Млечный Путь, 21 век, No 1(50) 2025 - Уистен Хью Оден

- Может о жуках-скарабеях, которых изобрели Создатели и забыли на метановом спутнике? - робко произнес один из завсегдатаев наших посиделок Р17А2-Полудеревянный.

Полудеревянным он был по той причине, что в пылу экспериментов с живой материей кто-то да когда-то сделал ставку на целлюлозную клетку, мол та куда лучше защищена для жизни в условиях космических излучений, так и появились мыслящие существа с такой особенностью строения их организма. В свое время Полудеревянных было едва ли не большинство, и даже поговаривают это направление псевдо-эволюции считалось самым перспективным. Но потом что-то случилось у Создателей, какой-то конфликт, почему-то одни лаборатории были закрыты, другие как-то странно: то замерзли на спутниках Юпитера, то странным образом взорвались на Ганимеде, но после того линия захирела, новых разработок не появлялось и остались вот такие раритеты, как Р17А2 со встроенным квантовым хранилищем "души и сознания", прозябающем сейчас на заброшенной свалке отходов.

- Жуки-скарабеи? - задумался Странник - Можно и про них... Только это будет уже повтором. Их путь давно закончился, новых видов, насколько мне известно, не появляюсь, и если из забытой популяции что и осталось, то к ним не стоит вторгаться. Они и без того были созданы как разрушители, для зачистки отработанных миров, а после того, как с ними поступили Гуманисты-Создатели, то, боюсь, оставшиеся ушли в стадию вечной куколки и только и ждут того, чтобы поквитаться со всей Вселенной.

- Гуманисты? - переспросил больше смахивающий на робота с наложенными на металл искусственными мышцами и кожей Г7А3-Гуманоидный

- Это спорный вопрос, - углубился Странник. - Вопрос гуманизма - это вообще такой вопрос, что в наш век создания новых индивидуумов для расселения по Вселенной вызывает больше вопросов, чем дает ответов. Но они есть - эти Гуманисты, как бы кому от них ни хотелось избавится.

- Ну да ладно, - отмахнулся Странник. - Что-то мы сегодня слишком заговорились, а вы, как я понимаю, хотите новую историю.

- Да-да, - загудело с пару десяток глоток, ретрансляторов, встроенных горнов и бог весть его чего, на что только способен полет мысли Создателей.

- О чем бы на сей раз поговорить? - вроде бы задумался Странник. Он часто так делал, вроде выбирая, о чем сегодня поведать. Часто это была просто уловка, театральный жест - он уже давно решил, о чем сегодня расскажет, но натура Древнего, рожденного еще до Странников, обязывала.

- А почему тебя называют Древним? - вдруг выпалил самый молодой из нас. Его водоросли, адаптированные к поеданию космической радиации, кустом колыхались на том, что с некоторой натяжкой можно было назвать головой.

- Не перебивай, - вступился я, но Странник остановил меня жестом руки.

- Отчего же, отчего же, сдала, - сделал он мне жест рукой. - Я поясню. Все очень просто, и термин Древний вполне описывает мое состояние, потому что я родился еде до тех времен, когда появились Создатели. Они ваши Создатели. Но не мои.

- Это как же? - встрепенулись все присутствующие. - Как, Создатели не создали этот мир? Он существовал до Создателей? Тогда кто создал Создателей? А кто же тогда создал Странника? - роились вопросы

- Именно так! - пояснил Странник. - Создатели, которых вы знаете - это точно такая же модификация исходного биологического материала хомо сапиенс сапиенс, как и большинство из вас, и создал их, как ни странно, тоже Создатель.

Присутствующие заволновались, заскрипели металлические шарниры, потрескивали искусственные мышцы, жужжали фиолетовые водоросли, потрескивали мыслители, словом, все разнообразие соединенных воедино биологического, механистического, духовного и мыслительного пришло в движение. Роблинги разволновались.

- Тише-тише-тише, - я, как модератор этого действа, призвал к спокойствию присутствующих. И передал слово Страннику.

- О да, некое непонятное не то создание, не то набор алгоритмов и встроенных в нашу вселенную законов, привело к созданию предтечи ваших Создателей. - пояснил Странник.

И началась история.

- Кузя, сколько ты там будешь сидеть? - стучала в дверь Адриана, пытаясь выгнать из санузла Казимира. Последний любил поутру обстоятельно принять душ перед длинным и часто сложным трудовым днем, что очень бесило Адриану, которой тоже требовалось время для макияжа и утреннего моциона.

- Сейчас-сейчас, - отозвался Казимир, видимо, не очень спешивший уступить Адриане наполненный паром санузел.

- Ну, знаешь! - хотела устроить "скандал из-за двери" в очередной раз, как дом качнулся. Их высотных многоквартирный дом, где они проживали в квартире на 40-м этаже, именно не зашатался, а именно раз качнулся - будто волна прошла через него, тронула все на своем пути и так же, неизвестно откуда взявшись, неизвестно куда исчезла.

Когда минут пятнадцать спустя мокрый, с полотенцем в руках, Казимир покинул все же ванную, он застал вполне типичную картину. Обиженная Адриана вновь перекрывает совой льющийся из окна свет, отчего ее силуэт выглядит неестественно темным на фоне яркого солнечного света.

- Ну да ладно тебе, - попытался обнять ее Казимир, и ощутил, что на этот раз обида протекает как-то не так.

Адриана не дернулась, не развернулась, не принялась отчитывать его за то, что он в который раз обещал и в который раз не сдержал слово. Раз уж он так любит посидеть в ванной, пускай встает тогда на полчаса, на час раньше и... потому что и ей тоже, и она тоже, и так дальше нельзя...

Но всего этого не случилось. Адриана просто повернулась к нему, пристально так посмотрела глаза в глаза и произнесла что-то вроде: "Какая у тебя бледная кожа, стоило бы ее как-то защитить от разгорающегося солнца".

Казимир усмехнулся, отпустил какую-то шутку, налил себе чая к тостам и наблюдал как она направляется неспешно и грациозно, пребывая в глубокой задумчивости, в сторону ванной.

Он уходил раньше. Минут на двадцать, но раньше, а потому постучал перед уходом в ванную, снова пошутил о чем-то, в ответ ему был плеск воды и не более.

"Обиделась", - подумал он, вздохнул и покинул квартиру, закрыв за собой дверь.

День обещал быть... но в лифте, мчащемся с хорошей скоростью с высоты сорокового этажа вниз, случился первый приступ. Точнее, назвать его приступом было бы существенным преувеличением. Голова слегка закружилась, и ему показалось, что стенки лифта на миг не то чтобы изменили цвет, но как-то цветопередача изменилась. Это длилось лишь миг, и тут же действительность вновь приобрела привычный вид.

Спустя час мир вновь напомнил о себе, когда он