Как высоко мы поднимемся в темноте - Секвойя Нагамацу

игровой, мы с Эмми нарушаем протокол и снимаем маски и перчатки. Хряк внимательно изучает все, что мы ему показываем – карточки, мультфильмы, детские книжки, включая «Три поросенка» и «Паутину Шарлотты». Непонятно, насколько в данный момент развит его мозг, но мы обращаемся с ним, как с ребенком. В награду Эмми дает ему сладости и золотые звездочки. Говорит, положительное подкрепление очень важно. Свинстер учится быстро. Каждый день у него появляется новое любимое слово – овца, лошадь, фермер, автобус, желтый, грязь, Эмми. По утрам и вечерам он орет: голодный, или просит что-то конкретное, демонстрируя, как быстро у него пополняется словарный запас.

Как-то утром свин говорит: Яблоко. Пожалуйста.

В другой раз, пообедав, добавляет: Спасибо. Славная свинка! Теперь его любимая передача – «Охотник за крокодилами» на «Энимал плэнет», каждый раз, увидев бегемота, он радостно визжит. Еще он любит смотреть, как запускают ракеты, как ученые готовят пилотируемую миссию на Марс и каждый раз обещают, что до запуска осталось не более десяти лет. Он ведет обратный отсчет вместе с центром управления полетами, а в момент взлета каждый раз в волнении носится по комнате. Всякий раз, как на экране появляется что-то неприятное – погибающие от голода заброшенные питомцы умерших хозяев, гниющие посевы, беженцы, карабкающиеся на корабли после того, как лесные пожары выгнали их из домов, – мы стараемся переключать канал. Но свин все же видел репортажи о том, что из-за чумы больницы переполнены и пациентов госпитализируют в трейлеры на парковках и ангары в аэропортах. Люди болеют. Люди болеют. Помоги, дохтур. Видел он и репортажи о том, как банковскую систему захватила похоронная индустрия, как люди в магазинах расплачиваются за продукты мертвыми криптовалютами, привязанными к рекламным телефонным приложениям. Смейся с нами в «Городе смеха», повторяет Свинстер как мантру, едва научившись составлять предложения. Смейся с нами в «Городе смеха». Всего за тысячу токенов вы можете отправиться в часовой круиз по лагуне Сан-Франциско и развеять там прах своих любимых.

Сегодня вечером, собираясь уходить из лаборатории, я вдруг слышу, как Свинстер произносит новое слово: Одинокий. Я захожу в игровую, сажусь рядом, чешу ему за ушком. А он говорит: Одинокий свин. Телефон вибрирует, снова бывшая жена. Прислала фото, где Фитч в последний день своей жизни обнимает огромного плюшевого тигра. Свинстер повторяет те же слова, и мне становится стыдно, что я обрек его на такую жизнь, на жизнь, которая давно бы закончилась, если бы он не заговорил: его сердце отправилось бы в Индиану, печень – в Мичиган, легкие – в Вашингтон. Разумеется, мы вырастили других свиней и отправили в больницы их органы. Но когда Свинстер говорит, у меня что-то переворачивается внутри. Я думаю о том, как приду домой, разогрею в микроволновке ужин, свернусь в постели и включу один из немногих оставшихся у меня роликов с Фитчем – двухминутный клип, где он строит замок из песка. Буду снова и снова перематывать его на начало, пока не усну. Кончается тем, что я достаю спальный мешок, который храню на работе на случай, если засижусь допоздна, и решаю составить Свинстеру компанию.

Я читаю ему, он кладет подбородок мне на плечо. Фыркает, и в складке моего лабораторного халата образуется лужица слюны. Мы читаем «Там, где живут чудовища». Когда свин хочет внимательнее разглядеть картинку, он удерживает страницу копытцем, а иногда тычется в нее пятачком, будто хочет вдохнуть слова.

Макс. Дикий Рампус, повторяет он.

– Верно, – киваю я.

Читать он пока не умеет, но Патрис и Эмми его учат. У него есть букварь, и я специально медлю на каждом слове, чтобы у него все уложилось в голове. Закончив книгу, мы переходим к «Вельветовому кролику». Я хочу пролистнуть титульный лист, но Свинстер копытцем придерживает мою руку и указывает на наклейку с оранжевым стегозавром, на которой черным карандашом написано имя моего сына.

– Фитч, – говорю я.

Достаю телефон и показываю ему фотографии. Указываю на себя, потом на фото, чтобы он понял.

– Мой сын.

Не знаю, понимает ли меня Свинстер. Ведь он попал в лабораторию еще поросенком. Но он повторяет: Фитч. Фитч, сын.

Вспоминаю, как Фитч, почистив зубы, звал меня из своей комнаты, напоминал, что пришло время почитать. Он всегда просил прочесть еще одну сказку, еще несколько страниц, а как только добивался своего, засыпал. Свинстер тоже засыпает. Глаза у него слипаются. Дома, на тумбочке, уже несколько лет ждет «Возвращение короля» с закладкой в том месте, где герои приближаются к Роковой горе. Сложная книга, Фитч сам пытался ее прочесть, но, когда его забрали в чумной барак, попросил, чтобы мы прочли ее вместе, и мы читали хором, заглушая звуки больницы. Отложив книги, я укрываю Свинстера одеялом, ложусь рядом и прижимаюсь к нему, никогда не видевшему поля или скотного двора с другими животными. Интересно, снится ли ему та жизнь (или жизнь, которую мы принимали как должное, пока чума ее не отобрала)?

Когда я просыпаюсь, в лаборатории по-прежнему никого, во рту пересохло и голова кружится от того, что я слишком долго дышал продезинфицированным воздухом. На моем респираторе красуется наклейка «Премиальный хряк». Типичные подростковые шуточки – даже пандемия над ними не властна. Свинстер дремлет в своем загоне, расположенном возле рабочей зоны, сбоку от других. Пробравшись обратно в кабинет, я обнаруживаю в почтовом ящике уйму писем от коллег и знакомых, все они откуда-то узнали про мистера Свинстера и просят рассказать подробности. Кто-то наткнулся на ролик в социальных сетях. Ученые из другой лаборатории уверены, что это розыгрыш, но заместителя декана такое внимание не радует, он пишет, что собирается к нам с внеплановым визитом. Патрис уже готовит рабочую зону перед началом трудового дня.

– В курсе про это видео? – я показываю ей телефон.

Патрис – ценный сотрудник, правда, временами она чересчур сдержанна и серьезна. Зато ее старшая сестра Эмми, как следует из ее соцсетей, жонглирует огненными шарами на рейвах.

– Не подумай, я тебя не обвиняю. Но если ты кого-нибудь подозреваешь…

– Я не знаю.

– Может, кто-то из стажеров?

– Я правда не видела.

Как только приходят остальные, я и их допрашиваю. Нужно всерьез заняться Свинстером и минимизировать риски. Может, лучше будет его спрятать? Но как мы объясним, куда он делся? Как бы заставить его помалкивать на то время, пока тут будут мои коллеги? Сейчас он носится и кричит: Есть, есть, есть. Эмми уже гладит его и ласково трется носом о пятачок.

– Патрис, иди сюда. Мне нужно, чтобы ты их отвлекла. Дай знать, как появятся.

– Что вы будете делать?

– Достань диазепам.