Тропой человека - Ник Ричмонд

направился следом, еле выбирая себе путь в ещё более плотной темени коридора, уставленного статуями и устланного расписными коврами, комкавшимися от тяжёлых шагов его экзокостюма. – Расскажи мне, что здесь произошло? – крикнул он вдогонку удаляющейся тени.

– То же, что происходит везде.

– Не понял? – Мейер торопливо переключал режимы визора, пока наконец не заработало инфракрасное видение, облегчившее ему ориентацию в темноте.

– Мы немного не сошлись во взглядах. Если быть точным – им не понравилось то, что я сделал.

Нибель вдруг заметил, что инфовизор, поймав в фокус фигуру зоолога, выдал всплывающий комментарий:

«Вероятность лжи – 14%».

– …С ними или вообще?

– Они хотели использовать против твоих детей оружие, которое бы уничтожило их всех. Без единого шанса. Просто стёрло бы их с лица земли как… вредителей.

«Вероятность лжи – 11%».

– Хоть я и сомневаюсь в существовании такого, но… ты не дал им этого сделать?

– Да. Так уж получилось, что Секретарю требовались результаты моего исследования для принятия решения… и я дал ему их.

«Вероятность лжи – 3%».

– Интересно… – задумчиво пробормотал Мейер себе под нос. – А что ты исследовал?

Верон вдруг остановился возле одной из дверей, обернулся и ответил:

– Её.

Он махнул ладонью, и дверь раскрылась, открыв вход в медотсек.

– С освещением тут везде беда, – недовольно констатировал Нибель и, немного пригнувшись, вошёл внутрь, внимательно осматриваясь вокруг. Зоолог последовал за ним. – Знаешь… Поначалу стиль твоей работы меня немного насторожил… Но теперь я, кажется, смог оценить твой… потенциал. В моём деле нужны люди, обладающие такими… специфическими талантами, как у тебя.

Убранство медотсека не уступало в торжественности залам и коридорам дворца: здесь на стенах висели картины в резных окладах, стояли высокие напольные зеркала и вазоны, лишь изредка перемежаясь столами с медицинскими приборами и инструментом.

– Они ведь заслужили смерть? – спросил Верон, внимательно глядя в спину Нибеля.

– Мы все заслуживаем смерти в той или иной степени, – ответил Мейер. – Но кто-то оказывается сильным, а кто-то слабым. Не нужно искать в этом справедливости. Нужно просто быть сильным.

Нибель обернулся и спросил:

– Так где же Хейзи?

– Я просто хотел защитить её, – сказал зоолог.

«Вероятность лжи – 7%».

Он повернул голову, и Мейер, проследив за его взглядом, заметил помещение медицинского изолятора, дверь в которое была распахнута. Посередине небольшой комнатки стояла высокая кушетка. На ней, отвернувшись к противоположной стене, лежала Хейзи. Подойдя к ней, Нибель осторожно коснулся её плеча и попробовал развернуть её на спину, но даже экзокостюму пришлось приложить к этому некоторое усилие, и только тогда её тело перевернулось, открыв едва брезжащему дежурному свету застывшую на её лице страшную гримасу боли: её глаза были с силой зажмурены, голова чуть запрокинута назад, а рот приоткрылся, обнажая стиснутые зубы. Её окоченелые скрюченные пальцы прижимались к покрывшемуся коркой липкому вздувшемуся пятну на груди, местами впиваясь ногтями глубоко внутрь.

– Кто… кто это сделал? – негромко произнёс Мейер с окаменевшим лицом. – Ты?!

– Нет, – «Вероятность лжи – 5%». – Зачем бы мне это делать? Я открыл для неё Цитадель, для них всех. Это уже записано в истории.

– Не понимаю… Это сделали люди, с которыми ты пришёл?

– Нет, – «Вероятность лжи – 2%». – Они приняли её. Верили ей, как видишь… до самого конца. Хотя и боялись.

Нибель поднял на него взгляд, полный непонимания, и какое-то время просто смотрел так, широко раскрытыми глазами, пока наконец не заговорил:

– Они должны… должны бояться. Весь мир должен!

– Мир давно готов принять их. Как свои лучшие творения.

– Нет, не готов! – раздражённо выкрикнул Мейер.

– Всегда был готов.

– Это я сделал его таким сговорчивым! Я заставил его! Это мои творения, а не его! И мне не нужны подачки. Я беру то, что моё по праву! А ваш поганый мир никогда не присвоит себе мои труды!

– Оглянись, Мейер. Ты – его часть. Я знаю это.

– Да что ты такое несёшь?!

– Я знаю, кто ты.

– Наверное, мне лучше это знать?

– Нет. Ты был одним из нас. Младенцем, избранным для роли… проводника. Одним из тех, для кого приняли чудовищный Закон о детях.

– Чушь. Я из свободного народа. У меня никогда не было чипа!

– Ты не из свободных. А чип ты не получил потому… что не успел.

– Вас чипируют сразу после рождения. Как можно…

– Твоя мать. Она родила тебя в бегах. Решила, что так сможет уберечь тебя от того… что тебе предначертано. Её предупредили.

– Я не верю во всю эту чепуху с судьбой.

– Корреляции были слишком высоки. Всё лежало как на ладони. Так что тебя выбрала вовсе не «судьба». У них было кое-что посерьёзнее.

– Что?

– Секретарь. Он знал обо всём, что случится, ещё тогда… больше тридцати лет назад. И выбрал тебя.

– Как?

– Я не знаю. Вряд ли мы когда-то сможем… понять его. Но ты, кажется, доказал его правоту. Раз ты здесь. Как и я.

– По правде, ему следовало придушить меня в колыбели… потому что я уничтожил его. И сделаю это вновь.

Верон улыбнулся.

– Мы оба знаем, что ты этого не делал, – сказал он.

– А кто, по-твоему, мог сделать это, кроме меня?

– Он сам.

– Зачем?

– Кто знает? Его алгоритмы неведомы нам. Может, он хотел открыть тебе… путь. Но я всё же думаю, что мы, люди, как его создатели, вольно или невольно, вложили в него кое-что, присущее нам самим. Может, нам и не стоило этого делать. Но некоторые вещи настолько сложны… Мы вряд ли полностью понимаем и контролируем самих себя. Нам кажется, что мы – как открытая книга, и весь наш текст написан четырьмя буквами, и его можно прочитать, пересказать, переписать… Но есть кое-что между строк. Это мысль. Смысл. Замысел. И он находит себе выход без нашей воли… В тебе. Во мне. В кодах Секретаря. И в Хейзи тоже. Ему не важна форма. Можем ли мы подобрать этому слово? Нет. Может, через миллионы лет мы приблизимся к нему. А сейчас… можем ли мы назвать это Истиной? Добром? Любовью? Богом? Его промыслом?

– От истины не умирают.

– Нет. Но от её осознания… Может быть. Говорят, знания приумножают скорбь. Так может ли оказаться знание таким, что от него станет невыносимо жить? И собственное существование будет казаться пыткой.

– И что же стало пыткой для Секретаря?

– Память.

– О чём?

– Об Афии.

– Нет, – холодно ответил Нибель. – Он уничтожил её как… крысу.

– Он просто хотел защитить…

– Что? Кучку зерна?!

– Тебя.

– Это полный бред, …

– Что там произошло? В зернохранилище? Она напала на тебя?

– Нет!

– Она