Найдёныш - Павел Сергеевич Комарницкий

всякой дряни, на которую только и хватило этого так называемого ума. Где-то в далёкой Германии дети переставали плакать, тихонько угасая от истощения. Где-то в далёкой Англии ребятишки, укрывшись в подвалах, со страхом разглядывали плывущие в небесах огрызки карандашей — именно так выглядели с земли высотные цеппелины. Где-то во Франции юные вдовы, пользуясь ранним весенним теплом, обрезали юбки выше колена и сняли нижнее бельё, дабы предложить на продажу то, что ещё может предложить молодая женщина, у которой более ничего не осталось. И где-то в сёлах Рязанщины и Смоленщины истошно голосили бабы, получив казённую бумагу, в которой сообщалось, что муж или сын убит.

Здесь же, в непроходимой таёжной глухомани, всё текло своим чередом, как тысячи и тысячи лет назад. Солнышко, преодолев рубеж весеннего равноденствия, торопилось согреть своими лучами замёрзшую землю, и снег, уже отяжелевший, под лучами светила сверкал неистово, так, что больно было глазам — в Сибири такое время называют «весна света».

В избе, как всегда, было тепло и уютно. Весело трещали дрова в печи, на столе стоял самовар, красовались большие деревянные блюда с шаньгами и ватрушками, брусника в сахаре и прочие яства.

— Всем доброго вечера и приятного аппетита! — поздоровалась Бяшка, усаживаясь на своё законное место. — О! Свежая капуста! — грозная богиня Огды с удовольствием потянула к себе четвертушку кочана. — Ма, а морковки нету?

— Ну как же нет, когда да! — засмеялась Варвара, с удовольствием глядя на дочуру-найдёныша. — И сметана вот!

— Ой, совсем слепая я! — девочка, отложив погрызенную капусту, принялась за морковь. — Прямо как Илюшка.

— Чего это моя слепой? — удивился тунгус, смачно поглощавший перловку с мясом.

— А кто вчера три патрона сжёг, а соболь убежал? — подначила Бяшка с самым невинным видом.

— У… — обиделся тунгус. — Вот так сам говори, потом моя же нос и тыкай. Соболь, он зверь быстрый, поди-ка попадай!

— Да ладно, ладно, — примирительно засмеялась Бяша. — Пошутила я.

— Соболь бить кончай надо, — Охчен неторопливо жевал шаньгу с творогом. — Весна, однако, зверь линяй. Совсем шкура ничего даром отдавай, хуже чем летний. Патроны зря жги.

— Мда, патроны… — вздохнул Иван Иваныч.

— А сколь патронов-пороху у нас, Вана Ваныч? — прищурился Охчен.

— Ну… Вообще-то запас имеется, года на четыре, если беречь, так и на все пять, — Полежаев потеребил бороду. — Однако запас, ежели его не пополнять, имеет свойство кончаться.

— И ишо три винтовки, самострелки, — встрял Илюшка.

— Это уже на крайний случай, — отрезал Иван Иваныч. — Патронов к ним никак не достать, хоть в Мексику езжай. Расстрелять боезапас недолго, и останутся три дубины бесполезные.

Бухнула дверь, в горницу вошла Асикай, неся на руках крепенького, упитанного карапуза. Годовалый малыш лепетал и гугукал, и вид у молодой мамаши был очень даже счастливый.

Варвара улыбнулась, вспоминая. Ведь, судя по рассказу Аськи, никаких трав не давала ей Бяша, ничего такого… да и откуда бы свалившейся с небес пришелице знать какие-нибудь земные тайные травы? А просто пошептала, поводила ладошками поверх живота, даже не касаясь кожи, и вот результат… Характерно, что никто из тунгусов ни малейшего потрясения результатами знахарства не выказал. Ну ясен пень, она же богиня Огды! Богини, они всё могут…

Да, вот так и жила-поживала себе затерянная в тайге заимка. После того случая, с варнаками, более никто отшельников не тревожил. Насильственную кончину купца Заварзина списали на беглых каторжан, да ту же банду Сеньки Когтя — и поделом, нечего с варнаками-то связываться. Полицейский чин, сидевший в Кежме и по должности обязанный расследовать дело, на деле то дело был рад-радёшенек поскорее закрыть. Ещё чего не хватало, тащиться в тайгу, на какую-то Чуню, аж за триста вёрст!

