Офелия и янтарные хроники - Мехтильда Глейзер

придумываю, расскажи мне о том дне ещё раз, – попросила я его и снова стала серьёзной. – Что случилось восемь лет назад, что ты до сих пор помнишь? Сейчас ведь время и место подходящие?

Ухмылка Леандра померкла.

– Хорошо, – сказал он. – Ты имеешь право это услышать. – Он вздохнул и похлопал ладонью по скамье рядом с собой. Когда я села, Леандр заговорил. Спокойно и бесстрастно он снова рассказал мне о той ночи, обо всём с самого начала: о своём задании забрать душу отца в Берлине, о переезде туда, о времени, которое остановилось, об ограде, которая застряла в разбитой машине, о маленькой девочке на заднем сиденье и треснувшем ветровом стекле. И о моём отце, к которому помощь пришла слишком поздно.

Леандр не сказал мне ничего такого, чего бы я ещё не знала. Ничего нового о том, почему дерево зависло в воздухе перед аварией, я не узнала. Потому что в то время Леандра там вообще не было. И всё же меня окатило волной облегчения.

Как ни странно, мне было приятно говорить о том дне с тем, кто не требовал оставить эту тему и не хотел откусить себе язык всякий раз, когда всплывало папино имя. С тем, кто пережил те же ужасные минуты, что и я.

Когда Леандр закончил, я вытерла лицо рукавом. Потом мы некоторое время молчали, пока Джек-Скарлетт тихо искал крошки в коробке из-под пиццы.

– А… почему здесь никто больше не говорит о нём? – наконец спросила я. – Чего все так боятся?

– Ну как, – пробормотал Леандр. – У нескольких Вневременны́х где-то на рубеже тысячелетий завязалась с Симоном Пендулеттом дружба. Говорят, что они рассказали ему о нас самое разное: легенды о Хроносе, о природе потоков, о том, откуда именно они текут, и даже о том, где находится Янтарный дворец и как работает безвременье. Когда стало известно, что обычному смертному человеку удалось собрать о нас столь обширные сведения, разразился настоящий скандал. Пан пригрозил изгнать виновных из Рима и запретил всем говорить о твоём отце. Документы на него были уничтожены или засекречены.

– Значит, всё из-за того, что он слишком много знал?

Леандр подпёр подбородок руками.

– Никогда ещё тайна нашего существования не была в такой опасности. Поэтому президент призвал нас впредь быть более осторожными, и правила контакта с временны́ми сильно ужесточили. Ведь если бы наши способности стали общеизвестны, то, вероятно, вскоре недобросовестные люди заставили бы нас манипулировать временем в свою пользу и не дали бы просто следить за потоками.

– Угу, – хмыкнула я. После всех этих аномалий обычные люди действительно могли заметить нас и понять, что мы делаем. – Но почему всё так сложилось именно с моим отцом? Конечно, он никогда бы не предал…

Рядом со мной вдруг застонал Повелитель времени, вытянув ноги, и я так испугалась, что чуть не упала со стены.

Я и не заметила, когда и откуда он пришёл и уселся рядом с нами! Неужели он был здесь с самого начала? А я, забираясь к Леандру, его не заметила? Или он просто появился из ниоткуда?

Я тихо охнула.

До сих пор я видела Повелителя времени только издалека. Вблизи это был просто старик с усталым лицом. Его длинная борода лохматилась над плащом, Часы смерти на поясе тихо тикали. Как же я раньше их не услышала?

– Но ещё не… – заикаясь, проговорил Леандр. Он тоже смотрел на гостя удивлённо, нет, даже немного испуганно! Леандр собрался было вскочить, но Повелитель времени покачал головой.

– Я здесь не для этого, – сказал он, повернувшись ко мне. – А потому, что пришло время, Офелия.

– Время? – переспросила я. – Время для чего?

Повелитель времени поднялся со своего места. Он протянул мне руку, и его глаза загадочно блеснули.

– Нам пора, – сказал он.

Глава 16

Больничный коридор был залит ярким неоновым светом, пахло дезинфицирующим средством, старостью и немного холодным мятным чаем.

– Я действительно не знаю, справлюсь ли, – пробормотала я. Мои кроссовки скрипели по линолеуму, ладони были влажными, а сердце так сильно билось в груди, что я боялась разбудить пациентов в их тесных комнатах.

Но на самом деле никто не обращал на нас внимания, мы никому не мешали спать, и ночная медсестра нас не заметила, хотя мы чуть не столкнулись с ней, когда она промчалась мимо нас с полотенцем в руках. Казалось, что мы были невидимы. То есть на самом деле это так и было.

Повелитель времени наложил на нас своего рода заклятие, повернув Часы смерти, превратил нас в три тени, которые теперь невидимо и неслышно порхали по ночному городу.

Леандр, казалось, не возражал, он непринуждённо шагал по длинному коридору, и Повелитель времени тоже, естественно, привык к таким прогулкам. Меня же трясло с головы до ног, всё было как во сне, хотя спать совершенно не хотелось.

Все мои чувства обострились, я видела каждую крошечную царапину, которую время выгрызло в полу под нашими ногами, каждое пятнышко на стене, где больничная койка или тумбочка поцарапали обои. Я слышала каждый наш шаг, стук своего сердца вместе с хриплым дыханием пациентов и тиканьем часов над дверью в ординаторскую. Ветерок из кондиционера холодил мне шею, в нос бил аромат забытой чашки мятного чая, стоящей где-то на прикроватной тумбочке…

Наконец мы дошли до комнаты в конце коридора. Повелитель времени плавным движением втолкнул нас внутрь, и я уже не была уверена, потрудился ли он вообще открыть дверь или мы прошли сквозь деревянную створку. Может быть, мне снился сон?

Старушка утопала в пуховых одеялах и подушках. Глаза её были закрыты. Усталое лицо, изборождённое морщинами, сморщилось, будто воздушный шарик, из которого начал выходить воздух.

Мы подошли к изножью кровати, прислушиваясь к неглубокому, неровному дыханию. Фары проезжающей по улице машины отбросили тени на стены палаты.

Я переводила взгляд с поильника на очки с толстыми линзами, на детскую картинку – похоже, малыш пытался изобразить собаку.

– Пора, – сказал наконец Повелитель времени и вложил мне в руку Часы смерти, всё ещё висевшие у него на поясе.

Только сейчас я заметила, что женщина перестала дышать.

– Я… не знаю… – заикаясь, пролепетала я.

– Тсс, – произнёс Повелитель времени и указал на грудь женщины, которая не поднялась и не опустилась, но начала светиться под одеялом. Это был мерцающий, тёплый свет, который медленно поднимался, пока наконец не завис в нескольких дюймах над кроватью.

Нет, это был не просто свет. Это было… нечто большее. И в то же