Глаза Гейзенберга - Фрэнк Херберт

– Вся ваша жизнь записана… – Келексел с досадой махнул узловатой рукой, подыскивая нужное слово. До чего же сложно общаться с этими примитивными существами! – Наподобие ваших сериалов. Только гораздо совершеннее. Мы воздействуем на зрителей с помощью эмпатической стимуляции, вызывающей в них ощущения непосредственных участников воспроизводимых событий.

Терлоу откашлялся. Он смутно улавливал смысл слов, замечая нарастающее внутри беспокойство. Наконец он с трудом выговорил:

– Не иначе как технологическая новинка.

– Новинка? – усмехнулся Келексел. – Да эта технология древнее вашей галактики!

«Точно псих, – решил Терлоу. – Что ж, они вечно преследуют психологов?»

Тут он вспомнил про воронов. Никакие логические уловки не могли изменить тот факт, что птицы видели ту… штуку. Он вновь поймал себя на мысли: «Что значит «хем»?»

– Ты мне не веришь, – сказал Келексел. – Не желаешь мне верить.

Он почувствовал, как расслабляется, – по телу словно разлился горячий нектар. А это довольно забавно! Какое удовольствие, должно быть, испытывали когда-то люди Фраффина, стращая этих дикарей. Гнев и ревность, которые он заочно питал к врачевателю, начали рассеиваться.

Терлоу нервно сглотнул. Разум подталкивал его к совершенно немыслимым выводам.

– Если я вам поверю, – сказал он, – то мне придется признать, что вы… ну, вроде как…

– Пришелец из другого мира?

– Да.

Келексел расхохотался.

– Ты смотри! Да я тебя до смерти напугал! Раз, и все! – И он щелкнул пальцами.

Привычный человеческий жест никак не вязался с нечеловеческим видом карлика. Отметив это про себя, доктор глубоко вздохнул и присмотрелся к незваному гостю: нелепая накидка, обтягивающее трико, странно торчащие уши.

«Накидку можно было раздобыть у театрального костюмера. А сам он точно карликовая версия Белы Лугоши[33]. Ростом от силы четыре фута».

Внезапно Терлоу охватил панический страх перед странным существом.

– Зачем вы пришли? – воскликнул он.

«Зачем я пришел?» У Келексела не было готового ответа. Он вспомнил о капсуле в соседней комнате, где без сознания лежала Рут, готовая сношаться с этим Терлоу. В груди полыхнула ревность.

– Возможно, я пришел поставить тебя на место. Я мог бы забрать тебя с собой и подняться над вашей глупой планетой так высоко, что ты поймешь, до какой степени вы ничтожны!

«Ему лучше не перечить», – решил Терлоу, а вслух сказал:

– Ладно. Допустим, это не просто неудачная шутка и ты действительно…

– Не смей говорить, что хем неудачно пошутил!

Тон Келексела не оставлял сомнений в его жестокости.

«Имеет ли он отношение к исчезновению Рут? – лихорадочно соображал Терлоу, усилием воли заставляя себя дышать ровно. – Вдруг он из тех существ, которые ее забрали, которые шпионили за мной, наблюдали смерть бедняги Джо Мерфи, которые…»

– Мое появление здесь нарушает самые незыблемые законы нашего общества, – сказал Келексел. – Решение поражает меня самого.

Терлоу не спеша снял очки, взял с тумбочки носовой платок, протер стекла и опять водрузил очки на нос.

«Его надо разговорить. Нельзя останавливаться. Болтовня дает выход агрессии».

– Что значит «хем»? – спросил Терлоу.

– Вижу, у тебя здоровое любопытство, – сказал Келексел и принялся рассказывать о хемах, их могуществе, бессмертии, о кинокораблях.

О Рут по-прежнему ни слова. Спросить Терлоу не отваживался.

– Зачем вы пришли ко мне? Ведь я могу про вас рассказать.

– Вряд ли, – ответил Келексел. – Если и попробуешь, то кто тебе поверит?

