Разноцветные ночи - Игорь Вереснев

Минут десять мы играли в молчанку. Затем дознаватель сдался:

— Ладно, раз не хотите сотрудничать, вами займутся другие люди, другими методами, в другом месте.

Я недоверчиво покосился на него.

— Вы собираетесь передать нас контрразведке имперского флота, вывезти с планеты? Это же похищение иностранных граждан, сотрудников международной миссии…

— Вы не оставили нам выбора! — дознаватель нажал вмонтированную в торец стола кнопку, вызывая конвоира.

Повели меня не к камерам, в противоположную сторону. Я знал эту дорогу — проделал её позавчера в обратном направлении: два пролёта по лестнице, в подземный гараж, к бронированному автомобилю с салоном без окон. Охранник распахнул передо мной заднюю дверь машины, бесцеремонно подтолкнул в спину. Матеус и Паншина уже были внутри, сидели на лавках.

— Эскин, ты цел? — Женя подалась ко мне. — Они с тобой ничего не сделали?

— Почему должны именно со мной что-то сделать? — я присел рядом с ней. — Я что, особенный?

— Ну, ты же… — она не договорила: «здешний!» Вместо этого сжала мне руку своей горячей ладонью.

Всё правильно, я родился и вырос на острове. Закончил здесь школу. И сбежал. Сначала в столицу учиться в медицинском университете. После: красный диплом, стажировка на Глице и Конвалии. Там я и остался, твёрдо решив никогда не возвращаться на родную планету, тем более — на Остров Снегирей. И не вернулся бы, если б не…

Дверь захлопнулась, лязгнул замок. Минута — и машина тронулась с места.

— Нас действительно хотят вывезти с планеты? — Паншина повернулась к Матеусу. Тот ей не ответил, спросил у меня:

— Тебя уговаривали сознаться?

— Да. Талдычили о каком-то вирусе. Вам что-нибудь известно?

Матеус пожал плечами.

— Судя по тому, что сепаратисты не сомневаются в его существовании, информация поступила к ним от кураторов. Тут уж одно из двух: либо имперская разведка облажалась и скушала дезу, либо они готовит грандиозную провокацию. Второй вариант гораздо хуже. И для нас, и для островитян, и для всего Рубежа. — Он посмотрел на Паншину, пояснил: — Это означает, что вирус не выдумка. Он в самом деле существует, и вскоре имперский флот применит его на острове. А обвинит во всём правительство Рубежа и спецслужбы Альянса.

Женя охнула, прижала пальцы к губам.

— Это же… война?

— Как сказать. Если имперцев не поймают за руку, доказательств у Альянса не будет. Зато в наших вещах международная комиссия, которая займётся расследованием инцидента, обязательно найдёт следы вируса, — в этом я не сомневаюсь.

— Но мы ведь сообщим, что…

Женя запнулась, побледнела. Поняла. Мёртвые свидетели куда лучше живых. Своим молчанием они могут подтвердить любую нужную версию.

— На острове живёт почти полтора миллиона человек, — произнесла Паншина тихо. — Триста тысяч — дети. Они хотят всех убить?

— Что такое полтора миллиона обитателей периферийной планеты по сравнению с крупнейшим разведанным месторождением родонита?

Родонит, разумеется! Это объясняло и оправдывало любую мерзость. Уникальное сырьё для биоинженерии, трансплантологии, хирургической геронтологии, позволившее забыть как страшный сон реакцию отторжения. И смертельный яд одновременно. В стабильном состоянии минерал способен существовать лишь глубоко в недрах планеты, под давлением в сотню атмосфер. Стоит извлечь его, и начинается сублимация, никакие меры предосторожности не предотвратят микроутечек. За столетие разработки месторождения остров пропитался родонитовыми соединениями насквозь. Воздействие их на человека получило название «синдром Лессера-Бжицкого». Это глобальная перестройка организма, внешние признаки которой: пониженная до двадцати восьми градусов температура тела и тёмно-малиновый цвет кожи на животе, груди, шее, щеках. Синдром поражает каждого, родившегося на острове, впитавшего родонит сквозь материнскую плаценту. Полугодичный курс иммунизации — единственный способ, нет, не выздороветь, «ужиться» с ним. С «чужаками», попадающими на остров, родонит поступает ещё жёстче: без регулярных инъекций вакцины он их убивает.

Бронеавтомобиль затормозил так резко, что нас с Женей сбросило со скамейки. Где-то рядом бахнул взрыв, приглушённый массивными стенами.

— Что происходит? — Паншина испуганно глянула на меня, на Матеуса. Вопрос риторический, мы были в таком же неведении, как и она. Но руководитель миссии всё же ответил:

— Что-то пошло не так. Кажется.

Бронеавтомобиль вновь тронулся с места. Повернул. Судя по тому, что нас начало трясти и мотать из стороны в сторону, ехали мы явно не по шоссе. Причём, большей частью в гору, а не к космопорту, расположенному в центральной долине.

Везли нас так около получаса. Потом машина остановилась. Тихое потрескивание снаружи, и в салоне запахло жжённым металлом. Дверь в районе замка налилась багрянцем, дёрнулась, лязгнула, распахнулась.

— Выходите, не бойтесь! Мы — партизанский отряд молодых патриотов.

После тусклого освещения солнечный свет снаружи казался нестерпимо ярким, и разглядеть человека, вскрывшего дверь, не получалось. Только тёмный силуэт с лазерной винтовкой в руках.

Матеус выбрался из салона, подал руку Жене. Я оказался последним. И едва ступил на землю, как ствол винтовки дёрнулся в мою сторону.

— Нет-нет, это наш доктор из миссии! — испуганно затараторила Женя. — Просто он родился здесь, на острове.

Я усмехнулся криво. Глаза привыкали к яркому свету, и теперь видно, как молод наш вызволитель. Реденькая юношеская бородка это лишь подчёркивала, малиновые пятна на щеках она укрыть никак не могла. Парень узнал во мне такого же «снегиря», каким был сам. А все земляки-«снегири» для него — враги, коллаборационисты, пособники Империи, вставшие на пути к юношеской мечте о свободных мирах Альянса. Самое смешное — будь я лет на десять-пятнадцать моложе, вполне вероятно, тоже сражался бы в таком партизанском отряде. За мечту, за идею, за призрачную надежду обрести долю лучшую, чем прозябание в самой вонючей дыре галактики. Впрочем, почему призрачную? Вот он я — живое воплощение мечтаний этого парня.

Я протянул руку:

— Доктор Эскин.

— Скарамуш, — буркнул парень, нехотя отвечая на рукопожатие.

— Необычное имя.

— Это позывной. — И Матеусу: — Уходим быстрее! Заслон долго не продержится, скоро сепы будут здесь.

Рубеж заселяли в глубокой древности, в первую, земную волну колонизации. Тогда у планеты было другое название, его мало кто помнит, а употребляют лишь историки. Нынешнее она получила в Первую Галактическую Войну. Планета в самом деле оказалась на границе между цивилизациями, каждая из которых претендовала единолично называться человеческой. Колония получила сполна от обеих воюющих сторон и на долгие столетия превратилась в глухую аграрную провинцию. Где-то создавались и рушились военно-политические союзы, делались открытия и случались катастрофы, человечество расширяло ареал обитания, а