Облепиховый остров - Николай Жданов

– Куда ты идешь?

– Это какой-то страшный сон. Вы не поверите, но меня просят прийти на молебен на далекой горе.

– Сейчас? В решающий момент?

–Долго объяснять, сеньор. Вы пока работайте один, я постараюсь вернуться как можно скорее. И пожалуйста, не выходите!

– О, что за времена!

Когда Рем вышел на улицу, он увидел поразительное зрелище: люди, включая его соседей, которых он редко видел и некоторых даже не знал, хотя жил с ними много лет рядом, выходили из своих домов и молча шли в одном направлении. Кто-то шел в одиночку, а кто-то целыми семьями, включая стариков и детей. Стало понятно, что эти сусиды требуют послушания от всех без исключения. С чувством отчуждения он присоединился к безропотным «паломникам» и направился к указанному месту.

Холмы находились далеко за пределами их городка, не менее чем в 10 километрах. Путь был долгим, и когда они добрались до этих холмов, длинная колонна людей, руководимых одними сусидами и подстегиваемых другими, начала подниматься вверх на одну из них. Когда Рем, истекая потом и тяжело дыша, наконец поднялся на самую вершину этой платообразной горы, ему тут же указали на место в огромном круге людей. Некоторое время спустя на гору поднялся последний человек – измученный старик, побиваемый палками, несчастный примкнул к остальным и круг замкнулся.

В центре круга находился массивный деревянный обруч высотой с человеческий рост, несколько сусидских служителей держали его вертикально. Среди собравшихся поднимался гул из сотен беспокойных голосов, пока один из сусидов, видимо, самый главный, не приказал: «Тишина!» и все умолкли. Тот же человек, в длинной черной рясе, взглянул на всех строго и начал свою речь:

– Умолкните и послушайте слова Святой Суси, которые будут произнесены через меня. Слушайте и внимайте, рабы Всесильного Гоба! Мы собрались на эту молитву спустя столетия гонений и запретов от тех, кто отвернулся от Него и Его Дочери, и пренебрег священными обетами. Но сегодня этот собор объявляет, что эти времена ушли в прошлое. Сейчас мы хотим показать Гобу, что Его царство восстановлено на Земле! О, Всесильный Гоб, Твои заблудшие дети вернулись к Тебе и молятся о Твоей милости и прощении.»

Затем он оглядел всех вокруг и, энергично жестикулируя, продолжил:

– Долгое время они над нами издевались, долгое время они угнетали наше священное право хвалить нашего Гоба и приносить Ему наши дары. Сегодня они заплатят за свои деяния. Сегодня они заменят презренных свиней, коих мы приносим в жертву Гобу, ибо сами они еще более презренны.

«Главный Сусид» дал команду, и люди в черных мантиях внутри круга начали втаскивать связанных людей. Их привели к деревянному обручу, Рем подсчитал 12 человек. Затем сусиды начали привязывать одного к обручу за руки и ноги. Главный сусид снова заговорил:

– Пусть эти свиньи в человеческом облике переживут те страдания, которые пережила Святая Суси! Только так они смогут искупить свою вину и очиститься от грехов! Думаете, они будут страдать? Думаете, это слишком жестоко? Скажете, что мы жестоки? Нет, говорю вам нет! Эти счастливцы! Это люди, нашедшие свое спасение! И они должны быть благодарны нам, всем вам и Всесильному Гобу за то, что мы даруем им надежду на вечную жизнь! Возрадуйтесь, они избегут страдания до скончания веков, ибо Он всемилостив!

Он подал сигнал, и стражи «Святого Обруча» покатили обруч к склону холма.

– Прими эти жертвы, о Всесильный Гоб, в отмщение за Твою Дочь! Пусть Тобой будут прощены наши грехи! – воскликнул «священнослужитель».

Его вопли подхватили остальные сусиды и даже некоторые из круга согнанных людей, которое делали это не то из страха перед ними, не то это были новые одурманенные поклонники «Святого Обруча». Обруч на секунду остановили у самого края. Закланник неистово кричал и умолял о пощаде, но все было тщетно, и даже вызывало обратный эффект, ещё больше возбуждая палачей. Единодушный психоз экзальтированных сусидов достиг своего апогея. Кто-то из следующих жертв не выдержал и упал в обморок, но ему никто даже не попытался помочь. «Нет, они этого не сделают…», – с ужасом и наивной надеждой простонала женщина из числа «жертвенных свиней». Но вот под всеобщее аханье обруч отправился с холма вниз, быстро набирая обороты, подпрыгивая на кочках, с чудовищной скоростью достиг основания горы и, ударившись об большой валун, разбился вдребезги. Тело же, можно было только представить, разорвало на число разлетевшихся частей деревянной «машины убийства». В центр выкатили новый обруч.

Когда Рем, потрясенный от увиденного ужаса, вернулся с «соборной молитвы», его встретил не менее потрясенный доктор Керн.

– Это сработало, друг мой! Все работает так, как ты хотел! – ликовал доктор, то потрясая кулаками, то обнимая Рема.

Потом он заметил странный вид у Рема, тот казался весь подавленным и бледным.

– Что с тобой случилось?

– Ничего. Было слишком жарко, – ответил Рем, немного придя в себя.

– Не смей болеть, ведь мы у цели! – ободряюще похлопал доктор его по спине.

– Угу.

– Идем, я хочу, чтобы ты это посмотрел!

Доктор указал на дальнюю стену, на которой слегка подрагивая отображалась проекция человека, испускаемая лучами из небольшой коробочки под собой. Подойдя близко к нему Рем узнал одного из тех, с кем у него состоялась схватка. Его поразили не просто сходство, а четкость и быстродействие нейротрансмиссии, как это называл профессор, и чего так долго добивались они вместе. На лице, вернее, на эмуляции лица, играла каждая нервная мышца, мимика этого человека отражала весь спектр эмоций, которые он переживал в данную секунду. При виде их голограмма заметалась, пытаясь схватить что-то поблизости, но когда у него не получилось этого сделать, то он направился на них. Видя, что он никак не может приблизиться к доктору с Ремом, которые стояли перед ним в нескольких метрах, на лице этого человека появилось недоумение. Он ускорил шаг, а потом даже побежал, но каково же было его отчаяние, когда он наконец понял, что что бы он ни делал, все равно остаётся на том же месте.

– Я таким и представлял PSI, – пробормотал Рем, глядя безумными глазами на свое творение.

– Да! Да, Ремо! Сейчас приготовься, будет немного некомфортно, но я включу звук.

Профессор нагнулся к устройству. В это время голограмма попыталась его несколько раз ударить, но все его размахивания никак не покидали двухмерной световой плоскости.

– Ха-ха-ха, давай, попробуй ещё раз, попробуй ещё! – посмеялся Керн и, стоило ему покрутил реле громкости, как отчаянные