Победитель ужасных джиннов ТОМ 1001 - Альберт Беренцев

Однако, среди тех шаэлей, которые убили мою семью, Нуса не было. Это я помнил совершенно точно. Лица убийц моей семьи навечно отпечатались в моей памяти. Да Нус и слишком молод, чтобы быть тем чернобородым командиром, который командовал уничтожением моей семьи. И слишком стар, чтобы быть тем шаэлем, который убил моего брата, а меня унизил.

Нет-нет. Нус — не персонаж моих детских кошмаров. Но надо было убедиться, удостовериться.

— Нус — твое настоящее имя?

— Нет, конечно. «Нус» означает «ум» на языке древних элладиев. Это прозвище, которое дал мне шейх Эдварра, когда я стал устадом Башни Света. А своего настоящего имени я не помню.

— Как так?

— Я попросил шейха стереть его из моей памяти. И шейх милостиво сделал это. Так что я не назову тебе моего настоящего имени. Даже если бы я захотел — не смог бы.

— Ты бывал когда-нибудь в Эрбает-Эшаре?

Эрбает-Эшар — мой родной оазис. Тот, где я жил с мамой, папой и братьями. Вот, я наконец назвал вам его имя. Жуткое имя, навсегда связанное для меня с горем и потерей. Но я не Нус. Я предпочитаю помнить все имена, даже те, что причиняют боль.

— Я никогда даже не слыхал о таком месте, — усмехнулся Нус.

— Сколько тебе лет?

— Шестьдесят два.

— Что?

На вид Нусу никак нельзя было дать больше тридцати пяти — даже сейчас, когда он выглядел уставшим и изможденным.

— Ты слышал, Ила. Мне шестьдесят два года. Шейх отдает мне часть силы — вот почему я выгляжу таким молодым и не старею.

— А сколько лет Шамириам?

— Не знаю. Она здесь недавно — всего три года. Думаю, она на самом деле молодая девушка. По крайней мере, шейх иногда делит с ней постель. Вряд ли он стал бы этим заниматься со старухой, наш шейх предпочитает молоденьких…

— ЧТО?

А вот теперь я уже забыл про все на свете, даже про то, что я зачем-то приставил Нусу к горлу кинжал. Шейх спит с женщиной! Да есть ли вообще предел его порочности…

Это известие добило меня, потушило те огоньки надежды, которые еще теплились в моей душе. Я был дураком. Я отдал себя во власть конченого грешника, по которому уже давно тоскует ад…

А ведь я любил его! Любил больше чем отца!

Я отбросил мой кинжал, потом сел на каменную площадку, обхватил в ужасе голову руками, потому что ощущал, что мою голову сейчас разорвет, как сброшенный со скалы арбуз…

— Зря ты не стал меня убивать, — грустно произнес Нус, — Я дал обет, Ила. Обет, что если за мной придет кто-то из жертв «Алифа» — я не стану сопротивляться или защищаться, а достойно приму положенную мне Отцом кару за все мои грехи.

— Расскажи мне про «Алиф»! — потребовал я.

— Рассказывать особенно нечего. Я был мальчиком, вроде тебя. Молодым и глупым. И мне снился каждую ночь меч, как я уже говорил. И люди из «Алифа», вербовщики принцессы нашли меня. И взяли в секту. Я не собираюсь раскрывать и не раскрою тебе секреты «Алифа», самой сильной секты нашей страны. Даже не проси и не угрожай. Я давал клятву хранить тайны принцессы, и это клятву я блюду. Что тебе еще рассказать? Чем занимается «Алиф»? Ты это знаешь. Ты это видел. Я убивал по приказу принцессы. Когда я шёл в секту — я думал, что буду убивать воинов в бою. Но все оказалось совсем не так. Врагам принцессы несть числа. Неверные эмиры. Западные рыцари. Желтолицые варвары. Еретики вроде нашего с тобой шейха. Изменники, заговорщики, повстанцы… И их семьи. Я убивал женщин, Ила. Я убивал детей. Я убивал детей на руках у их собственных матерей. Вот что я делал.

И сначала я страдал, а потом мне стало все равно. А потом я перестал спать, и моя собственная совесть ела меня каждую ночь… Я пытался покончить с собой, но храбрости не хватило. И однажды я просто бросил мой меч, который я так любил, и дал клятву никогда больше не брать его в руки. И я бежал. Я стал дезертиром, ибо в «Алифе» служат пожизненно, и принцесса не принимает отставок. А каждый дезертир — подлежит смерти.

За мной охотились, за мою голову была объявлена награда. Я прятался, я жил, как ящерица под камнями, как животное. А потом… Потом меня нашёл наш шейх Эдварра. И он забрал всю мою боль, всю мою память. Он предлагал мне стереть все мои плохие воспоминания, но я попросил их оставить. И стереть воспоминания хорошие — о моем детстве, о моей маме, о том, кем я был до того, как пришел в «Алиф»…

— Зачем ты так попросил?

— По двум причинам, Ила. Во-первых, я виновен и должен нести мое наказание. Я не хотел бы забыть плохое, потому что я должен сокрушаться о моих грехах. А во-вторых… Знаешь, откуда берется боль? Боль — это результат разницы между хорошим и плохим в нашей жизни. Эта разница нас и мучает. Ведь если бы в нашей жизни было только плохое, если бы мы не знали хорошего — то мы считали бы плохое нормальным. И не испытывали бы никакой боли. Это правда, мой мальчик. Я предпочел забыть хорошее, оставить только плохое — и мне полегчало. Шейх спас меня. Он дал мне искупить мои грехи, по воле Отца Света. Он привел меня в эту обитель и сделал устадом Башни Света.

— Да как ты можешь говорить про Отца Света и шейха, после всего, что ты мне рассказал…

— Шейх — святой человек, — ответил Нус, и в его голосе впервые за всю нашу беседу снова зазвучали мудрые нотки наставника, — И я не позволю тебе его оскорблять.

— Святой?

— Да, Ила. Ты не ослышался. И нет — я говорю так не потому, что я очарован шейхом. А просто шейх делает большое и важное дело. Посмотри вокруг. В этих двух Башнях шейх собрал две сотни мальчиков. Да, они все умрут здесь. Но ведь они при этом никого не убьют и никому не причинят вреда. Мюриды белой Башни Света — счастливы здесь. И плохо ли прожить хоть и короткую, но счастливую жизнь? А мюриды черной Башни Творца просто радуются, что у них есть еда и крыша над головой. Многие из них — из