечами и покачал головой.

– Это необычно, кажется, его воспоминания отключили зрительную кору мозга. Попробуй поговорить с ним и сказать что-то, что может его активировать, – посоветовал профессор.

– Я здесь, Капио! Это я, Рем. Посмотри на меня.

– Софо? Ты здесь? – продолжал разговаривать Капио, будто сам с собой.

– Кто такой Софо? Кто это?

Голограмма восьмилетнего мальчика продолжала имитировать плавание в воде, то делая движения руками, то соединяя их и вытягиваясь вперёд стрелой.

– Провоцируй его! Вспомни важные для него имена, названия, слова-триггеры, – подсказывал профессор.

– Капио, услышь меня, я твой друг Рем, помнишь меня? Помнишь своего отца Диррана Фобба? У тебя есть сын Эллиан! – прокричал Рем всё, что пришло ему в голову.

Фигура мальчика остановилась, глаза Капио вдруг открылись, и, увидев перед собой Рема и профессора, он тут же «повзрослел», приняв вид, в котором Рем его последний раз видел при жизни. Вода вокруг Капио растворилась, и он уже держал на руках младенца.

– Эллиан? Так зовут моего сына, верно? Это он? – с нежностью посмотрел он на своего ребенка.

– Да, мой друг, это твой Эллиан.

– Такой маленький. Кажется, он засыпает. Но почему я его совершенно не чувствую, держу его, но ничего не ощущаю.

– Похоже, ты ничего не помнишь? А меня ты хотя бы узнаёшь, Капио?

– Это ты, Рем?

– Да, да!

– С трудом узнаю тебя, ты, кажется, стал намного старше… Но что мне нужно помнить?

– Тебе нужно вспомнить всё, Капио, иначе мне будет сложно что-то объяснить. Я полагаю, сейчас ты находишься в своих воспоминаниях, и, очевидно, в том моменте, когда ты последний раз видел своего сына. Постарайся вспомнить, что было после того, как ты уложил его спать?

– Но я только укладываю его, и он ещё не заснул, – Капио опять посмотрел на сына.

– Нет, Капио! Ты умер, и ты застрял в прошлом. Проснись, тебе нужно вспомнить, что было дальше.

После слов Рема образы Капио стали меняться, проносясь с огромной скоростью, и остановились на последних минутах его жизни. На этот раз Капио вглядывался в свои окровавленные руки. Позади него начал проявляться интерьер его номера из его воспоминаний: окно, абстрактная картина на стене, бра над кроватью – всё отразилось так, как он успел запечатлеть в своей памяти. Всё за его спиной казалось нечетким и размытым, возможно потому, что тогда он не обращал на это особого внимания и запомнил лишь мельком. Капио протянул к другу руку, Рем приблизился к нему и покачал головой.

– Мне очень жаль, друг мой. Я бы тоже хотел обнять тебя, но, к сожалению, этого не получится.

– Значит, у тебя получилось?

– Да, получилось, – ответил Рем, с трудом сдерживая свои эмоции и волнение.

– Я хочу увидеть Эллиана.

– Ты обязательно его увидишь.

– Он здесь? Позови его, я хочу увидеть своего малыша.

– Нет, его сейчас нет рядом. Он с Эль в Ч.

– В Ч.?

– Да, он живет там, и он уже не тот малыш, которого ты помнишь. Ему недавно исполнилось 12 лет.

– Но это было всего лишь вчера.

– Прошло много лет, Капио. Все эти годы ты оставался в «хранении», и всё это время я работал, чтобы снова увидеть тебя и, главное, чтобы ты мог увидеть Эллиана.

– Я хочу к нему. Когда