Млечный Путь, 21 век, No 1(50) 2025 - Уистен Хью Оден

них, как в элитарном, так и в популярном (проглотила слово "попсовом") вариантах. Девочка! хочется сказать ей. Ну как же ты не понимаешь, я пришел сюда за своим, уникальным, неповторимым, пришел, чтобы как раз вырваться из своей "типовой" жизни и не слишком-то индивидуализированной судьбы. Профессор Уальбер такие вещи, в отличие от тебя, прекрасно сознавал.

- У нас также есть и специальные предложения, мистер Хендерсон, - мое невысказанное неудовольствие она поняла так, будто я не удовлетворен слишком малым количеством "типовых сценариев". - Некоторые, например, выбирают "несчастную жизнь" или же "трагическую любовь". У нас есть также и более специфические предложения, - добросовестная доктор Адамс пытается нащупать, что же мне действительно надо.

- Хорошо, я подумаю, взвешу, - я пытаюсь закруглить разговор, - и сообщу о своем решении.

- Насчет медицинской и психологической стороны дела вы можете быть совершенно спокойны. Все пройдет под руководством профессора Джонсона, любимого ученика профессора Уальбера. Я же, в свою очередь, являюсь ученицей профессора Джонсона.

- Любимой ученицей?

- Наверное, с моей стороны это было б нескромно, - доктор Адамс была совершенно серьезна.

Я писал свой сценарий. У меня вдохновение. Это будет история любви. Да-да, любовь! Ее зовут Линда (мне всегда нравилось это имя). Смешливая, остроплечая, золотистые волосы. Глаза - в них столько тепла, доброты, нежности. Писал, работал самозабвенно целую неделю. Когда закончил понял - слишком восторженно, даже слащаво. Борешься, борешься с этой своей жалостью к самому себе, вроде бы и побеждаешь, загоняешь вглубь, а она вылезает обратно время от времени: "Здрасьте". А сейчас вообще показала себя во всей красе. Я же, создавая себе "новое прошлое", "новую жизнь", не хочу брать туда себя самого совсем уже прежнего. Я, всегдашний, успел себе самому надоесть.

Стал переписывать. В этой любви к Линде я хочу не столько брать, сколько отдавать. Пусть, наконец-то будет так. Я буду любить ее не для себя, не ради себя и даже же ради любви, а ради нее, Линды.... Мне нужна бескорыстная, самозабвенная любовь. Чистота, безосновность любви. Вот каким станет мое прошлое. Знаю, что не способен, но я заставлю себя, иначе все вообще не имеет смысла. А если я и не справлюсь или, как я говорил в своей прошлой жизни, "не вывезу", то клиника профессора Уальбера вывезет(?) Да! Линда должна быть наивной. Даже очень наивной. Иначе она не влюбилась бы в меня. И пусть ее плечи будут классической формы. Но какое место сможет занять Линда в моем прошлом, сколько я могу ей отдать времени моей жизни? Уальбер не случайно как-то раз сказал: "Самое трудное, это "склейки". То есть совмещение, соединение смоделированной профессором памяти пациента с реальными структурами его сознания и воспоминаний, с настоящими обстоятельствами его сегодняшней жизни. Допустим, Линда моя жена. Но сколько я могу быть с нею в моем прошлом? Только промежуток между первым моим браком с Санди и вторым браком с Грейси. То есть, это только четыре года! А я хочу любви счастливой и долгой. А что должно быть на пятый наш с Линдой год? Мы расстались?! Но я же написал сценарий долгой, счастливой любви... любви навсегда. Остается одно - Линда умерла. Технически, думаю, это для профессора Джонсона и доктора Адамс будет несложно. Но я не могу так! Я уже полюбил вымышленную свою, литературную Линду. И умертвить ее ради того, чтобы в моей переправленной, сфальсифицированной биографии сошлись концы с концами! А ведь сколько было бы сильных чувств, пусть и тяжелых, может, и непосильных для меня. Но они сделали б меня глубоким и сложным: тоска по безвременно ушедшей любимой, сознание, боль необратимости, невосполнимости утраты, горечь от того, что так слепы и безжалостны законы Мироздания, сохранение неповторимости Линды, ее доброты и света в своем сердце. (Я, в чьей жизни не было сколько-то серьезных потерь, всегда же мечтал о подлинном, живом, настоящем, а в последнее время затосковал еще и по "драматизму" и "глубине".) Но я не хочу! Не стану манипулировать Линдой за ради этого своего... Да, если б даже и захотел, не смог бы. Теперь уже не смог бы.

Можно, конечно, стереть все, что связанно с первым моим браком. Была Синди и нет никакой Синди. Но есть наш с ней сын Джони. Да и с Синди мы были вместе всего-то три года, а для Линды мне нужна целая жизнь.

Тогда остается только одно - Линда моя любовница. Кстати, я же время от времени хотел изменить своей Грейси. Да не решился как-то. Или просто случай не представился, за все эти годы, десятилетия, м-м, да. Но пачкать Линду всем тем, что есть нечестного и унизительного во внебрачной связи? Нет, нужно что-то другое. Но вот что, что?! В девятнадцатом веке вступить со мной в брак ей могли запретить родители, а сейчас, в конце двадцать второго... что могло б навсегда разлучить нас?

После общения с доктором Адамс, я был настроен несколько против профессора Джонсона, но он подкупал своей доброжелательностью и обстоятельностью. Чувствовалось к тому же, что доброжелательность у него не просто служебная, не показная. Большого роста, в ширину тоже большой, как иногда говорят, толстомясый. Эта его полнота придает колорит, симпатична для окружающих, но, возможно, уже создает кое-какие проблемы для него самого. А его обстоятельность - он уже два часа изучает мой сценарий, делает пометки, подолгу размышляет над тем ли иным фрагментом, а к какому-то месту в тексте, бывает, что возвращается.

- Итак, мистер Хендерсон, ваша Линда воспользовалась оказией, звездолетом отправляющимся на одну экзопланету, у нее там родители, ну да, в земной колонии, я правильно понял? Линда знает, другого случая не будет. Она увидит их последний раз в жизни. Но на обратном пути звездолет потерпел аварию - сбой системы навигации, и он попадает в искаженное пространство, в пространственную петлю.

- В пространственно-временную, - поправляю его я.

- То, что должно быть вашей разлукой на два года, стало расставанием навсегда.

- Но может быть звездолет системы "Паломник" еще и выйдет из петли, - вдруг сказал я.

- Мистер Хендерсон, - глянул на меня профессор Джонсон, - вы хотите внести это в сценарий?

- Да, - я попытался кивнуть сдержанно, как будто отстраненно.

- Воля ваша, конечно. Но проще было бы, если б этот "Паломник" разбился вдребезги.

Я промолчал.

- Так получилось бы даже мелодраматичнее, - не найдя у меня понимания: - Хендерсон... Майкл, я