Победитель ужасных джиннов ТОМ 1001 - Альберт Беренцев

И тьма ударила по мне самому. И мне, болтавшемуся над бездной на холодном ветру, вдруг стало жарко, очень жарко…

Я забыл где я и кто я такой, и зачем я здесь.

А в протянутую ко мне ручищу йети уже полетели сверху стрелы. Не обычные, а сиявшие белым ослепительным светом. Я такое уже видел раньше — когда белые мюриды тренировались во дворе обители и стреляли из луков по мишеням. Они заряжали свои стрелы волшебной мистической энергией — светом самого Отца…

И каждая стрела была подобна молнии.

В руку йети воткнулись сразу три стрелы, четвертая пролета мимо. Братья стреляли почти вертикально вниз, стоя на самом краю обрыва.

Чудище взревело, так громко, что я полностью оглох от этого рёва.

А потом вниз мимо меня рухнуло нечто огромное, волосатое, невыносимо вонявшее — какая-то туша непредставимых размеров. Йети вывалился из своей пещеры и улетел вниз, в проклятую долину.

Мне сверху что-то кричали, но я некоторое время ничего не мог расслышать. Лишь через несколько вздохов слух ко мне вернулся…

— Детеныши, Ила! Выманивай детенышей!

Я завыл, замахал руками. Я не знал, что еще можно сделать.

Детеныши так и не появились, видимо, забились от страха глубже в пещерку.

— Поднимайте его!

Меня подняли наверх, отвязали от меня веревку.

— Молодец, Ила! Воистину, ты — великий воин и истинный свидетель величия Отца Света!

Я не отвечал. Мне было все равно. Кто такой Ила, кто такой Отец Света?

На горной тропе царила суматоха. Двое мюридов обвязались веревками, также, как обвязывали раньше меня, а потом их стали спускать в пещеру. В руках у послушников были мечи, видимо, они решили войти в пещеру и порубить детенышей клинками.

Детеныш же наверняка много меньше матери?

Но и это в тот момент меня не волновало. Я теперь был не нужен, а мюриды были увлечены охотой.

Я пошел к коням, вот же они стоят, без всадников…

ПИЩА. МЯСО.

ВОПЛОЩЕНИЕ.

МУХА. НОРКА.

ГЛАЗ.

МЯСО. ГОРЯЧО!

Кони взоржали и попытались сбежать, но одного я успел ухватить под уздцы. Я перерезал ему горло легко, одним ударом кинжала, который висел у меня на поясе.

Я навалился на истекавшего кровью коня, я повалил его, я припал губами к ране и начал жадно лакать кровь. И мой рот наполнился солью, вкусом еще живой крови, потом я откусил от раны кусок мяса, подавился, закашлялся…

— Шади, с Илой беда! Он обезумел, помилуй нас Отец Света…

— Останови его. Свяжи, если надо.

Кто-то отодрал меня от умиравшего и кричавшего криком коня, я попытался ударить кого-то кинжалом, но меня уже повалили, потом связали.

Люди.

Люди — это тоже мясо. Я попытался кого-то укусить, но белый послушник был намного ловчее, так что он увернулся и дал мне пощечину.

— Ила, приди в себя! Отец Света, спаси нашего брата…

Кто-то начал читать молитву, и мне немного полегчало. Мой голод ослаб. А следом за ним ослаб и я. Мне было жарко, жарко, как в аду…

Уже потом я видел детенышей йети — обоих достали из пещерки и подняли на веревках наверх на тропу — уже мертвых. После подняли и мюридов, которые этих детенышей убили, оба парня оказались целыми и не пострадавшими.

Детеныши йети были со взрослого мужчину размером. Волосатые, очень вонючие, как их мать. Были видны половые органы — один оказался мальчиком, другой девочкой. Глаз у каждого из детенышей было по три, третий глаз помещался у них во лбу. Зубы — острые, как у волка, на руках и ногах по шесть пальцев, и на каждом пальце черный коготь.

Самцу перерезали глотку, а вот на самке был десяток ран, её всю истыкали клинком и даже отрубили одну лапу.

— Самка была убита нечисто, — печально сказал Шади, — Я не смогу взять её сердце.

— Прости меня, Отец Света!

— Не переживай, брат Акрам. Два сердца йети — уже огромный и невиданный дар для нас.

— Большое чудище лежит в лощине, оно не двигается, оно разбилось…

— Мы спустимся и заберем его сердце. Но сперва — нужно отправить Илу обратно в обитель. Посмотрите на него! С ним что-то произошло. Акрам, Вахид — ведите его обратно. Лошадей оставьте здесь.

Акрам и Вахид немедленно и беспрекословно подчинились. Вахид взял конец веревки, которой я был связан, и потащил меня по горной тропе. Акрам поддерживал меня за плечи.

А я не хотел уходить, я все глядел на мертвых детенышей…

МЯСО.

Это — тоже мясо. Хоть и какое-то странное. Я чувствовал в тот момент, что мясо йети — не такое, как у коня или человека. Мясо йети будто состоит не только из плоти, а из чего-то еще — очень ВКУСНОГО.

А какое оно пахучее…

Мой рот наполнялся слюной, зубы мои клацали. Но меня мучил при этом сильный жар, меня шатало. Идти я пока еще мог, а вот сопротивляться связавшим и тащившим меня людям — нет.

И я пошёл.

— Ужин. Козлятина! — сказал я послушникам, которые вели меня по тропе.

Те в ответ стали твердить молитвы.

Глупцы! Как же они не понимают?

— Муха, норка, глаз, — сказал я мюридам, — Эльсид, Фатима, Хам, Муаммар, мамаша йети, Ила. Эльсид, Фатима, Хам, Муаммар, мамаша йети, Ила…

Я повторил это еще несколько раз — с истинным наслаждением.

Жар спадал, силы возвращались, я шагал все быстрее.

Я не помню, как мы вернулись в обитель, но вернулись мы туда затемно.

Я ОЧЕНЬ устал.

— Ила, мы тебя развяжем, — сказал брат Акрам, — Негоже старейшине возвращаться в святой монастырь связанным.

— Да, конечно. Развязывайте. Спасибо, братья.

Акрам и Вахид переглянулись.

— По воле Отца Света здесь, в святом месте, Ила пришел в себя, — радостно сказал Вахид.

И меня развязали. Даже вернули мне мой ятаган. И жар у меня полностью прошёл.

Я еще раз поблагодарил братьев и направился в подвал черной Башни, в темницы.

Заки уже был тут как тут:

— Ила, ты вернулся! Величие Отцу Света. Вы поймали чудище?

— Да. Но сердца добыли только у двух. Третье сердце пропало. Белые мюриды скоро приедут.

Ключ от темниц у меня был собой, я был старейшиной, так что у меня имелась связка ключей от почти всех дверей в монастыре — кроме дверей белой Башни Света, покоев Шамириам и Заповедной Башни шейха, конечно.

Я вставил ключ в замок и повернул.

— Ила, что ты делаешь? — удивился Заки, — Хочешь выпустить Усаму и Кадира?

— Да-да. Их и всех остальных.

— А остальных нету. Их Шамириам