Экспедиция «Велес» - Екатерина Витальевна Белецкая

— Мы остановились на самом интересном месте, про науку, — сказал Ит, усаживаясь на землю. — Кажется, правитель разуверился в том, что пророк может ему помочь, и решил поменять тактику. Я прав?

— Не совсем, — покачала головой сказительница. Кисточки на её маске тоже качнулись, и Ит отрешенно подумал, что эти кисточки, пожалуй, чем-то похожи на усы, потому что расположены по бокам маски, и свисают вниз, выходя за её края. Когда-то, давным-давно, в одной из уже ставших прошлым жизней, Берта сказала, что лучше всего, наверное, кошкам, потому что только кошка может быть девочкой, и при этом с усами. Мало того, усы эту девочку только украшают. Данная речь, конечно, была обращена к их любимице, кошке Фишке, у которой на черной мордочке красовались роскошные белые слегка вьющиеся усищи, Берта в тот момент думала, что её никто не слышит, но Ит услышал, и долго потом улыбался этой простой и незамысловатой мысли. Кошачья девочка с усами. А ведь действительно…

— Почему не совсем? — спросил он. — Правитель решил обратиться к ученым. Так?

— Не совсем, потому что правитель не собирался прерывать общение с пророком, и переставать пользоваться его помощью. Он решил совместить одно и другое, — ответила сказительница.

— Ага, понятно, — кивнул Ит. — Спасибо за пояснение. Ну, в принципе, это вполне логично. По правилам игры я должен задать вопрос, чтобы продолжить, но сейчас я не уверен, тот ли у меня получится вопрос. Однако возьму на себя смелость, и спрошу. Скажи, правильно ли я думаю… как бы попроще… пророк, он самый главный среди пророков. Стало быть, ученый, с которым решил поговорить правитель, будет самым главным среди ученых?

— Верно, — кивнула сказительница. — Именно что самым главным. Вопрос принят, он правильный. Слушай, что происходило дальше.

* * *

— Я рад, что ты пришел, — правитель говорил уверенно и надменно. — И рад, что о своём желании прийти народу сообщил. Они тебя, я знаю, очень любят, и слушают. Им мнение твоё, наверно, важно. Немудрено — ты можешь и спасти, и научить, и сделать много пользы для них. И это правильно, наука нам нужна. Так вот, скажу, зачем позвал тебя я нынче. Задание моё на этот раз не будет вовсе связано с войной… на первый взгляд, но позже, может быть, мы это знание сумеем применить и там. Пока не суть. Скажи мне, как ты мнишь, возможно ли отсюда, из живого мира, уничтожить то, что в мире нашем не существует больше?

— Эммм… мой дорогой правитель… — голос был незнакомым, тихим, вкрадчивым, и негромким. — Если честно, я не понял. Ты хочешь изничтожить то, что было уничтожено… уже? Не стать мертвее мёртвым. Все мы знаем, что если кто-то эту жизнь покинул, он — мёртв. Бесповоротно. От него могла остаться только оболочка. Так, может, речь о ней? Коль так, то я рекомендую простые средства, всем известные давно. Как-то — огонь, что может очищать почти любое вещество, которое горит; кислоты, щёлочь, жернова, дробилки; ещё останки можно прятать в лёд, ещё…

— Нет, ты меня не понял, — ответил правитель с лёгким раздражением. — Толкуешь ты о разрушении тела, а я же говорю о том, что материальным не является. Оно остаться может после разрушенья. Так можно ли разрушить и его?

Наступила пауза, видимо, учёный напряженно размышлял над тем, что ему было сказано.

— Не думаю, что это в нашей власти, — ответил, наконец, учёный. — Наука ведь, мой дорогой правитель, имеет направление одно, а именно — работу с материальным, вещественным, и осязаемым предметом. Который видим, слышим, ощутим; он измеряем, потому доступен пониманью. Ты же говоришь про высшие материи сейчас.

— Вот говоришь ты — видим, — возразил правитель. — Если ви́дим, то, получается, он всё же измери́м? А если можно измерять, то, значит, и уничтожить можно.

— Если так, то да, наверно, да. Правитель, разреши тебя спросить. Ты говорил про призраки сейчас? А может, про духовные идеи, что способны смущать умы и к дерзости приводят ненужной?

— Первое, — правитель помолчал, а затем продолжил. — Я говорил о первом. Понимаешь, я тут подумал о чужих потерях. Вот, например, враги, которых мы недавно победили, решат придумать призрачное войско, а после на всех нас его нашлют — что будем делать? Как их одолеть? По мудрости своей я не могу не думать о подобном, ведь бывает такое, что сперва идея, потом реализация, а после — противник пал, ведь средства не имел ведущего к победе.

Снова наступила пауза, после которой ученый осторожно сказал:

— Так это правда? О подобном слышал я иногда от старых дев, давно уж непригодных, что любят на закате посидеть, и говорят про то, о чём не знают. Но я, увы, подумал — это сказки, не более…

— Конечно, это сказки, — в голосе правителя зазвучал сарказм. — А так же винтокрыл был сказкой, потому что, подумай сам, ну как способен воздух железку удержать? А может, сказкой был когда-то тот аппарат, которым измеряются лучи, которые не видно? Так вот, сейчас буквально окружен ты тем, что раньше в мире этом сказкой было. Поэтому ты не спеши с вердиктом о сказках, ты подумай лучше, чем победить возможно будет, если правда к нам явится всё то, о чём я раньше тебе сказал.

— Так… призрак… — учёный задумался. — Ну, хорошо. Но можно уточнить детали?

— Валяй, — согласился правитель.

— Во-первых, призрак — он совсем без плоти, но в то же время виден, — начал учёный. — Противоречие заметно здесь, ведь если что-то видно, то, значит, преломляются лучи, иначе бы не стало видно ничего. Так, значит… ммм… пусть призрак будет материален, немного, так, совсем чуть-чуть, но всё же.

— Это любопытно, — оживился правитель. — А ну-ка, продолжай.

— Что может нам давать такой эффект? — кажется, учёный обрадовался одобрению. — Вот взять, к примеру, пыль, причем такую, что получилась из мелкой фракции… чего-то, неважно, нам сейчас неважно, из чего. Так если это пыль, то сможем мы такую пыль развеять. И вместе с нею призрак пропадет.

— А если нет? — спросил правитель с интересом.

— А если нет… ммм… позволь ещё подумать. О! Понял! Водяной туман, и тут его опять