Угроза в словах пришельца не оставляла сомнений. Если Келексел действительно тот, за кого себя выдает, дело плохо. Кто способен противостоять инопланетному существу? Терлоу живо вообразил, как чувствовали себя туземцы Сэндвичевых островов[34] перед железной пушкой.

– Зачем вы здесь? – повторил он.

«Опять этот противный вопрос!» – с досадой подумал Келексел. Он на мгновение растерялся. Откуда такая настойчивость? Вдруг этот врачеватель, хоть и примитивный, обладает какими-то сверхъестественными познаниями?

– Мне могут пригодиться твои знания, – ответил он.

– Мои знания? Если у вас настолько продвинутая цивилизация, что вы…

– Об этом судить мне, – оборвал его Келексел. – Авось что-нибудь окажется полезным.

«Зачем он здесь? – вертелось в голове Терлоу. – Если он тот, за кого себя выдает… Для чего?»

Обрывки фраз пришельца начали выстраиваться в его сознании в некую систему. «Бессмертные. Кинокорабль. Погоня за развлечениями. Главный враг – скука. Бессмертные. Бессмертие… Скука!»

Пристальный взгляд Терлоу начинал действовать Келекселу на нервы.

– Сомневаешься, в здравом ли ты уме? – высокопарно спросил он.

– Да ты сам сомневаешься, – догадался Терлоу. – И пришел убедиться, что не свихнулся, верно?

Доктор пожалел о своих словах в тот же миг, как они слетели с языка.

– Как ты смеешь! – взорвался Келексел. – В моей цивилизации заботятся о здравомыслии всех хемов! Порядок нейронного состояния каждого обеспечивается первичными установками сети Тиггиво в момент, когда младенец получает дар бессмертия.

– Сети Тигги… чего? – переспросил Терлоу. – Это… какой-то механизм?

– Механизм? Ну, в общем… да.

«Боже праведный! – подумал Терлоу. – Он что, пытается заинтересовать меня очередным прибором для психоанализа? Это у них рекламная кампания такая?»

– Наша сеть связывает всех хемов, – продолжал Келексел. – Мы сиды[35], если тебе так проще. Мы – единое целое. Поэтому нам доступны такие глубины понимания, которые тебе, жалкое создание, и не снились. У вас нет ничего подобного, и потому ты слеп.

Терлоу даже обиделся. Этот дурень вообще понимает, что имеет дело с психологом?.. Подавив в себе раздражение, которому все равно не мог дать выход, доктор сказал:

– Слеп? Допустим. Но не настолько, чтобы не знать, что любой механизм для психоанализа – никчемная дребедень.

– Никчемная дребедень? – искренне удивился Келексел. – Наша сеть? Ты хочешь сказать, что и без того способен понять других?

– Причем довольно неплохо, – ответил Терлоу.

Келексел шагнул в комнату и приблизился, не спуская глаз с психолога. Судя по всему, абориген не просто бахвалился, а в самом деле понимал своих сородичей. Но способен ли он разгадать их, хемов?

– Что ты можешь сказать обо мне?

Терлоу всмотрелся в странно напрягшееся, как перед дракой, лицо. Хотя вопрос прозвучал вызывающе, в нем слышалась мольба. Ответ не должен быть резким.

– Я думаю, – как можно благожелательнее сказал он, – ты так долго играл роль, что практически сросся с нею.

«Играл роль?» – поразился Келексел, вспоминая, нет ли у этого выражения другого смысла. На ум ничего не пришло.

– Наша сеть застрахована от человеческих ошибок.

– Каким надежным тогда должно быть ваше будущее, – усмехнулся Терлоу. – Каким определенным. Зачем же ты здесь?

«Действительно, зачем?» – вновь задумался Келексел. Теперь он отчетливо понимал, что найденные причины были всего-навсего оправданиями. Теперь он жалел о своем решении, чувствуя себя беззащитным перед Терлоу.

– Бессмертный хем не обязан ни перед кем отчитываться.

– А ты и правда бессмертен?

– Да!

Доктор поймал себя на том, что