Сергей НАУМОВ - Iskatel 1979 3

Ульрика-Элеонора резко осадила коня, чуть не подняв его на дыбы. Неторопливо обернулась к своему спутнику.

—   Ваше высочество! Я вам должен сообщить очень важную весть, — сказал он.

Ульрнка-Элеонора шумно вздохнула и натянула поводья.

—   Я должеп сообщить, — повторил посол, — появились довольно неприятные вести… Барон Герц поехал в Петербург заключать мир между Голштинией и Россией… через супру жество сестры Петра с герцогом Карлом-Фридрихом…

Делая вид, что ничего не ведает, принцесса остановила бе­лоснежного коня.

—   Похоже, Голштиния да и Россия метят наследовать швед скую корону?

—   Да, ваше высочество, — глаза дипломата сверкнули яс­ным блеском молодости, — именно для этих целей Петр и построил флот.

—   Вот как! — Принцесса окаменела.

—   Если Герц уладит с Петром спорные вопросы, — внеш не невозмутимо брюзжал посол, — то Голштиния уступит России почти все земли, завоеванные вашим братом…

—   Но ведь это измена! — вырвалось у принцессы.

—   Главное не это, ваше высочество. Русские морские офи церы в кабаках уже говорят про поход на Стокгольм.

Рой Дженкинс вкрадчиво продолжил, намеренно отвлекая Ульрику-Элеонору от тревожных мыслей.

—   Ваше высочество, вы простите меня, что в такую мину ту… однако я не могу не сказать… Вы сейчас ослепительны. Гнев и весенний мороз так красят ваше лицо… За то, что я вижу, можно отдать всю казну моего короля…

Посла трудно было уличить в игре: он явно волновался. Но принцесса почти не слушала — она находилась в том нервном возбуждении, которое вот-вот могло прорваться сле­зами.

«Какой слабый огонь нужен этому воску!» — злорадно по­думал старый ловелас и заговорил дельно, скупо и властно — о главном:

—   Летом адмирал Ватранг встретится в море с Петром. Это неизбежно. Перед битвой мой перебежчик сообщит адми ралу о планах русских. Это решит исход сражения. Сами на зовите пароль. Слово, от которого будет зависеть судьба Шве ции…

Ульрика-Элеонора, бледная, жадно глотая воздух, покорно выдавила чужим голосом:

—   «Месть принцессы!»

Перед походом царь Петр, как и многие флотские офице­ры, подал прошение в Морскую коллегию о повышении его в чине. Он числился в звании шаутбейнахта, то есть контр­адмирала, под именем Петра Михайлова. Собравшись с утра зайти на верфь, где заканчивалась постройка последних га­лер, он решил попутно завернуть в Адмиралтейство — узнать о постановлении на его прошение.

Составив расписание войск по судам, Петр энергично под нялся из-за письменного стола. На нем был мундир полков ника Преображенского полка — линялый зеленый кафтан с красными отворотами, перетянутый портупеей. На длинных крепких ногах — зеленые чулки и разбитые, изпошенные башмаки. В этом мундире царь победил Карла XII под Пол тавой. Прихватив шляпу-треуголку, простреленную в том же бою, Петр быстро сбежал по лестнице бревенчатого дворца, вышел к Неве.

Весна стояла ранпяя. Белыми медлительными лебедями проплывали облака. Редкие дома, желтые мысы Невы и мно­жество островов казались плывущими в дымчатом отсвете, невесомыми. Над серым разливом гребнистых волн белизной вспыхивал хоровод неутомимых чаек — стремительных и легких, радостно-крикливых. Рощи на берегах еще были голые, зеленели лишь сосны — одна другой выше, стройнее.

Большое деревянное здание в начале Невской перспекти­вы, под высоким шпилем с изящным корабликом, и прилегав­шая к нему верфь были обнесены с трех сторон добротным крепостным валом. В сторону воды глядели жерла пушек. . «К походу, почитай, все готово, — думал Петр на ходу, — сухопутная армия, парусные корабли и даже суда с огневым боем. Для галерного флота и тактика почти создана. Только бы выступить в срок — никак не позже начала навигации в Финском заливе…»

Караульный, стоявший у будки возле мостика, перекинуто­го через ров, посторонился и застыл без шевеления — муш­кет перед собой, нос задран, глаза вытаращены — едят царя. Петр задумчиво шагнул мимо него в ворота верфи.

Весь задворок между Адмиралтейством и берегом реки был завален корабельным лесом, бочками с ворванью, канатами, железом, щепками и мусором. У пристани приткнулись ста­рые суда, швы у них заново конопатились и просмаливались. От огромных котлов несло гарью, черной густой копотью. Пахло дымом, свежерубленным деревом, ноздри щекотал горь­коватый дух окалины.

Галера, готовая для спуска, высилась на стапелях. Плотни­ки еще не начали выбивать стрелы — пока смазывали жи­ром киль и, видимо приустав, сидели на бревнах, тихо пере­говариваясь.

—   Так, значит, Антон, стоит наняться в команду-то галер ную? — гудел басом кряжистый мужик.

—   Очень даже стоит, Никола Иванович, —лукав*о отвечал ему светло-русый матрос. — Это тебе не лаптями торговать, аль ложками да свистульками.

—   Оно б ничего, — суживая глаза под огромными бровями, смекал мужик.

—   Куда ж лучше! — насмешливо подзадоривал матрос. — С жиру морду разнесет — почище боярской станет.

—   А все ж как-то несподручно, — туговато соображал му жик. — Одна пагуба людская от той войны. Омерзла в самый корень!

Матрос воровато стрельнул глазами по сторонам.

—   Штой-то язык у тебя, как собачий хвост, стал ходить!

—   Что ж, разве то кривда? — качал головой Никола. — Един хлеб гнилой знаем да ломотой болотной крючимся. А за какие такие благодеяния?

—   Смолкни, полоумный! — прошипел матрос, зажимая плотнику рот ладонью. Ткнул Николу кулаком и поспешно принялся за работу. Огляделся опасливо и похолодел — со всем рядом увидел царя.

Царь медленно шел по верфи — оглядывал доски, –уголь, ворвань. Остановился и кое-что услышал из перебранки. Гневно засопел. По загорелому лицу пошли малиновые пят­на. Задумчивость слетела — взгляд стал пронизывающий, вла­стный — с огнем. Надвинулся па Николу зеленой тучей и сверху, окидывая его огромными продолговатыми глазами, жестко спросил:

—   Пошто сидишь? Ленишься?

—   Я-то? — сердито отозвался мужик, разламывая краюху хлеба. — Я-то опосля трудов закусываю, а ты вот, мил че ловек, зряшным делом прохлаждаешься. Многие здесь хо дят, которые сухопутные, а тут дела корабельные…

Петр гневно, а потом уже безразлично скользнул взглядом по плотнику: что с мужика взять? Скинул полковничью куртку, остался в суконном жилете и, подойдя к галере, взял­ся за огромный чугунный молот.

Плотники виспугаино переглянулись: все, кроме Николы, узнали царя.Петр оглядел судно и крикнул плотникам: «Готовься!» Те забегали, засуетились у крутого днища. Оглядел всех — готовы ли — и широкими взмахами молота стал выбивать подпорки. На спине царя буграми заходили мышцы, лицо по­краснело. Мужики дружно заколотили по бревнам, подпирав­шим галеру. Удивленный Никола поднялся.

—   Ишь ты! Ладно бьет. Сразу видно — ране плотничал.