Как высоко мы поднимемся в темноте - Секвойя Нагамацу

они до сих пор были обставлены мебелью в псевдовикторианском стиле. Жизнь умудрялась достать меня даже в отеле для мертвых. Обои в цветочек отставали по углам, вокруг неисправного ледогенератора ширилось мокрое пятно, в коридоре росла колония оберток от жевательной резинки.

– Менеджер? – недоверчиво переспросила мама.

– Ага.

– И чем именно ты занимаешься?

– Всем понемногу. Я и метрдотель, и гробовщик, и консьерж. Выполняю все желания клиентов. Даже мертвых.

В вестибюле отеля стояла большая стойка с брошюрами и книгами о стадиях горевания и услугах, которые предоставляем мы и другие наши филиалы. Обложки у всех этих изданий были крайне неудачные, их украшали десятилетней давности снимки из фотобанков, где непонятно над чем хохочущие люди гуляли по парку «Золотые ворота». На одной обложке какой-то мужик в неоновом спортивном костюме держал над головой на вытянутых руках плеер, словно только что его выиграл. Жизнь продолжается! Обслуживание в номер доступно до полуночи. Доставку продуктов и кейтеринг предоставляют «Золотой дракон» и «Бука ди Беппо». Чтобы вызвать горничную, нажмите 9, чтобы связаться с дежурным гробовщиком, нажмите 8. Я прятал в сушилке не работавшей прачечной бутылку «Джим Бима», чтобы смыться, когда слишком уж одолеют скорбящие. Извините, но мой муж, кажется, подтекает. А в вашем отеле эротический канал транслируется? А вы точно знаете, что моя сестра уже не заразна? Конечно, учитывая невысокую стоимость номеров, у меня все было еще не так плохо, как у менеджеров других этажей. Пока правительство не стало предлагать бюджетные похороны под ключ со скидкой, тела находили и в лагуне, и в парке «Золотые ворота». В целом люди обрадовались, что теперь могут ответственно подойти к утилизации своих близких.

– Как интересно, – сказала мама.

Я впервые с тех пор, как пришел, покосился на телефон и почувствовал, что Брайан за мной наблюдает. Проверил свои криптовалюты – 50 похоронных токенов и 0,000068 биткоина.

– Кстати, плачу я, – раздраженно буркнул брат.

Я заказал еще один «Манхэттен» и набросился на еду.

Когда принесли послеобеденный кофе, мама многозначительно посмотрела на Брайана. Ну, понеслась.

– Вот какое дело, – начал тот. – Мама очень больна. Пару лет назад мы думали, что убили все раковые клетки, но сейчас у нее метастазы в легких. И нам нужна помощь, Деннис. Дома.

– Ладно, а нельзя нанять медсестру или сиделку?

– Мы уже пытались. И заплатили за это кругленькую сумму. Надеемся, ты сможешь помочь. Когда умирал папа, тебя рядом не было.

– Не люблю, когда по дому бродят незнакомцы и трогают мои вещи, – добавила мама.

– Так я буду жить у тебя? – спросил я.

– Мы предполагали так, – ответил Брайан.

– У тебя будет своя комната, – пообещала мама, наклонилась над столом и протянула ко мне руки ладонями вперед, наверно, хотела, чтобы я их сжал. – Понимаю, это не идеальное решение, для всех нас.

Я хлебнул кофе. Посмотрел в окно, на плававшего у пристани морского льва, на Алькатрас вдалеке. Как-то в школе я там отстал от своей группы во время экскурсии и угодил в неприятности. Мы с одной девчонкой сунулись в запретную зону, чтобы покурить «Парламент Лайт» и поупражняться совать языки друг другу в глотку. До того случая предки, видимо, думали, что я хороший мальчик. Я сложил из салфетки уродливого лебедя и, высунув из пузыря руку, попытался подозвать официантку, чтобы она принесла мне еще выпить. В общем, отвлекался на что угодно, лишь бы не смотреть на сжавшуюся в кресле напротив несчастную старуху.

– Можно мне подумать?

Брайан покачал головой и навис над столом, как будто вот-вот схватит меня за грудки. Мама же так и норовила скомкаться, как листок бумаги.

– О чем тут думать? – гаркнул Брайан так, что за соседними столиками заоборачивались. – Когда умирал отец, тебя бог знает где носило. Уж в этот раз мог бы проявить сочувствие!

– Не устраивай скандал, – отозвался я. – Тем более при маме.

– Я устраиваю скандал?! – Брайан вскочил, вышел из пузыря и придержал створку, чтобы я последовал за ним. Официантка что-то говорила менеджеру. – Я все же надеялся, что ты захочешь хоть немного помочь матери, но если ты и на это неспособен, тогда уходи.

Я обернулся к маме и, наконец, взял ее за руки. Они были такие невероятно мягкие и нежные, словно покрыты кожей ребенка, отчего-то исчерченной набухшими венами.

– Надеюсь, ты послушаешь брата, – срывающимся голосом пробормотала она.

– Я позвоню, ладно?

Я встал и наклонился поцеловать маму в щеку, отчасти надеясь, что она отшатнется. От нее пахло медицинским кабинетом и влажными салфетками, а не ментоловыми сигаретами, как раньше, когда я вляпывался в неприятности. Она сжала мои руки, и я вышел.

– На связи.

Проскочил мимо брата, который все еще, словно охранник, стоял у выхода из пузыря.

– Спасибо за ужин.

Торопливо зашагал к двери, пока он еще чего-нибудь мне не сказал. А обернувшись, увидел, что Брайан утешает рыдающую в салфетку мать.

В перерывах между сменой полотенец в номерах и доставкой тел в крематорий я обычно тусовался на пожарной лестнице с единственной соседкой по этажу Вэл, вдовой, похожей на стюардессу из шестидесятых: шарфики, юбки-карандаш и шлейф сигаретного дыма. Боссу, мистеру Фэнгу, не нравилось, что мы там торчим, на летучках он всегда говорил:

– Хотя бы притворитесь, что вам не плевать на этих людей. Что вы вечно торчите на лестнице с бутылкой, как ханыги какие-то?

Спасибо этой его высокомерной чувствительности, он ко мне особо не лез, не хотел, чтобы его ассоциировали с людьми из низшего класса. А я в его глазах, вероятно, вообще ни к какому классу не принадлежал. Чаще всего мы с Вэл устраивали друг другу на пожарной лестнице сеансы бесплатной психотерапии. Она очень пафосно объясняла, почему я не отвечаю на звонки Брайана и вообще почему я такой жалкий лузер, а я слушал. Но иногда – чаще всего в гробовые дни – мы выскребали все, что удалось скопить, и устраивали царскую попойку.

Через неделю после семейного ужина мы с Вэл отправились в клуб «Литрболл» – бывшую биллиардную, переделанную в центр развлечений для взрослых. В наше время концы с концами удавалось сводить лишь тем, кто торговал сексом, смертью или трансляцией того и другого в Интернете. Я подозвал официантку по имени Амброзия, одетую в фиолетовое с золотом бикини, как у принцессы Леи из «Возвращения джедая», и заказал куриные крылышки и индийский эль.

– Деннис, – начала Вэл. Иногда я именовался у нее Деннис-отщепенец, Деннис-извращенец и Деннис-мерзости непротивленец. – Деннис, ты так и не решил, как поступишь с матерью?

– Вэл, как насчет него? – попытался я сменить тему, указав на Хана Соло, который прогуливался по