Олег Авраменко - Маргарита Наваррская

- Но как, как это сделать?

- Ответьте на мою любовь, полюбите меня... - Габриель в отчаянии схватился за голову. - Боже, что я несу!.. Простите, сударыня, я не то хотел сказать, совсем не то.

- А что же?

- Я прошу дать мне шанс. Не отталкивайте меня, позвольте мне заслужить вашу любовь. Вот увидите - вы полюбите меня; мне нужно только время.

- Нет, сударь, - решительно произнесла Матильда. - И не надейтесь. Вам у меня ничего не светит. Прошу вас, поскорее разлюбите меня. Пока еще не поздно - разлюбите. Вы никогда не добьетесь от меня взаимности, я никогда не смогу полюбить вас. Это невозможно, бесполезно, безнадежно.

"Что ж, придется овладеть ею силой, - заявила дурь. - Она упорствует в своем заблуждении".

"Если я сделаю это, - предостерег здравый смысл, - то навсегда потеряю ее".

На этот раз Габриель склонен был прислушаться к доводам разума.

- Я не разлюблю вас, - сказал он. - Я буду любить вас всегда.

- Ну, пожалуйста, - взмолилась Матильда. - Забудьте обо мне. Не любите меня, не надо. Я... я люблю другого. Всем сердцем люблю.

- Филиппа?

- Да... Да! Его! Его одного.

- Но он же не любит вас.

- Нет! - вскричала Матильда. - Нет! Он тоже любит меня. Он сам это сказал.

- Ах да, конечно! - с нескрываемым сарказмом произнес Габриель, поднимаясь с колен. - Конечно, он любит вас. Он очень щедр на любовь. Чего-чего, а любви у него хватает на всех. Он способен любить многих женщин сразу.

Матильда прикрыла лицо руками, будто защищаясь. Плечи ее ссутулились и вздрагивали от едва сдерживаемых рыданий.

- Прошу вас, не мучьте меня. Мне и без того больно... Я так несчастна!

Она рывком вскочила с кресла и бросилась к распятию, висевшему на стене рядом с кроватью!

- Ты уже караешь меня, Господи! Ты не пожелал ждать моей смерти, Ты решил покарать меня тотчас... Велик мой грех, Господи, и кара Твоя справедлива.

Габриель подбежал к ней, судорожно сжимая кулаки. На лице его не было ни кровинки, а в глазах застыла мука.

- Замолчите! - простонал он. - Не называйте мою любовь карой. Ради всего святого, не говорите так... Это жестоко, это бессердечно!

- Ах! - выдохнула Матильда. - Простите меня, пожалуйста. Я не хотела обидеть вас. Я такая дура, я сама не знаю, что говорю... Ну, прошу вас, умоляю: забудьте обо мне. Я не достойна вашей любви. Я беспутная, пропащая женщина. Я продала свою душу дьяволу. Не надо любить меня.

- Я люблю вас, Матильда, - пылко ответил Габриель. - И буду любить всегда. Какой бы вы ни были, грешной или праведной, порядочной или беспутной, я все равно буду любить вас.

- Но ведь это безнадежно! Я никогда не смогу ответить вам взаимностью.

- Почему? Вы же совершенно не знаете меня. Дайте мне только шанс, и я заслужу вашу любовь.

- Нет. Этого никогда не случится.

- Не будьте так категоричны, - с мольбой в голосе произнес Габриель. - Прошу вас, подумайте, не спешите с ответом.

- Здесь нечего думать, - упрямо покачала головой Матильда. - Простите меня за прямоту, но я не хочу внушать вам несбыточных надежд. Мое сердце навсегда отдано другому. Я буду принадлежать лишь ему - или вообще никому.

"Вот видишь!" - назидательно отозвалась дурь и что было мочи ударила Габриелю в голову.

- Ну, нет, бесстыжая! - воскликнул он, хватая ее в объятия. - Ты будешь принадлежать мне!

Матильда не кричала, не звала на помощь. Она была так напугана, так потрясена происходящим, что даже не пыталась сопротивляться...

