Последнее фото - Ковальски Дмитрий

Остаток дня он провел за изучением странного устройства, взятого в квартире редактора. Он восхитился умом писателя и тем, что ему удалось воплотить в жизнь примитивную камеру.

Когда наступил вечер — об этом стало ясно только по часам, погода на улице своего мрачного света не изменила, — Федор надел черный плащ, шляпу, перчатки и покинул ателье. Адрес, по которому жил редактор, он запомнил сразу и знал к нему короткий путь. Но решил идти в обход, боясь, что кто-то может за ним следить.

***

В тот же момент к дому, где снимал комнату Николас, подошел Кузьма. Он уже и не надеялся, что от писателя будет хоть какой-то толк. Но тот, видимо, мешал многим людям, так что интересы совпали.

Конечно, в компании с Ермолаем все прошло бы проще, но не так выгодно. Кузьма в очередной раз похлопал себя по карману, в котором хранилось пятьсот рублей, проверил нож и вошел в парадную.

План казался простым — похитить Настю и сопроводить ее до указанного места. Затем ночью привести туда же писателя. И за все это платили большие деньги, причем вперед. Само собой в жизни все происходит иначе, Кузьма это понимал. Потому был готов в случае чего идти на крайние меры. Во-первых, возвращать деньги он не планировал, во-вторых, если ему помешает сосед девушки, то у Кузьмы будут все основания, чтобы отплатить ему сполна. Он потер плечо, вспоминая боль от попадания вазы.

Кузьма подошел к двери и, отстукивая одному ему известную мелодию, постучался в дверь.

Девушка открыла быстро, но, увидев Кузьму, едва ли не сразу захотела захлопнуть дверь. Не успела. Тот подобно змее уже просунул тело в открывшийся проем.

— Что же вы, голубушка, гостям не рады? — сказал он, расплываясь от удовольствия в улыбке.

Девушка молча отступила.

— Кто там? — прозвучал мужской голос, и из дальней комнаты вышел Савелий.

— Как славно, — хихикнул Кузьма, — вот мы снова и встретились.

***

Федор приложил ухо к двери квартиры редактора — тишина. Затем опустился перед ней на колени, достал из кармана маленькую отвертку с загнутым краем. В прошлый раз он потратил около десяти минут на дверь. Пока понял механизм, пока верно согнул конец отвертки, но теперь замок поддался через минуту.

Осторожно, без лишнего шума, Федор проник внутрь.

В прошлый раз он все внимательно изучил, так что, узнав про тайник, сильно удивился. Но раз тайник здесь был, то следовало его отыскать. Ведь явно именно в нем спрятал письмо писатель, а Федору так не хотелось позволить ему оказаться умнее.

Начал он со спальни редактора. Казалось логичным, что тайное место находится в комнате, куда не проникал свет. Не церемонясь с вещами, Федор проверял каждый сантиметр комнаты, даже простукивал стены и пол. Его поиски осложнялись еще тем, что приходилось искать в темноте.

Спустя минут пятнадцать Федор был уверен, что в этой комнате тайника нет, и перешел в гостиную. Тут он искал не с такой скрупулезностью — постепенно закрадывались сомнения. Возможно, писатель все выдумал, спутав реальный мир и опиумные сны.

Но, проходя вдоль стенки и простукивая ее, Федор почувствовал, как под ногой шатается половица. Он остановился, с силой надавил на нее — она прогнулась. Это значило, что под ней есть пустота, которая вполне может быть тайником. Не веря в собственный успех, он опустился на колени и поддел ее отверткой. Половица поддалась, открыв темное пространство.

Федор засунул туда руку, немного поводил ею в пустоте и среди пыли и опилок нашел бумажное письмо.

— Спасибо, — прошептал своей удаче Федор.

***

Савелий схватил стоявший на комоде подсвечник и встал так, чтобы Настя оказалась за его спиной.

— Проваливай, пока цел, — твердо сказал он.

Но Кузьма его не слышал. Его глаза хищно сверкали, а круглые щеки горели красным. Он осторожно приближался к врачу и, когда оставалось шага три-четыре, достал из-за пояса нож.

— Ну что, братец, посрамил ты меня перед барышней, так что платить за это будешь, — по-змеиному прошипел Кузьма и сделал шаг.

