Юрий Нестеренко - Приговор

— Да, но его сын едва пережил свое тридцатилетие, — парировала

Эвьет. — Тут не угадаешь.

— Ну а кроме этих экстраполяций душевного состояния Карла, у тебя

какие-нибудь аргументы есть?

— Ну ты же сам говорил — посылка на юг небольшого экспедиционного

корпуса для Грифона бессмысленна: только дробить свои силы и скармливать

их врагу по кусочку. Значит, уж если они сюда сунулись — то сунулись

всей мощью, ну или почти всей. А раз так, то ведет их сам Карл.

Я задумался. На юге нет стратегически важных целей — во всяком

случае, таких, ради которых стоило бы оставлять без защиты Греффенваль.

Ни один взятый здесь город или замок не обеспечит Лангедаргу перелома в

войне. Значит, если Эвьет права, единственное, на что он может

рассчитывать — навязать Ришарду генеральное сражение на его собственной

территории. Добавив к вероятному численному преимуществу противника еще

и преимущества, связанные со снабжением и коммуникациями… Да нет,

глупо. Совершенно очевидно, что единственная разумная стратегия для

Грифона сейчас — это стянуть все силы в кулак и засесть в глухую

оборону.

Но если так — что здесь, действительно, делает лангедаргская армия?

— Допустим, ты права, — сказал я вслух. — И что ты планируешь

делать дальше?

— Для начала — собрать о них побольше информации. Может быть,

достаточно будет просто передать ее Льву, чтобы погубить Карла. Ты

думаешь, мне самой хочется лезть Грифону в самую пасть — или что там у

него, клюв? Если я смогу отомстить, оставаясь на безопасном расстоянии,

я предпочту именно это.

— Рад это слышать, — искренне сказал я. — Но Йорлинг и так в курсе,

раз отвел назад армию Рануара. И у него есть свои шпионы.

— Если бы у Йорлинга все было так безупречно, он бы уже выиграл

войну, — возразила Эвьет. — Я пока ничего не утверждаю, я лишь говорю -

соберем информацию.

— Я не уверен, что это можно сделать с безопасного расстояния.

— Ну, жить вообще вредно — от этого умирают.

— А вот это, между прочим, редкостная глупость! — рассердился я. -

Умирают не от жизни, а от враждебных ей факторов и процессов. Мой

учитель был убежден, что старение — это болезнь, и когда-нибудь люди

научатся ее лечить…

— Это, конечно, интересно, Дольф, но позволь мне поставить вопрос

прямо. Карл, очевидно, ищет Ришарда, а Ришард поджидает Карла. Так что

лучший способ встретиться с ними обоими — следовать за грифонской

армией. Ты со мной?

Я вздохнул.

— Я предупреждал, что не собираюсь участвовать в охоте на Карла.

— То есть твой ответ — нет?

— Ну а если я скажу — "нет"?

— Тогда я пойду одна. Пешком, — это было заявлено твердым, не

оставляющим сомнений голосом.

— Тебе их не догнать. У них полтора дня форы, причем это все-таки

взрослые тренированные мужики.

— Знаю. Но мало ли какой шанс может подвернуться. А если ничего не

делать, точно ничего не получится. Надо давать шансу шанс.

Я молчал. В прежних своих скитаниях я всегда следовал очевидному

как на инстинктивном, так и на рациональном уровне правилу: от армии

надо держаться как можно дальше. Вне зависимости от того, чья это армия.

А уж от армий двух смертельных врагов, сходящихся для решающей битвы -

тем более. С другой стороны, я наглядно представлял себе завтрашнюю

картину. Вот я выезжаю на дорогу и поворачиваю на запад. Эвьет тотчас

спрыгивает с коня и идет на восток. Ну, наверное, еще предложит мне

передумать в последний раз, а потом — точно пойдет. И это не будет

блефом. Она даже ни разу не оглянется. Причем не потому, что ей не будет

этого хотеться.

А я оглянусь. Наверное, даже не раз. А потом, конечно, проявлю

волю. И до конца жизни буду знать, что, располагая лучшим в мире оружием

и превосходным конем, бросил ее одну без помощи в очень скверном месте и

в очень скверное время.

— Так каков твой окончательный ответ, Дольф? — поторопила меня

девочка.

Я решился.

— Ближе, чем на два полета стрелы, я к ним не подъеду, и не проси.

И не только к основным силам, но и к тыловому дозору тоже.

— Я знала, что ты не станешь портить такой славный вечер! -

возликовала Эвьет, ничуть не смущенная заявленными мной ограничениями.

— В таком случае ты информированней меня, — пробурчал я. — Минуту

назад я не знал этого сам.

Утром, взгромоздив на Верного две корзины с переложенным листьями

мясом, мы выехали на дорогу восточнее мертвого села. Кажется, за

минувший день никто в нем так и не побывал, но проезжать через него

заново, дабы удостовериться в этом, не хотелось. Хотя мы и догадывались,

что впереди будут другие такие же села.

Догадки вскоре подтвердились. Деревни встречали нас жуткой тишиной.

Никаких разрушений и трупов на улицах по-прежнему не было — разве что

ничем не прикрытые пятна засохшей крови попадались все чаще; как видно,

убийцы утомились слишком тщательно заметать следы. Мы больше не заходили

в дома, зная, что там увидим. Эвьет утверждала, что в воздухе уже можно

уловить слабый запах тления, доносившийся из домов и сараев; впрочем,

это могло быть и результатом самовнушения — во всяком случае, мой нос

ничего такого не чувствовал. По-прежнему нигде не было уцелевшей

домашней живности — и первая же обнаруженная нами стоянка армии,

находившаяся на довольно большом удалении к северу от дороги, наглядно

продемонстрировала, куда эта живность девается. Среди многочисленных

кострищ громоздились кучи обгорелых костей; в той части лагеря, где,

по-видимому, располагались кухни, земля побурела от крови, и валялись

обугленные черепа коров, овец и свиней. По количеству этих останков, по

числу и расположению кострищ и колышков от палаток и по обилию конского

навоза (сами солдаты все же справляли нужду в наскоро вырытые ямы,

которые потом наспех же забросали землей, но смрад все равно шел на

много ярдов) можно было примерно определить численность войска. Теперь

было ясно, почему Рануар поспешил убраться с его дороги. Под грифонскими

знаменами шло никак не меньше сорока тысяч, а скорее всего, еще больше.

Когда я назвал вслух это число, Эвьет торжествующе поглядела на меня:

— "Экспедиционный корпус", да, Дольф?

— Ты была права, — признал я. — По правде говоря, я вообще не

думал, что хоть Грифон, хоть Лев еще в состоянии собрать столько людей.