Когда на рассвете Филипп возвратился от Маргариты, что-то дернуло его в первую очередь заглянуть в комнату дежурного дворянина, и там он с удивлением обнаружил, что полог кровати отброшен, сама кровать пуста, а в небольшом кресле рядом, понурив голову, неподвижно сидит Габриель. Сперва Филиппу показалось, что он спит.

- Вот чудеса-то! - озадаченно пробормотал он.

Габриель вздрогнул и поднял голову - он вовсе не спал.

- Прошу прощения, монсеньор. Я велел Марио и его девчонке убираться прочь.

- Однако! - с улыбкой произнес Филипп. - Какой ты суровый... Но нет, постой! - Он подошел ближе, присел на кровать и пристально всмотрелся ему в лицо. - Что-то случилось?

- Да.

- И что?

- Вы были правы, - с жутким спокойствием ответил Габриель. - Наломал я дров.

- Так что же приключилось, в конце концов? Вы поссорились? Она прогнала тебя?

- Много хуже.

- Хуже! - Филипп так и подпрыгнул. - Что - хуже? Ну! Отвечай, черт бы тебя побрал!

- Э... Я... того... против ее воли...

- МАТЕРЬ БОЖЬЯ! - вскричал пораженный Филипп. - Ты что, изнасиловал ее?!

Габриель утвердительно кивнул; глаза его бездумно блуждали по комнате.

Филипп схватился за голову, затем вскочил на ноги, затем будто передумав, сел, снова встал, нервно прошелся из угла в угол, вернулся обратно к кровати, в ярости сорвал с нее полог и, не разуваясь, бухнулся в постель.

- Вот-те нате, елки-палки зеленые! - наконец, прорвало его. - Что же ты наделал, сукин сын?! Ну, и сюрпризик ты мне преподнес, нечего сказать, хороший!.. Засранец чертов, говнюк! Все лето девки наперебой цеплялись ему на шею, стоило лишь пальцем шевельнуть, чтобы они легли и сами себе юбки позадирали. Но нет, он, видите ли, искал единственную и неповторимую, так сказать, любовь всей своей жизни - а когда нашел... Ну все, баста! Это мне наглядный урок. Впредь я не потерплю в своем окружении не только педерастов, но и девственников старше шестнадцати лет - этих сопливых юнцов, которые сторонятся женщин, забивая себе голову всякими романтическими бреднями о чистой и возвышенной любви, ночью втихаря рукоблудят и, в конечном итоге, становятся насильниками... - Филипп остыл так же внезапно, как и взорвался. - Ладно. Теперь рассказывай.

Габриель поведал ему обо всем, кроме своей встречи с Симоном. Филипп внимательно выслушал его, ни разу не перебив, затем, помолчав немного, медленно произнес:

- Да-а, хорошенькое дело!.. Ты, кстати, отдаешь себе отчет в возможных последствиях своего безрассудного поступка? Ведь Матильда не просто фрейлина принцессы - она ее любимица, а может, и любовница. И если Маргарита решит, что ты должен понести наказание, вряд ли я смогу выручить тебя. Разумеется, я употреблю все свое влияние, чтобы урезонить ее, но она чертовски своенравная девушка и вполне может заупрямиться. Учти, я не намерен из-за твоей глупой выходки ставить под угрозу такой перспективный брачный союз. Уразумел?

- Да, - сказал Габриель. - Я понимаю.

- Ну и что ты думаешь делать?

- Не знаю. Я ничего не думаю. Не могу думать. - Он весь поник и громко всхлипнул. - Я... Я не хочу жить!..

Кряхтя, Филипп встал с кровати.

- А ты поплачь, - сочувственно посоветовал он. - Вот увидишь, сразу полегчает. Я это серьезно, братишка. Порой и мужчинам можно всплакнуть только скупо, по-мужски. Ты же еще мальчишка, так что плачь, не стесняйся. Пожалей себя, пожалей Матильду - и поплачь. Вот сейчас я пойду спа-а... Филипп не удержался и во весь рот зевнул. - Устал, как собака! Эта затейница Маргарита... Ну да ладно. Значит, договорились. Утром мы все обмозгуем на свежую голову, а сейчас ложимся баиньки.