Наталья Ручей - Миндаль для Белки

Нет, он гораздо раньше понял, что встретил именно ту женщину, которую искал, иначе не сделал бы ей предложения, и не был настойчив, когда она выдумывала сотни причин отказать. Гейдж привлекала его не только внешне, его тянуло к ней что-то неуловимое, не поддающееся анализу. Любовь?

Это слово настойчиво кружило в голове, когда она уехала из дома Алистера и когда, вернувшись в МартинХолл, он вдохнул горечь одиночества. Она мерещилась в гостиной, в пустой постели, в ванной – стоило закрыть глаза, она бесцеремонно вторгалась в его сны и вытворяла такое, от чего любая девственница пришла бы в ужас. Она брала его. Разными, даже его бросающими в жар, способами. Она, как вторая кожа, окутывала его, проникая так глубоко, что становилось больно, и он, задыхаясь, пил из горла и, не глядя, отбрасывал пустую бутылку в сторону.

Гейдж стала частью его. Когда? Он не мог вспомнить, когда ее не было в нем.

Тейн вышел из кареты, дворецкий распахнул дверь. Его дворецкий, так как Гейдж и Артур остановились в одном из его Лондонских домов.

– Рад видеть вас, ваша светлость.

– Взаимно, Вилли. Леди Сейвудж дома?

– Отдыхает.

– А мисс Карлейн?

– В библиотеке, милорд. После прогулки уединилась с книгой.

Тейн отметил, что лучше с книгой, чем с Хэнскрафтом. Приведя его в чувство, они поспешили уехать, словно его общество было для них несносно.

– Вы уверены, что сами доедете домой? – в голосе Гейдж не было даже нотки сочувствия, и только глаза выдавали обеспокоенность.

– Хотите пригласить меня пересесть в экипаж? – Он тут же упрекнул себя за язвительность. Нет, идея с экипажем была шикарной, если учитывать, что помещались там только двое. Он бы занял место Хэнскрафта, рядом с Гейдж, но Ворон не подпустит к себе чужого, да и не мешало привести себя в надлежащий вид, прежде чем говорить с леди.

– А мистер Карлейн? – спросил Тейн дворецкого.

– Отдыхает.

– Как мило с его стороны.

Тейн подошел к двери библиотеки, помедлив, постучал, и только после приглашения, зашел внутрь. Гейдж сидела в огромном кожаном кресле, подвернув под себя ноги, и казалась настолько домашней, и настолько своей, что он с большим трудом подавил порыв броситься к ней, прижать, задушить в объятиях.

– Добрый вечер, – сказал он.

– Добрый вечер, ваша светлость. Приехали навестить леди Сейвудж?

Она не была колючей сейчас – смотрела спокойно, словно стараясь поддержать. Но его мало волновали слухи и статьи в газетах. Да, упал у ног мисс Карлейн – что с того? Постыдно, если бы написали: упал у ног Хэнскрафта.

– Я приехал поговорить с вами.

– Да, ваша светлость? – она поднялась раньше, чем он успел остановить ее, отошла за стол. Спряталась? Тейн подошел к столу с другой стороны, сократив расстояние.

– Мне давно следовало открыто поговорить с вами.

– Я думала, этот разговор уже состоялся.

Он невесело улыбнулся – да, она просила быть откровенным взамен на кольцо, и он так мастерски разыграл свою партию, что получил фамильную драгоценность, не сказав и грамма правды. Ему и сейчас претило делиться страхами, но откладывать в долгий ящик бессмысленно – Гейдж ускользала, а он хотел, чтобы она осталась. И еще до зуда в ладонях нетерпелось проверить: оттолкнет или нет?

Он рассказал ей все. О своем недостатке, о страхе быть осмеянным и отвергнутым, о малодушии, заставившем сохранить тайну и бежать, бежать, пока уста сами не разомкнулись.

– А после я подумал: что, если вы говорили правду о своих чувствах? И что, если они действительно настолько сильны, чтобы принять мою слабость? – закончил граф и с надеждой посмотрел на Гейдж.

Она, практически не дыша, слушала его признания, и даже рукой сзади облокотилась о кресло, чтобы не упасть. Господи, из-за каких нелепостей ломаются человеческие судьбы! Она отталкивала графа, когда думала, что получила предложение благодаря волшебным орешкам, а он отталкивал ее, думая, что страх крови – это недостойно мужчины.

О каком отвращении может идти речь, когда она любит его более десяти лет? Да, сначала иллюзию, придуманный образ, позже – его самого. Она бы приняла его любого, пока он не сломал крылья и не бросил их в пекло.

– Я люблю тебя, – сказал Тейн, как будто ему было мало содеянного, и Гейдж почувствовала сильный толчок в спину – полет в Ад. Сердце затрепетало и остановилось. Не верилось, что она все еще могла видеть, ощущать такую боль и продолжать жить. Как долго живут без сердца? Хрустальные глыбы, которыми отгородилась, дали трещину, но не пали.

– Я не верю.

Поединок взглядов. С бьющим через края отчаянием и где-то в глубине – жаждой его выплеснуть.

– То есть… – Тейн недоуменно покачал головой. – Тебя отталкивает не мой недостаток, а то, что ты не веришь в мои чувства?!

– Я не считаю твой недостаток недостатком – так будет точнее, но я действительно не верю тебе. Ты не мог полюбить меня вдруг, ни с того ни с сего. Так не бывает.

– А ты?

– Я любила тебя почти десять лет, – Гейдж решила выяснить отношения и, наконец, поставить точку. Граф вздрогнул, недоверчиво прищурился. – Я заметила тебя на своем первом балу, в Олмаке, и мы даже танцевали.

– Нет.

– Да.

– Почему я не помню?

– Почему ты должен был запомнить? Я была скучна, боялась смотреть тебе в глаза, несколько раз наступила на ногу, и не произнесла ни слова, даже когда ты заговорил о погоде.

– Тогда я не знал, что ты придерживаешься идеала в данном вопросе.

Гейдж улыбнулась, и почувствовала, как хрусталики в сердце превращаются в лед, и он начинает таять. Больно, и пока не стало невыносимо, она сказала:

– Не только. К примеру, рядом с собой мне бы хотелось видеть идеального мужчину.

– Ясно, – граф презрительно скривился, но Гейдж продолжила.

– Идеальный мужчина – тот, который в первую очередь будет думать о нас, а не о себе. Большего не нужно. Он может бояться мышей – и я поставлю мышеловку, он может бояться спать без света, и я буду петь ему на ночь колыбельную и гладить по голове, как ребенка, пока не уснет. Он может бояться высоты, и я сама достану для него Солнце, а если не удастся, обернусь звездой, чтобы он не сбился ночью с дороги. Он… мог бы бояться крови, и я бы привела его в чувство поцелуями, а если не вышло, и никого не оказалось рядом, несла бы на себе так долго, как хватило сил.

– Мог… – Тейн отметил, что последнее предположение об идеальном мужчине в прошедшем времени. Когда она перечисляла, какой может быть семейная жизнь, он увидел рядом с ней себя. И хотя не боялся спать без света, с удовольствием представил, как Гейдж обнимает его, поет тихо, почти шепотом, и он проваливается в сон под звуки ее голоса.