Найдёныш - Павел Сергеевич Комарницкий

— Банька истоплена, добро пожаловать, — Варвара принялась убирать со стола. — Приостыла, правда, припозднились вы нынче…

— Охчен, Илюшка, веников свежих бы, пихтовых… не сообразило сломить по пути-то…

— Погоди, па, — Бяшка поднялась. — Пусть Охчен и Илюша отдохнут малость. Я хочу сама с тобой в баньку сходить.

Грозная богиня улыбнулась одними губами. Глаза же смотрели глубоко и пугающе.

— Давно ты не мыл свою дочуру?

…

— … н-не… не мешай… мне и так трудно… просто расслабься… и лежи…

Оставив последние потуги стесняться, Иван Иваныч закрыл глаза. Сейчас он лежал на полке в позе, неприличной даже для гулящей бабы. Однако любую попытку изменить похабную позу грозная богиня решительно пресекала.

— Б…больно… слушай…

— Тссс… потом… всё потом… — Бяшка, засунув длинный палец в папину задницу, осторожно мяла там что-то в глубине. Вторая рука вообще бесстыже держала папеньку за яйца. От Бяшкиных пальцев словно исходил какой-то незримый жар… не как от печки или утюга, а как от перца со скипидаром… нет… невозможно объяснить… Непонятный колдовской жар изнутри и грубо-зримый банный жар снаружи уже пронизывали Полежаева насквозь, где-то внутри, в утробе встречаясь, как две стены огня при лесном пожаре с противопалом, и он буквально ощущал, как в нём тает, плавится невидимый ледяной стержень… какой стержень? Откуда? неважно… потом… всё потом…

— Ну вот… — Бяшка вздохнула, — Вроде всё…

— Как… ты понимаешь, Бяша?

— Да ничего я не понимаю, — девочка чуть улыбнулась. — Я просто чувствую, что надо… как… как зверь.

Она рассматривала свои тонкие, длинные пальцы, заметно дрожавшие.

— Во… руки как трясутся…

Бяшка вдруг рассмеялась.

— Ну так… а кто тут обещал намыть как следует любимую дочуру?

…

Лиса была молода, сыта и вынослива. И к игре, затеянной грозной богиней Огды ради развлечения, относилась со всей серьёзностью. В тайге не играют. Вот шкуру снять, это могут запросто. А чего ещё можно ожидать от двуногого существа?

Рыжий хвост мелькал впереди средь бурелома, однако Бяшка не торопилась сокращать дистанцию. Поймать накоротке лису, молодую и здоровую, да притом страстно желающую спасти свою шкуру, трудновато даже ей, грозной Огды. Но вот долго такую скорость рыжая держать не сможет. Рано, рано догонять — пусть-ка зверь повымотается слегка…

Бяшка неслась, как неотвратимое возмездие, не глядя перемахивая через упавшие древесные стволы и с треском проскакивая навылет редкие кустики. Рыжий хвост между тем принялся метаться вправо-влево — похоже, лисица была уже в панике. Ну в самом деле, где это видано — двуногое, обычно бегающее чуть быстрее ежа, даже и не думает отставать!

Бяшка чуть улыбнулась на ходу, настолько очевидно читались нехитрые звериные мыслеобразы, которые звери по звериной природе своей неспособны облекать в слова. Ладно, надо заканчивать. Как раз ровное место без крупного валежника впереди. А то и впрямь рыжая затащит в болотину с перепугу…

Девочка резко ускорилась, двигаясь теперь гигантскими шагами-скачками — никакой лошади такое не под силу. Расстояние между ней и рыжим зверем стремительно сокращалось. Ещё миг, и Бяшка на бегу ухватила рыжий хвост, резко подбросила зверюху в воздух и перехватила уже за морду, пальцами будто стальной обечайкой сжав челюсти. Лиса сдавленно заскулила-застонала.

— Н-ну? Что? Страшно? А мышам, думаешь, не страшно? А зайцам, которых ты ловишь?

Лиса дышала тяжело, с надрывом — попробуй-ка после такой бешеной гонки отдышаться только через нос!

— Значит, их можно убивать, а тебя нельзя? М-м?

В глазах зверя и в мозгу читались смертная тоска и осознание неизбежного. Лисица даже не пыталась изворачиваться и отбиваться лапами, настолько дик и чудовищен был применённый странным двуногим охотничий приём.

— То-то! — назидательно произнесла Бяшка, отпуская несчастную жертву. — Иди и хорошенько подумай над своим поведением!

Помилованная лиса от неожиданности присела на все четыре лапы, только что головой не затрясла от изумления. Опомнившись, ринулась в лес, едва не оставив хвост от усердия.

— Стой! — Бяшка протянула вслед зверю руку с растопыренными пальцами. — Вернись! Вернись, кому сказала?!

Странно, но приказ подействовал. Лиса остановилась и медленно, понуро побрела назад. В мозгу зверюхи теперь царила адская смесь страха и надежды. Раз сразу не убили, может, оно того… и не убьют?! Вот бежать пытаться бесполезно. Сейчас уже точно бесполезно…

Последние три аршина лисица проползла на брюхе, словно нашкодившая собака. Вздохнув, Бяшка присела и принялась гладить рыжую по голове.

— Ладно… я не сержусь. Ну чего с тебя взять? Хищник ты и есть хищник. Твоя судьба такая, зайцев и мышей сокращать. Пока они всю тайгу не объели…

Встав во весь рост, Бяша отряхнула ладони.

— Ладно, иди уже. Иди, покуда я не передумала!

На сей раз лиса не ринулась прочь опрометью — осторожно потрусила шаткой рысью, бочком-бочком, то и дело оглядываясь. Вдруг опять не отпустят?

Когда рыжая скрылась из виду, Бяшка несколько раз вдохнула полной грудью, пошевелила пальцами. Опять сработал приём, однако. Правда, лисе пришлось доказывать своё право повелевать грубо и зримо — очень уж хитрый, своенравный, недоверчивый зверь. Но тем не менее… Похоже, и впрямь есть в ней нечто от богини Огды?

Девочка мягко улыбнулась. Богиня Огды, это, конечно, здорово… Но насколько лучше звучит сказанное тёплым маминым голосом: «Бяша»…

…

— Ванька! Уй, дурень какой!

Юного тунгуса нелестная оценка его умственных способностей, однако, не смутила ни в малейшей мере. Усевшись голым задом в свежую коровью лепёшку, Иван Охченыч улыбался во весь рот и радостно щурил свои и без того раскосые глазёнки. Тепло, однако! Мягко!

Корова негромко, укоризненно замычала — ну чего ты, мол, взялась доить, так дои, а не головой верти по сторонам. Вдобавок во флигеле заревел младенец, трёхмесячную Варюшу тоже оставили дома, на попечении няньки. Вздохнув, Бяшка вновь принялась дёргать соски коровьего вымени. Ладно… если нравится сидеть в лепёшке, пусть сидит покуда, главное, чтобы больше не лез никуда. И Варюха подождёт. Дойку прерывать последнее дело… чуть-чуть ещё осталось…

Закончив доение, девочка отнесла ведро-подойник в дом, прикрыла чистой холстиной поверх эмалированной крышки и уже только потом вернулась во двор, заниматься подопечными. Вернулась вовремя — Иван Охченыч, наскучив сидеть в коровьей лепёшке, опрокинул пустое ведро и усердно старался в него залезть с головою, как котёнок в валенок, только измазанный голый зад торчал.

— Ух, вот я тебя! — Бяшка извлекла тунгусёнка из посудины, поставив возле здоровенной бадьи с водой,