Разноцветные ночи - Игорь Вереснев

здесь ничего не менялось. Но о своих древних корнях рубежане не забыли.

После Второй Галактической Войны Рубеж попал в сферу влияния молодой, стремительно расширяющейся Тиранской Империи, затем и вовсе стал её сырьевым придатком и форпостом, в очередной раз оправдывая своё название.

Первооткрывателями благословенных свойств родонита были не имперцы, но именно они разведали его месторождение на Большом Северо-Восточном Острове, дотоле необитаемом. И поступили в соответствии со своими обычаями и законами: превратили остров в каторгу. Со всех планет Империи на Рубеж начали свозить уголовных и политических преступников. Родонитовые рудники отнимали здоровье, но за ударную работу и примерное поведение тюремный режим заменяли поселением. Вдобавок — полный пансион для семьи, бесплатное государственное образование детям. Техперсонал и охрану тоже нанимали по всей Империи. Служба здесь считалась делом грязным и непрестижным, зато щедро вознаграждалась и год выслуги шёл за три. Неплохой вариант, если мечтаешь сделать карьеру на государственной службе, но денег, связей и титулов для этого не имеешь. А потом подросло первое поколение, для которого остров уже был родиной.

Жители континента островитян недолюбливали, считали чужаками на своей планете, едва ли не главными виновниками того, что прибыль от добычи чудо-минерала целиком уходит в метрополию. Они не делали особого различия между работягами-поселенцами, наёмным техперсоналом, охраной и имперской администрацией. Презрительное прозвище «снегири» укоренилось прочно, распространилось и на сам остров. Островитяне отвечали бедным, но гордым рубежанам сторицей. Фактически, у Империи было на планете две колонии, почти не контактирующие друг с другом.

Шло время. На месте старых союзов и объединений возник Альянс Свободных Миров, объявив себя следующей ступенью в развитии человеческой цивилизации. Тиранская Империя слабела и ветшала, не способная противопоставить идеологии и технологии нового соперника ничего, кроме, разве что, военной мощи Звёздного флота. Одна за другой отваливались её провинции. Рубеж тоже добился независимости. С «небольшой» оговоркой: Империя получала Большой Северо-Восточный Остров в бессрочную аренду.

Договор был подписан, имперская администрация покинула планету, островитяне стали полноправными гражданами Рубежа. «Коренные», пусть с зубовным скрежетом, смирились со «снегирями», обеспечивающими валютные поступления в бюджет молодой республики. Всё было бы хорошо, если бы не… Если бы новые изыскания не установили, что месторождение на острове не просто большое — огромное. Здешние запасы родонитового минерала превосходят все прочие вместе взятые, их достаточно, чтобы обеспечить потребности человечества на тысячи лет. В Альянсе внезапно осознали, что Рубеж — не третьесортная периферийная планетка, что это — сокровище. И вскоре на Рубеже случилась революция, договор с Тиранской Империей был разорван, новое правительство объявило себя полновластным владельцем и распорядителем чудо-минерала.

Однако новость о запасах родонита распространилась не только по мирам Альянса. И не только Альянс имел агентов влияния на планете. На Острове Снегирей вспыхнул сепаратистский мятеж, батальоны добровольцев, ринувшихся туда устанавливать новый революционный порядок, были разбиты и отброшены. А затем в звёздное пространство Рубежа вошёл имперский флот «для защиты жизни и достоинства бывших соотечественников». Правительство планеты слёзно запросило у Альянса военную помощь. Но единственное, что тот мог предпринять — прислать эскадры для патрулирования системы и засыпать Имперское Правительство предупреждениями «о недопустимости вмешательства во внутренние дела суверенного государства». Мир застыл в патовой ситуации. Любое неверное движение могло привести к новой галактической войне, чего не хотел никто. А вот получить родонит хотят все.

Остаток дня Скарамуш вёл нас по горным тропам вглубь острова. Лишь здесь, вдали от рудников и обжитой центральной долины, начинаешь понимать, что не случайно в его официальном названии присутствует слово «большой». Двести миль в ширину и без малого триста в длину, добрые две трети поверхности — покрытие лесами склоны громадного, потухшего миллионы лет назад вулкана. До разработки месторождения леса занимали остров целиком, но и на наш век их хватало с избытком. Даже для меня, местного, а для выросшей на урбанизированной Конвалии Жени Паншиной — и подавно. Уже через час пути она начала сбиваться с шага, не в силах выдержать заданный вожаком партизан темп. И когда Скарамуш объявил первый привал, буквально упала на моховые кочки.

Я присел рядом. Бледные щёки женщины, тяжёлое прерывистое дыхание мне очень не нравились.

— Как ты себя чувствуешь?

Сразу ответить она не смогла, понадобилось несколько вдохов-выдохов, чтобы справиться с отдышкой.

— Хорошо. Утомилась с непривычки.

Я ей не поверил. Осторожно приложил тыльную строну кисти ко лбу. Я привык, что кожа «нормальных» людей воспринимается нами, «снегирями», как горячая. Но у Паншиной действительно была повышенная температура. И ни малейших следов испарины, — после такой-то физической нагрузки.

— У тебя жар. Знобит?

— Немного, — нехотя призналась она. — Простудилась, наверное.

— В твоей камере было сыро? Сквозняки? — я решительно не понимал, где она могла простудиться посреди лета.

Паншина неопределённо пожала плечами.

— Ой, да ерунда это! Скоро пройдёт.

Второй переход дался ей ещё тяжелее. Мы втроём шли налегке, снаряжение несли партизаны, однако Женя всё равно еле плелась. Я пытался помогать ей, брал под руку, подставлял плечо. Но получалось это редко, большей частью тропинка была слишком узкой, позволяла идти исключительно гуськом. Спутники поглядывали на нас кто с сочувствие, а кто и с изрядной долей неприязни к слабакам-иномирникам. Я их понимал: они рисковали жизнями ради нас, а мы создавали им дополнительную проблему на ровном месте.

Жар у Жени усилился, но хуже всего — она не хотела пить. За весь наш долгий подъем не сделала ни глотка. В конце концов я спросил прямо:

— Ты ощущаешь кисловатый привкус во рту?

Сама врач, Паншина прекрасно поняла подоплёку вопроса. Отрицательно закрутила головой.

— Это невозможно! Я сама делала себе инъекцию! Дозы хватает минимум на десять суток, а прошло всего три!

— Иногда с первого раза вакцина не срабатывает. Ты ведь впервые на…

— Это две сотых процента, я знаю статистику! Вероятность ничтожна! Это обычная простуда, до завтра пройдёт, вот увидишь!

Спорить я не стал. Но когда мы остановились на ночёвку, направился к Скарамушу и Матеусу, уединившимся в стороне от партизан, разбивавших лагерь.

— У вас есть вакцина? Хотя бы одна доза? — спросил у командира. Поспешил объяснить, когда собеседники недоумённо переглянулись: — У Паншиной Лессер-Бжицкий. Первичная доза не подействовала.

— У нас нет вакцины, — насупившись, ответил Скарамуш. — Зачем она нам? Вы же видите: мы «снегири», мы иммунные.

— Ты уверен в диагнозе? — подступил ко мне Матеус. — Не мог ошибиться?

— Основные симптомы присутствуют. Стопроцентную точность гарантируют только клинические анализы.

—