Четыре единицы - Елизавета Гребешкова

ей руку, она ответила пожатием. – И вот что удивительно! В этой простой фразе «Бенджи, ты хороший человек, но повел себя как последняя сволочь» знаете, что самое сложное для человека произнести? Бенджи, ты хороший человек.

Дедуля расплылся в улыбке, смотря на нее. Анну словно прибило к скамейке, она даже не сразу смогла понять, что от нее хотят какой-то реакции.

– Вы правы…

– Да, бываю, – Бенджамин, не отрывая взгляда, улыбался ей.

– Меня… меня Анна зовут.

– Здравствуйте, Анна. Как поживаете?

– Да, вроде, неплохо.

– Нет, вы сразу не отвечайте, подумайте. Вопрос ведь непростой. «Как поживаешь?» Тут и про семью можно ответить, и про друзей, и про работу. Все это и есть наше житье-бытье. Как тут сразу ответишь на этот вопрос?

– Вы очень интересный человек.

– Обычный. Кому-то, может, и не обычный, – он задумчиво взглянул на Анну и бросил остатки хлеба голубям. – Я пойду, Анна, времени у вас много отнял, вы уж извините старика.

– Постойте, вы тут часто бываете?

– Иногда бываю.

– Я просто… Просто вы очень интересный собеседник, я таких давно не встречала. Я живу в отеле на площади. Буду очень рада еще раз увидеть вас еще, Бенджамин.

Дедуля поклонился и спешно ретировался.

«Какое странное ощущение», – в носу у Анны нестерпимо защипало. Она бросилась в отель, взбежала по лестнице, зажав рукой рот, словно ее вот-вот стошнит, захлопнула дверь в номер и начала рыдать. Громко, с всхлипываниями и подвываниями. В подушки, потом просто сидя на кровати. Через какое-то время она попробовала умыться в ванной, но это не помогло остановиться, и она рыдала уже на диване в гостиной. Слезы текли крупными каплями за шиворот, лицо взмокло, плечи тряслись в истерике. Она так не плакала уже полжизни точно, потому что ее даже самые незначительные слезы всегда выглядели ужасно: лицо краснело и отекало мгновенно, глаза покрывались сосудистой сеткой, на коже выступали красные пятна. Анна не понимала, как могут плакать в кино красиво, ей никогда не удавалось.

Помимо жуткого внешнего вида, и причин так поплакать-то и не было. Нет, иногда хотелось всплакнуть по поводу, да и просто так, но что б прям с такой истерикой? Нет, причин точно не находилось.

Внезапный порыв и непрекращающиеся удушающие слезы ее даже пугали. Она лежала на диване лицом в мягкую обивку и рыдала навзрыд уже полчаса.

«Пора как-то это останавливать», – пронеслось у нее в голове, но слезам, похоже, было все равно. Проревев еще, она стала успокаиваться сама по себе. И вот, печально всхлипывая, она пыталась охладить лицо под водой в ванне.

Остановилось все равно так же, как и началось: резко и без причин. Оглядев себя в зеркале, Анна собрала волосы в пучок, переоделась, натянула темные очки и пошла в бар на поиски Кэна с Хуаном.

Глава 8

– Ну и видок, – Хуан даже присвистнул.

– Да, знаю.

– Почему в очках? – голос Кэна был напряжен, по лицу пробежала судорога напряжения. Он пытался вспомнить, в каком состоянии она находилась после разговора с Джуном. Анна уловила его обеспокоенность, молча приспустила очки, давая ему оценить свои красные глаза. – А, понятно. Вопросов нет.

– Давайте поговорим о деле.

– Мы пытаемся, Эни, все время пытаемся. Но у тебя поинтереснее встречи, – Хуан с улыбкой нес себе стакан с водой.

Анна рассмеялась:

– Правда, дел невпроворот. Вы читали новые документы?

– Из конверта? Да, как тебе?

– Муть. Мне интересно, когда начнется основное действие? Пока все вокруг да около.

– Зачем тебе торопить события? Хочется уже загреметь с обвинениями в нарушении прав человека?

– Хочу посмотреть на их лица, когда будут говорить эту чушь. Не может же человек со спокойным лицом врать и нести чушь?

Кэн подвинул к ней блюдце с лимонами, любезно предоставленное знакомым официантом даже к воде, которую они втроем пили:

– Ты серьезно? Вижу, давно с людьми не общалась. Вся чушь и вранье этого мира были выданы с абсолютно спокойными и умиротворенными лицами.

– Есть разница: от этой чуши весь мир погибнет.

– Нет, не так, Эни. Не «мир погибнет», а просто мир встанет на паузу. По сути ничего же не произойдет. Вернее, перестанет происходить. Нет ЭКО, нет новых людей. Старенькие-то останутся!

– Как скоро мы заметим отсутствие нового поколения человеческого рода? – Хуан тяжело вздохнул:

– Думаю, лет через четыре-пять. Когда отпадет потребность в детских садах. Потом школы: начальная, средняя, потом и старшая. Университеты, далее уничтожатся многие социальные программы и институты. Так потихоньку и начнем умирать.

– Кэн, может у нас есть возможность… – Анна не договорила, вопрос повис в воздухе.

Трое опустили головы и разглядывали прозрачную воду в стаканах. Никому ничего не хотелось говорить.

– Так вот как выглядит «великолепная тройка» вне стен институтских? – удивительно чистый голос принадлежал женщине в годах, перед ними стояла Мэрил Стайнс.

Высокая, длинноногая, совершенно не утратившая лоска и красоты бельгийка, элегантным жестом отвела белые волосы от плеча и плавно подошла к стойке бара. Она была одета в деловой костюм жемчужного цвета, в тон подобраны лодочки, нити жемчуга на ключицах и на руке. Двигалась Стайнс размеренно, плавно, словно несла себя на официальный прием во дворце. Повинуясь какому-то невидимому зову все трое одновременно привстали со стульев.

– Миссис Стайнс… – быстро поднятая ладонь остановила Хуана на полуслове.

– Мисс. Здравствуйте, Анна! Вы позволите, будем обращаться друг к другу по имени?

– Да, конечно, – Анна пыталась сообразить, не с открытым ли ртом она смотрит на Стайнс.

– Кэнсаку Макимура, – Кэн, лучисто улыбаясь, протянул свою руку, Мэрил едва на нее взглянула.

– Анна, у нас очень мало времени, поэтому можно я сразу украду вас у друзей? Нам надо поговорить.

Анне почудилось, что вопросительные интонации в ее голосе даже не предусмотрены. Тут же обнаружила себя схваченной под руку сильной, как оказалось, бельгийкой.

– Я видела перед отелем площадь. Вот там и присядем на лавочке. Я же уже как раз в возрасте почитания лавочек, – Стайнс первый раз широко улыбнулась. Анна в ответ только смущенно кивнула и отметила про себя, что с Хуаном и Кэном она даже не попрощалась, как и не поздоровалась.

Так вдвоем они буквально добежали до отдаленной лавочки на площади. Стайнс отпустила плечо Анны, только усаживая ее, и тут же глубоко задумалась. Какое-то время они просто смотрели на воды канала, покрытые рябью из-за отражающегося закатного света. Анна молча ждала.

– А знаете, я сюда приехала только из-за вас, – Мэрил наконец прервала молчание и вперила в Анну свои глаза.

– Да, Мэривезер так мне и сказал.

– Интересно, почему?

– Догадок