Марс, 1939 - Василий Павлович Щепетнёв

случае, на первый взгляд, – сообщил он. Голос хриплый, пересохший. Ничего удивительного, атмосфера такая.

– Мне присоединиться? – спросил разведчик.

– Нет нужды. Следите за флангами. – Какие фланги? как за ними следить? Но прозвучало хорошо.

Ильзе дошел до противоположной стены. Окошко, круглое окошко. Иллюминатор. Он потрогал. Похоже, стекло.

– В стене определяется отверстие округлой формы диаметром двадцать сантиметров, заполненное прозрачным материалом.

Ему и самому не понравилась суконная речь, но – так будет правильно. Не визжать, не захлебываться от восторга. Спокойный, деловой анализ.

– Вижу рядом прямоугольное отверстие. Дверь, конечно, дверь… – Он позабыл разом все правила. – Бред какой-то…

На двери была надпись. Никаких иероглифов или клинописи. Обыкновенные буквы. Кириллица. «Лаборатория № 2».

– Идите сюда, ко мне, – позвал он севшим голосом.

Вот тебе и открытие. Нашли старую базу. Просто забытую старую базу – и все. Почести… Земля… Он чувствовал себя гелиевым баллоном, вдруг налетевшим на колючку.

– Да… – протянул разведчик.

– Это… Это наша база? – Тамара смотрела недоверчиво. – Старая база?

– Можно и так сказать.

– А как еще? – Ильзе опустил руки – буквально. Карабин вдруг показался тяжелой и бесполезной штукой.

– Идем дальше. – Разведчик не торопился отвечать.

– Идем, почему нет. – Но Ильзе не шевельнулся. Устал он. Устал.

Разведчик толкнул дверь. Потом приналег. Нехотя, со скрипом она отворилась. Скрип больше чувствовался – плечом, отдавая в зубы. Особенности марсианской акустики.

– Конечно, старая база. – Вано оглядел помещение. Столы, стулья, бумага.

– Не просто старая. Очень старая.

Разведчик подошел к висевшему на стене календарю. Подумать только, отрывной календарь!

– Пятнадцатое сентября одна тысяча девятьсот тридцать третьего года.

– Что? – Ильзе не подошел – подбежал.

Все четверо они стояли перед календариком.

– Шутка. Шутники здесь были, вот…

– Давайте посмотрим остальные бумаги, – предложил разведчик.

Чем хороша марсианская атмосфера, так это тем, что ничего здесь не гниет. А маски хорошо защищают от пыли.

Все документы были датированы тридцать третьим годом. Нет, не все – были и тридцать вторым, и даже двадцать девятым. Самые обыкновенные документы – еженедельные планы, отчеты, служебные записки, журналы наблюдений. Но всего поразительнее оказался плакат. На нем изображен был юноша, почти ребенок, в окружении седобородых старцев. «Император Александр IV под мудрым руководством Радетелей России».

– Шутники зашли слишком далеко…

Из помещения выходили еще две двери. Одна шла в меньшую комнату – похоже, в кабинет. Другая – в коридор. И коридор пересекался скальной породой.

– Обвал?

– Что же мы нашли? – Вано потерянно стоял перед серой ноздреватой стеной.

– Полагаю, это следы Странников.

– При чем тут Странники? Какое они имеют отношение к тридцать третьему году?

– Вы видели котенка, пытающегося поймать собственный хвост?

– Странники – это хвост?

– Скорее, котенок. А хвост – мы.

– Нет, погодите, погодите, какой хвост? Какие странники? – Вано потряс головой. – О чем это вы?

– Да так… Мысли вслух… Теория множественности миров Джордано Бруно подразумевала не столько инопланетные, сколько земные цивилизации… Смертьпланетчики пробивают дыры в иные миры… И это – одна из дыр.

– Множественность… То есть…

– Распалась связь времен… У нас будет время подумать. Масса времени… – Разведчик выхватил саблю, коснулся ею плеча Вано – Сим посвящаю тебя, о Вано, в ряды разведчиков, людей пытливых, отважных и бесшабашных…

– Прекратите балаган, – оборвал разведчика Ильзе. Ему почему-то не хотелось ни слушать, ни видеть происходящее. Да не почему-то, просто…

– И тебя посвящаю, о Ильзе… И тебя, Тамара. Добро пожаловать в отряд разведчиков!