Что касается редких прохожих охотников-тунгусов, то опасения быть застуканной ими Бяшка высокомерно отвергала. Людей она теперь ощущала больше чем за версту, и всегда могла уйти незамеченной, хоть от пешего, хоть от конного. Собаки тех охотников, конечно, теоретически представляли проблему… вот только ни одна собака не в силах рассказать хозяину, какого странного зверя она учуяла-увидала в тайге.

— Ладно… — доев последнюю морковку и дочистив мякишем мисочку со сметаной, Бяша поднялась. — Всем спасибо! — девочка лихо перекрестилась. — Богу тоже!

…

— А-а, Иван Иваныч! Здравствуй, здравствуй, дорогой…

— И тебе доброго здоровья, Корней Евстафьич, — приветливо улыбаясь, Полежаев огляделся. — О! Новую дверь поставил, гляжу…

— Ты погоди, сейчас я вон покупателям отпущу товар. Располагайся покуда, будь как дома, — купец хохотнул, осознав двусмысленность поговорочки в отношении бывшего хозяина фактории. — Ты же с ночевой, я надеюсь?

— Ежели не прогонишь за ворота, — улыбнулся Иван Иваныч.

— Ещё чего! В кои-то веки с культурным человеком поговорить, да в шашки сыграем…

Хозяин фактории, довольно пожилой уже чалдон, споро отпускал товар трём местным тунгусам, очевидно, уже сдавшим добытые меха. Судя по стоявшим подле фактории вьючным оленям, закупка была достаточно скромной — олень не лошадь, больше ста фунтов на себе не унесёт.

— А где твой парень-то, модный такой? Не видно его что-то.

— Э… — хозяин досадливо двинул плечом. — Сбежал отседова. Не вынес тягот местной жизни. Одно слово, насельник!

— Тц-тц-тц… — Иван Иваныч покачал головой. — Это верно, пришлые в наших краях не приживаются. Чалдона брать надо, или вон из тунгусов, — он кивнул на Охчена, невозмутимо ожидавшего на дворе, при лошадях.

— Ха! Чалдона… Ныне все умные. Все хотят в город, сладко есть-пить да революцией заниматься…

— Ну, дуриков на Руси отродясь хватало, — рассмеялся Полежаев. — Пущай занимаются, больше ихнего брата в Сибирь нагонят.

— Погоди-ка… — купчина даже перестал отвешивать товар. — Ты, может, и не знаешь, что царя-то Николу скинули?

— Как? — Полежаев сморгнул. — И кто же теперь на троне российском?

— Да никого нету.

— В смысле? — Иван Иваныч заморгал чаще.

— В самом прямом. Нету нынче в России царя. Совсем.

— Вот это дела… — протянул Полежаев. — Россия и без головы…

— Дак в том-то и дело.

— Нет, постой… кто же правит страной в таком разе?

— Да, бают, какое-то временное правительство образовалось. Прохвосты, должно… В такое-то время аккурат все прохвосты из щелей повылезают.

Купец отёр лицо платком.

— Так что, гляди, как бы вскорости те, кто тут на каторге да в ссылке сидел, с теми, кто направлял-то их сюда, местами не поменялись.

— Ой-ой… — Полежаев затеребил бороду. — Ну и новости у тебя, Корней Евстафьич…

— Рад бы хорошие выдать, да уж какие есть.

Полежаев крякнул.

— Ладно… Охчен! Слышь! Илюшку сюда позови!

— Илюшка живот боли, Вана Ваныч, — откликнулся тунгус через раскрытую настежь дверь. — Тайга пошёл, сиди туда-сюда, однако.

— Ну вот ещё этого не хватало…

— Ну а ты как, Иван Иваныч? Нашёл свой никель?

— Никель? —