Савелий махнул перед ним подсвечником, словно факелом перед хищником, в надежде на то, что тот отступит. Но безуспешно. Кузьма видел жертву, видел свою добычу и помнил обиду. Так что уйти с пустыми руками не мог.

— Я не гордый, можешь рубликами отплатить и катиться к черту — тогда цел будешь. — Еще один шаг. — А нет — прирежу.

Савелий отошел и прошептал Насте:

— Я его отвлеку, а ты беги за городовым.

Девушка кивнула.

— Будете перешептываться, я ждать не стану. — Он перекинул нож из одной руки в другую.

— Беги, — крикнул Савелий и метнул в бандита подсвечник. Тот успел уклониться, и снаряд пролетел над головой. Но этого оказалось достаточно, чтобы Кузьма отвлекся. В этот момент Савелий разбежался и что было сил ударил обидчика плечом в грудь. Да так сильно, что тот отлетел и выронил нож.

— Падла, — крикнул Кузьма и вскочил на ноги.

Воспользовавшись неразберихой, Настя бросилась к двери, но Кузьма ловко перегородил ей путь.

— Погоди, голубушка, наши танцульки только начались.

***

Кроме конверта, в тайнике ничего не было. Федор проверил его дважды.

К тому же Николас говорил как раз про письмо, которое прислал ему Георгий Александрович. Но что тот мог написать? Да, он, возможно, подловил их. Да, переговоры прошли ужасно. Но какие доказательства тот мог собрать за такой короткий срок?

Любопытство настолько овладело Федором, что тот не сдержался и вскрыл конверт. Маленькая записка, и больше ничего. Но текста не разобрать — слишком темно. Тогда на свой риск Федор взял маленькую свечу, зажег ее и поднес к бумаге.

Федор стал читать:

«Однажды мальчик по имени Федор, будучи лопухом, позволил бестолковому писателю себя облапошить».

Федор перечитал фразу во второй раз, но ничего не понял.

Входная дверь со скрипом открылась, и в комнату вошли двое.

— Я же говорил вам, Юрий Михайлович, что парень зажжет свечу, а вы мне не верили, — весело сказал писатель. — А вы все твердили: «Надо брать, надо брать». Вот теперь и никакие признания не нужны.

Федор ошарашенно смотрел на Николаса, парализованный собственной беспомощностью.

— Это вы ловко придумали, — с уважением сказал Фролов. — Но откуда в вас такая уверенность, что он станет читать письмо? Вдруг не стал бы вскрывать.

— Тогда бы взяли его на выходе, — ответил Николас. — Но позвольте, ваше благородие, Федор-то не старше двадцати, а я помню тот возраст и до сих пор сие любопытство побороть не могу.

— Ну, что смотришь-то? — склонился над парнем Фролов. — Кончились твои приключения.

Только сейчас Федор признал в писательском напарнике того чудного мужика с рыжей торчащей бородой и понял, что делать нечего, нужно сдаваться.

Спустя четверть часа вся компания оказалась на Думской улице, где Лаврентий Павлович в сопровождении нескольких городовых арестовал Якова и Людмилу Матвеевну.

Николас вошел в квартиру через главный вход. Обрадовался тому, что нашлось его электрическое устройство с лампой.

Но даже сейчас писатель не чувствовал облегчения. Оставались вопросы, на которые не было ответов. К тому же, когда он заглянул в покои Мастера, ощутил нарастающую тревогу. Ее вызвал горьковатый запах, который напомнил ему о зависимости и о приближении ночи. Из квартиры Николас вышел мрачный и задумчивый.

Он подошел к Петру Алексеевичу и что-то ему говорил с серьезным лицом. С каждым словом Петр Алексеевич мрачнел все сильнее. Наконец он кивнул, сказал, что все понял и удалился.

Когда задержанных посадили в полицейскую карету, Фролов по совету писателя скомандовал везти всех в квартиру Лаврентия Павловича, а сам отвел Николаса в сторону и спросил:

— Что будем делать… ну вы знаете с кем?

— Пока ничего, — хмурясь, ответил писатель — подступала головная боль.

— Что случилось?

— Пока ничего, но меня не покидает чувство, что обязательно должно.

— Не пугайте меня так, господин Райт, — отшутился Фролов. — Дело, считай, закрыто. Вы мне еще письмо обещали, которое вам начальник почтовой службы отправил.