Обратный отсчет: Тлакантский синдром - Токацин

— отсек всё-таки был тесноват); сидя, показывать Маккензи кулак было не очень удобно. Кенен, отставив пустой стакан, широко ухмыльнулся.

— Не беспокойся, Джед. Что-что, а звукоизоляция тут на высоте. Айзек мне тут дал бумажку…

Он пару секунд копался в карманах — как и у самого Гедимина, в его скафандре ниши были расположены хаотично и снаружи не просматривались. Потом достал узкий обрезок бумаги, свёрнутый в тугой рулон.

— Ага, вот оно. «Телепорт? Многоразовый? Удачно???». Три вопросительных знака, Джед. Если что — я к вопросам присоединяюсь.

«Айзек,» — Гедимин тяжело качнул головой. «Естественно, он понял, что это было. Интересно, что они оба успели рассказать „макакам“…»

— Скажи ему — «да». Три раза, — неохотно ответил он.

Маккензи широко, «по-мартышечьи», ухмыльнулся и вместе с креслом придвинулся ближе.

— Очередная лучевая пульсация, верно? Ирренций во всех мирах склонен к изменчивости — и тем постоянен… Значит, кусок ирренция — и всё? Команды отдаются мысленно?

Гедимин сердито сощурился.

— Кусок ирренция и «арктус». И запись команд на генерацию. Ещё бы понять, как там задаются координаты…

Маккензи хмыкнул.

— Да, у тебя с ними, очевидно, не задалось. Но — похвально, что ты додумался избавиться от «арктуса» и прочих деталей. Лос-Аламос обойдётся без лишних подсказок.

— Лос-Аламос? — Гедимин помрачнел. — Там уже…

Маккензи ухмыльнулся.

— «Вестингауз» мне не докладывается — но практически уверен, что «очень странный кусок ирренция» уже там. Со всеми записями вчерашнего происшествия. И… как ты думаешь, быстро они догадаются, как заставить излучение пульсировать?

«Мать моя колба,» — Гедимин болезненно поморщился. Отчего-то ему было досадно. Кенен, пристально за ним наблюдающий, сочувственно пощёлкал языком.

— Вот и мы с Айзеком думаем — отставать от людей нам неуместно. И, кстати, — добавил он, прищурив один глаз, — «Уран» дал добро. Так что собирай барахло — и завтра в три ночи выходи к воротам. Намечается работа.

— На тебя? — Гедимин угрюмо сощурился. — Чтоб ты опять меня сдал?

Маккензи всплеснул руками.

— Джед! Думаешь, сейчас что-то мешает мне тебя сдать? Но я этого не сделал, так? Даже вчера, хотя случай был — лучше некуда.

Он выпрямился, хотел пройтись по отсеку, но места не было — только сделать пару шагов от стены к стене.

— Ты ведь продолжишь, Джед. Я тебя хорошо знаю. Новые эксперименты на рабочем месте. Там, где они даром никому не сдались. Как думаешь, долго тебя будут терпеть? А если решат, что это опасно для станции?

— Станции ничего не угрожало, — пробормотал Гедимин, глядя в стену. Маккензи хмыкнул.

— Очень убедительно, Джед. Очень. Ещё духа станции призови в свидетели…

Он резко замолчал и хлопнул по стене.

— Завтра в три. Со всеми своими вещами. Или делай что хочешь. Но больше я тебя не вытаскиваю. В тюрьму, под расстрел, к «вестам» на опыты, — ни меня, ни Айзека это не касается.

— Ты дурак? — Гедимин выпрямился, едва не содрав с плеча обшивку. — Я под надзором. А все вещи в ла…

Он прикусил язык. Маккензи ухмыльнулся.

— Догадываюсь, что не под матрасом. Кто знает тайник? Иджес?.. Завтра в три, один, с тем, что у тебя при себе. Остальное — не твоя забота. Стало быть, телепорт… На Равнине у этой штуки была неплохая дальность…

«Тоже мне, научный куратор,» — Гедимин скривился, но внутри шевельнулось что-то похожее на уважение. «Он сказал — „Уран“. Не „Торий“. Проект с телепортом курирует Исгельт. Занятно…»

— И пропускная способность, похоже, нехилая… — додумал вслух Маккензи и хлопнул Гедимина по плечу. — Добро пожаловать на борт!

…«Жучок» снова зажёгся, когда Гедимин выходил из здания. Сармат тяжело качнул головой, ухмыльнулся собственным мыслям и двинулся к бараку. «Что ж, поработаем на Маккензи ещё немного. Что делать, если другим моя работа без надобности…»

07 марта 13 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

В три утра в бараке было тихо — ночная смена ещё не вернулась с работы, дневная крепко спала. Гедимин бесшумно добрался до комендантской, но мимо пройти не успел — дверь приоткрылась.

— В офис, — прошептал он. Комендант скривился и протянул руку к его плечу. «Жучок», пискнув, погас и отвалился.

— Ступай, — буркнул филк, закрывая дверь. Гедимин, растерянно хмыкнув и потрогав «пустое» плечо, ускорил шаг. «Похоже, Маккензи уже договорился. Надеюсь, у него и с инструментами получилось. Работать чем придётся я могу, но со своими — думалось бы легче.»

Вчера он провёл вечер над чертежом телепорта — новым, старый остался в лаборатории. Ничего умного в голову не приходило. «Или это действительно личный навык — ориентироваться в том… пространстве. Или всё-таки можно привязать выход к определённой точке. Интересно, координаты „Эк-Чуах“ имеют к этому какое-нибудь отношение?»

Сразу за дверью чувствительные пальцы прижгло холодом. Гедимин мигнул, покосился на запястье, досадливо сощурился и завертел головой в поисках термометра. Ближайший нашёлся у офиса — на табло над дверью горели его показатели. «Минус сорок? Многовато для месяца Возд… А, hasu! Сейчас март. Нормально это для марта?»

У ворот стоял ликвидаторский фургон, и двое охранников осторожно загружали в него свёртки, небольшие, но явно тяжёлые. Гедимин остановился было поодаль, но один из сарматов увидел его и нетерпеливо замахал руками — «на борт, живо!». Теперь Гедимин видел на номерном знаке отметки гетто «Налвэн».

Люк фургона за ним тут же захлопнулся; сармат дотронулся до длинного свёртка и радостно ухмыльнулся — даже на ощупь было понятно, что внутри сфалт, а в его корпусе — реактор. Разодрав скирлин, Гедимин прижал «инструмент» к груди, машинально сдвинул пластину — пальцы обдало ровным фантомным теплом. Фургон качнулся, заставив сармата опереться на стену. «Когти!» — Гедимин рухнул на палубу рядом со свёртками, сдирая с них скирлин, а с себя — белые пластины. Приборы легли в ниши внутри наручей — даже крепления подгонять не пришлось. Когда фургон остановился, на