Юрий Нестеренко - Приговор

наконец, просто разбившиеся при падении и затоптанные. Похоже, в

какой-то момент здесь образовался жуткий хаос, когда лошади и люди

валились под копыта скакавших сзади, заставляя тех тоже падать, ломая

конечности, хребты и черепа себе и тем, на кого они налетали…

Некоторые лошади с переломанными костями были еще живы и жалобно ржали,

приподнимая головы и глядя на нас страдающими, полными слез глазами.

Помочь им по-настоящему, конечно, было нельзя — только добить, но и на

это у нас не было времени: близился закат, и необходимо было

разобраться, что здесь произошло и можно ли где-нибудь поблизости

заночевать без большого риска.

При этом я не упускал из вида коней, счастливо избежавших общей

участи; захватить любого из них было весьма соблазнительно. Вот только,

коль скоро они не дались грифонцам, едва ли дадутся и нам. Все же в

какой-то момент мы оказались довольно близко от одного из них,

великолепного лоснящегося жеребца редкого оттенка соловой масти — в

лучах вечернего солнца он казался отлитым из золота. Еще недавно он

принадлежал кому-то из рыцарей: переднюю часть головы, от ушей до носа,

защищал лошадиный шлем, на груди сверкал пластинчатый нагрудник.

— Как тебе этот красавец? — осведомился я у Эвьет.

— Хороший конь, — ответила девочка, но в ее голосе мне послышалась

некая неуверенность, словно признание достоинств чужого скакуна казалось

ей предательством по отношению к Верному.

— Я понимаю, что тебе нравится Верный, — усмехнулся я, — но ему

будет куда приятней везти одного всадника, а не двоих.

— Его еще поймать надо, — сумрачно пробурчала Эвелина. Ее радость

по поводу смерти Марбеля окончательно поблекла под бременем более свежей

новости о полном разгроме южной армии йорлингистов. Может, в какой-то

миг она и подумала "так Рануару и надо!", но случившееся означало, что

Карл одержал победу и сохранил боеспособность, а что осталось от сил

Ришарда, было вообще непонятно.

— Жаль, подманить нечем — у нас полно мяса, но ни крошки хлеба… -

рассуждал вслух я. — Э-эй, стой на месте… знать бы, как тебя зовут…

стой, не убегай, мы не причиним тебе зла, — я медленно и осторожно

подъезжал к чужому коню, — а своему хозяину ты больше не нужен… стой

спокойно… вот так, вот так, хоро… а-а, ч-черт!

Конь сорвался с места и поскакал к холмам на востоке, легко

перемахивая через трупы сородичей. Я бросил было Верного в погоню, но

тут же одумался и позволил ему остановиться. Золотой явно был отличным

скакуном; Верный, вероятно, мог бы потягаться с ним в скорости, но не с

двойным грузом на спине (учитывая наши съестные припасы, вес был именно

двойным, а не полуторным, как раньше). Да и к тому же, если бы даже я

догнал коня, мчащегося галопом — что дальше? Перепрыгивать на полном

скаку из седла в седло? Я не цирковой трюкач.

Проскакав пару сотен ярдов, золотой, однако, тоже остановился — и

даже обернулся в нашу сторону, словно издеваясь. Повторяется история с

конем, за которым мы тщетно гонялись по пути из Лемьежа? Мы не можем

себе позволить охотиться за ним до темноты, не зная, что делается вокруг

и какие остатки недобитых войск прячутся в тех же холмах. Но все же я

решил предпринять еще несколько попыток — Эвьет давно был нужен

собственный конь, и если для обычной девочки ее возраста требовалась бы

небольшая смирная лошадка, то для Эвелины рыцарский скакун подходил

прекрасным образом.

Я снова поехал к словно поджидавшему нас золотому, стараясь

демонстрировать всем своим видом спокойствие и доброжелательность.

— Попробуй ты его подманить, — предложил я Эвелине. — Верный сразу

проникся к тебе симпатией, может, и с этим получится.

Эвьет принялась уговаривать коня успокаивающими и ласковыми

словами, но, стоило нам сблизиться с ним до нескольких ярдов, как все

повторилось. Теперь уже золотой остановился между холмами и вновь

обернулся в нашу сторону.

— Такое впечатление, что он нас куда-то зовет, — заметила девочка.

— Куда он может нас звать… — пробормотал я, а в голову уже

полезли мысли о коне, заманивающем нас в ловушку. В первый миг это

показалось мне полным бредом — но ведь даже птицы способны притворяться,

чтобы увести врагов от гнезда. Почему не допустить, что кто-то

выдрессировал коня, выглядящего такой соблазнительной приманкой… в

этих холмах, в отличие от открытой местности, вполне можно устроить

засаду…

Тем не менее, я поехал к нему снова — и опять чужой жеребец ускакал

от нас еще дальше в холмы. Теперь он оказался в тени, став из золотого

просто песочно-желтым и почти слившись с песчаным склоном, возле

которого остановился. При желании он мог бы скрыться за холмом, но

предпочел встать так, чтобы мы его видели.

— Не нравится мне это, — покачал головой я.

— Ты что, лошади испугался? — удивилась Эвьет.

— Не лошади, а ее хозяев, которые могут нас там поджидать.

— Зачем? Чтобы ограбить? Вон в долине сколько мертвецов валяется,

некоторые все еще в полном вооружении. Уж проще с них начать, а не с

живыми связываться, тем более — таким конем рисковать…

— Логично, — согласился я, но тут же добавил: — Впрочем, когда

имеешь дело с людьми, логика ничего не значит… Ладно, поехали, но

держи арбалет наготове, — я тоже сунул руку под куртку.

На этот раз конь подпустил нас совсем близко, но, когда я уже

думал, что сумею ухватить его за поводья, все-таки сорвался с места и

ускакал за холм — хотя, как мне показалось, уже без прежней прыти. Едва

затих глухой стук копыт по земле, я прислушался. Все было тихо — что,

впрочем, ничего не гарантировало. Я переглянулся с Эвелиной, убедившись,

что она приняла мои слова насчет оружия всерьез, и осторожно тронул

Верного вперед.

Мы объехали холм, оказавшись у его восточного склона. По этому

склону тянулась глубокая промоина, расширявшаяся у подножия. Конь

поджидал нас там. На сей раз он не попытался ускакать, даже когда мы

подъехали вплотную, и мы поняли, почему. В устье промоины, в глубокой

тени, лежал на спине рыцарь в полном латном доспехе, а из его груди

ближе к шее торчал окровавленный обломок кавалерийского копья. Оружия и

щита с гербом при нем, разумеется, не было — все это он выронил, когда

получил смертельный удар, но верный конь вынес его из битвы, избавив, по