– Действительно, что за комедия? – Тамара хотела было отстраниться, но разведчик успел положить пятнашку.

– Ритуал, – вздохнул разведчик. – Просто ритуал. Вас теперь ведь зачислят добровольцами.

– Почему?

– Ну, сами должны понимать… Лимит на первую категорию маленький. Лучше в разведчики, чем на костер… Увидите много интересного… может быть…

– Не городите ерунды, – оборвал его Ильзе.

Как, его – в разведчики? Это мы еще посмотрим. Он, Ильзе, не пилот какой-нибудь, а служащий одиннадцатой категории. Такими не бросаются. Он пригодится…

– Да, не говорите ничего Миадзаки, – скомандовал он.

– Не скажем. – Разведчик опять посмотрел на Ильзе с уважением. – Конечно не скажем…

Седьмая часть тьмы

1911 год

– Сидит, будто специально на тебя шит. – Николя обошел его со всех сторон. – Ни складки, ни морщинки, блеск!

Ладонью Николя огладил ему спину – видно, морщинки все-таки были.

– Ты, Митенька, прямо жених. Ладно, ладно, не сердись. – Николя нервничал и потому был особенно развязен, болтлив, позволяя себе пошлости, немыслимые в иное время.

Дмитрий не ответил. Сегодня собственная внешность интересовала его менее всего. Через силу он рассматривал отражение, лицо казалось длинным и унылым, но бледности не было, или она не бросалась в глаза, а это главное.

– Совершенно, совершенно незаметно. – Николя просунул руку под фрак и на мгновение задержал ее. – Стучит сердечко как часы! Ты мое проверь – кажется, выскочит и побежит по Крещатику!

Дмитрий дернулся:

– Потом, Николя, не время.

– Да это я так, просто. – Николя извлек браунинг из кармана фрака, нарочно для этого пришитого с внутренней стороны. – Никто и не догадается. Игрушка, а не пистолет. Ты сам попробуй, вдруг цепляет.

Дмитрий взял протянутый пистолет, вернул в карман фрака, потом быстро выхватил.

– Всё в порядке.

– Ты пробуй, пробуй.

Дмитрий, криво улыбаясь, повторил процедуру несколько раз. Нигде не цепляло, портной свое дело знал.

– Теперь прицелься, ну вот хотя бы в меня. – Николя отошел к дальней стене комнаты.

– Зачем?

– Все должно быть натурально, за нами… за тобой будут следить, понимаешь? – Николя встал в позу, скрестил на груди руки. – Целься!

Дмитрий поднял пистолет. Браунинг он увидел только сегодня, но до этого две недели посещал тир Рахманова, стрелял из «монтекристо», и под конец получалось совсем недурственно, тому свидетельство безделушки на этажерке, призы. Хозяин тира даже уверял, что у него несомненные способности. Наверное, хотел подольститься к выгодному посетителю, сделать завсегдатаем, а приятно было.

Браунинг сухо щелкнул.

– Ты убит.

– Наповал, – согласился Николя. – Теперь давай заряжать.

Они подсели к столу.

– Вот этот патрон отделит наших приятелей от остальных, грубых и нехороших. Он от другого пистолета и потому непременно заклинит механизм.

– Зачем?

– На всякий случай. Я тебя знаю, Митенька, войдешь в раж, так и не остановишься. Про пистолет потом напишут, и всем станет ясно – железка немного подвела.

– А первые выстрелы?

– Мы же обо всем договорились. Панцирь, помнишь?

– Какой панцирь? – Дмитрий действительно забыл, последние дни прошли в лихорадочном бреду, все путалось, сны и явь.

– Чемерзинский, его нынче все носят, кто боится.

– Ах, защитный… А он точно его носит?

– Какая разница?

– Да, действительно… – Дмитрий поставил пистолет на предохранитель, вернул в карман. Теперь браунинг ощущался