Исправительная колония Земля. Российский филиал - Сергей Булин

– Но как?! – не веря своим чувствам воскликнул я.

– Святая вода, в святом месте, да ещё и на прямой связи со своим создателем – как же иначе? Только так!

Я сразу понял, что не напоить меня Гавриил хотел, а с помощью этой демонстрации выбить у меня из башки остатки сомнения в отношении всего, что он мне успел рассказать. И это у него неплохо получилось. Вот только такой поворот событий должен был хотя бы на несколько минут лишить меня дара речи. Но я, попав в совершенно новую, фантастическую реальность, напротив, почувствовал резкий прилив сил и ощутил здоровый интерес к своему новому положению.

– Что мне сейчас делать? Вернее, нам, с командой… – спросил я, передавая стакан с вином назад Гавриилу.

– Сейчас возвращайтесь в дом к Серафиме Марковне, а завтра я вас навещу. Чтобы вам спокойнее было, приставлю в качестве охраны двух блаженных – пусть дом охраняют, пока вы спите.

– Блаженных? – удивился я. – Какая же из них охрана?

– Самая что ни на есть надёжная! Они видят и слышат всё, включая любые изменения в энергетических полях интересующего нас диапазона. И главная их задача – это поднять шум при возникновении малейшей опасности. Ну а уж дальше вы сами, я думаю, справитесь. Павел с отцом Тимофеем, поверь мне, не подведут в любой экстремальной ситуации.

– Да, кстати, если у нас команда, то неплохо было бы знать, наверное, что это за Влад, из-за которого Павел так взъерепенился…

– Знать, может быть, и не плохо было бы, но вот рассказывать Павлу, что ты знаешь, пока не советую. Влад – это его брат-близнец. Он служил на атомной подводной лодке «Курск», и тогда, в августе двухтысячного, он тоже участвовал в учениях.

– Понятно… – протянул я. Такой версии про Влада у меня не было, хотя я успел многое передумать на его счет за эти сутки.

– Ну всё, иди, – сказал Гавриил, открывая дверь, – Тебя уже наверняка заждались…

Я направился к выходу, но на пороге обернулся и посмотрел на Гавриила.

– Понимаю, о многом хочешь расспросить, – сказал он. – Но не время пока. На первый раз хватит и того, что ты уже услышал.

– И всё же, один вопрос, – не послушался я. – Как … там, на небесах?

– Божественно… – ответил Гавриил, улыбнувшись.

Во время возвращения из монастыря мы ни о чём, касаемо нашего общения с Гавриилом, не говорили. На катере все плыли молча, отрешённо смотря куда-то перед собой и думая каждый о своём. Если Гавриил успел раскрыть свою суть перед всеми, то тогда мне было понятно это оцепенение, внезапно охватившее мою, как теперь оказалось, команду. Я и сам, признаться, раз за разом прокручивал в голове наш диалог с Гавриилом, пытаясь как-то смириться с произошедшим, понять и, самое главное, принять. С первого раза не получилось…

В конце концов я решили обсудить всё это по приезду к Серафиме Марковне. По дороге успели купить кое-какие продукты, так что, не успев преступить порог, хозяйка дома переместилась на кухню. Я вызвался ей помочь с овощами, а Павел полез на крышу, чтобы поправить антенну, так как телевизор в доме практически ничего не показывал. Все по-прежнему категорически не хотели начинать «серьёзный разговор». В результате и у меня это желание стало потихоньку ослабевать, так как я не представлял, с чего можно было бы начать эту беседу.

– В армии что ли так наловчился? – похвалила меня Серафима Марковна, увидев, как быстро я справляюсь с чисткой доверенного мне картофеля.

– Ну, армия только основу заложила… Я ведь лет десять уже, как один. Вот и пришлось научиться кашеварить.

– Вдовец?

– Нет, в разводе.

– Жена причуд твоих не поняла? Потому ушла?

– Каких причуд? Вроде бы нет у меня никаких причуд… – немного обиделся я на такое предположение Серафимы Марковны.

– Ну как же нет? Если бы не было, то не приехал бы ты сюда в такой компании… Кстати, а ты давно их знаешь – батюшку и этого, нервного?

– Нет, совсем недавно. А что?

– Не понятно мне, как могут быть вместе и ладить два таких разных человека.

– Ну, плюс и минус всегда притягиваются. Как говорится, противоположности сходятся, – предположил я.

– Это так. Но чтобы такой светлый с таким совсем тёмным вместе были – это к добру не приведёт.

– В смысле «совсем тёмный»? – не понял я.

– Вижу я их так, понимаешь? Батюшка прямо-таки светится, а Павел этот ваш – тёмный. Он либо очень злой человек в душе, либо безбожник совсем. Таких я именно так вижу, тёмными.

«Прав был Гавриил, – подумал я, – она действительно видит людей и сможет стать нашими глазами в поисках сатаны».

– Помотала его жизнь, – вступился я за Павла. – И на войне, как я понял, он успел побывать, и в семье горе было… Тут не мудрено безбожником стать.

– Не мудрено, говоришь? А вот я, Николай, летом двухтысячного узнала, что такое «груз двести». И как сына схоронила, из школы не ушла, а доработала до пенсии – ребятам историю преподавала. Предмет этот, сам понимаешь, вовсе не церковный. Но ни горе моё, ни коллеги-атеисты на работе, ни спившийся после гибели сына муж не смогли во мне веру в Бога убить. Так что не надо Павла защищать, пустое это…

В воздухе повисла неловкая пауза – это я пытался «переварить» только что услышанное.

– Ну так все люди разные, – с трудом продолжил я. – Ему вот, видимо, и этих испытаний хватило, чтобы стать таким, каким он стал. В любом случае, нам он именно такой пригодиться может. Сейчас его злоба и неверие в Бога нам на руку.

– Ну, тебе виднее, – не совсем искренне, как мне показалось, согласилась Серафима Марковна.

Когда сели за стол, разговор был вялый, на отвлечённые темы, и я никак не решался начать ту важную беседу, ради которой мы с момента отъезда из монастыря упорно молчали. Неожиданно для меня первым осмелился это сделать отец Тимофей:

– Слава Богу, что прятаться нам больше не нужно – брат Гавриил договорится с патриархатом, чтобы нас больше не искали. Николай, как я и думал, оказался для них не опасен. А того, кто действительно опасен, предстоит найти именно нам. Ну и как я понял, вы все согласились поучаствовать в этой миссии. И брат Гавриил вам рассказал ровно столько, сколько конкретно каждый из вас должен знать на данный момент.

– Интересно, кому и что он рассказал, – пробурчал Павел.

– Нет, Павел, всё услышанное в той келье