Последнее фото - Ковальски Дмитрий

Скверный план. Тогда, прихватив для защиты подсвечник, Петр Алексеевич вышел из комнаты. Гость обернулся.

— Петр Алексеевич, как здорово, что вы рано встаете!

— Николай… — Он выдохнул и пошатнулся от головокружения. — Вы меня напугали.

— Простите, не знал, куда пойти.

Вопросы один за другим возникали в голове редактора.

— Вы в порядке? Вас отпустили? Вы как сюда попали? Вы написали главу?

Петр Алексеевич понимал, что последний вопрос звучит неуместно, но ничего с профессиональной привычкой поделать не мог.

Николас улыбнулся, хотя и выглядел с такой улыбкой как бежавший душевнобольной. Бледная кожа, синяки под глазами, красные пятна на шее.

— Я в порядке.

Сомнительный ответ, подумал Петр Алексеевич.

— И нет, меня не отпустили — я сбежал.

Ответ напугал редактора.

— Вы не заперли дверь.

Теперь же редактор ужаснулся, ведь кто угодно мог войти ночью в квартиру и… Он решил не заканчивать эту мысль. Она выходила жуткой.

— Пока не писал, но обещаю, что, как только все решится, сяду за работу.

В этот ответ редактор поверил. Ну, хоть что-то приятное с утра пораньше.

— Что же вы собираетесь делать?

— Я придумал план, как доказать свою невиновность. — Николас поднял один палец.

— Найти преступника. — Второй палец.

— И разрешить загадку призрачных фотокарточек. — Третий палец.

— Как вы со всем этим справитесь?

— Вы мне поможете, — Глаза блеснули на уставшем лице.

— К-как? Я н-не могу… Я сегодня занят, представляете, вчера телеграфировали из Москвы… — На этом моменте редактор замолк, ничего не шло в голову.

— Поверьте, никакой опасности вам не грозит. Хочу в очередной раз прибегнуть к вашему удивительному умению располагать к себе людей.

Слова польстили Петру Алексеевичу.

— Ну и что же от меня требуется? — сказал он с важным видом.

— Сейчас вы отправитесь к Лаврентию Павловичу, чтобы просить его о моем освобождении.

— В этом нет смысла!

— В том то и дело. Так мы избавим вас от подозрений, пусть и на время. Ведь зачем вам обращаться к нему, если я уже на свободе?

— Хитро, — пробубнил Петр Алексеевич.

— Там же вы как бы невзначай спросите про человека, выпавшего из окна на прошлой неделе.

— Он жив?

— Вы как раз это и узнаете. Передайте эту записку Савелию. — Николас поставил палец на сложенную в четыре раза бумагу.

— Кстати о нем… — Петр Алексеевич вздрогнул, вспомнив прошлый вечер.

— Погодите пока, вам необходимо купить эти вещи. — Рука переместилась на другой листок, сложенный в два раза. — И принести сюда.

— Хорошо, — неуверенно согласился Петр Алексеевич.

— И если вам удастся, то не могли бы вы выяснить все об этом человеке, его чин и имя я написал вот здесь. — Писатель скрутил обрывок бумаги и положил на стол. — Я закончил, теперь ваша очередь говорить.

— Вчера… — сказал Петр Алексеевич, задыхаясь от волнения. — Вчера к вам заходили странные люди, один из них хотел опорочить честь Настеньки.

Николас помрачнел. Редактор продолжил:

— Вы знаете их?

— Догадываюсь, но мне сейчас не до них. Прошу вас, Петр Алексеевич, сделайте, как я сказал, и тогда… — Он поднял три пальца, напомнив о своем замысле. — Все негодяи получат по заслугам.

— Хорошо.

Глава 15

Свои приключения, Петр Алексеевич так относился к списку поручений, он начал с визита к околоточному. Потому как оттягивать худшее было не в его привычке. Начинать лучше всегда с самого сложного дела, чтобы остаток дня провести налегке.

Несмотря на серьезный настрой, перед квартирой надзирателя у Петра Алексеевича закружилась голова и затряслись колени. Все это он списал на голодный желудок. Но, когда вошел внутрь, понял, что причина все-таки в другом. Он в очередной раз собирался обмануть государственного служащего. Да еще и по-шпионски выудить из него сведения. Такими навыками редактор не обладал. Но, к собственному удивлению, это не только его не остановило, а наоборот, взбудоражило и придало сил.

Правда, когда он вошел и увидел удрученного Лаврентия Павловича, его авантюрный настрой тут же спал. Все-таки побег заключенного — это не какая-то там шалость, а настоящее преступление, за которое надзирателю придется отчитываться.

Лаврентий Павлович поднял пустые глаза с синяками вокруг и с минуту смотрел на редактора. То ли ждал, что тот начнет говорить, то ли просто вспоминал, что же за человек явился к нему.

— Вы к писателю? — наконец вяло спросил он.

— Да… да-да… — затараторил Петр Алексеевич, понимая, что и одного «да» вполне достаточно.

Лавр вздохнул, открыл задвижку стола и достал ключ.

— Держите, можете навестить его и поговорить, если нужно.

Что это? Проверка? К такому Петр Алексеевич был не готов. Потому он замешкался, даже дернулся в сторону выхода, но быстро сообразил, что просто выставит себя глупцом.

— Я по другому вопросу, — выдавил из себя редактор и сел на стул, прилежно сложив пухлые ладошки на бедра.

— Хорошо. — Лавр положил ключ на стол. — Говорите.

Петр Алексеевич открыл рот, набрал побольше воздуха и… не произнес ни слова. Он так просидел с минуту. Ему казалось, что, заикнись он только про писателя, его тут же обвинят в соучастии побега.

Благо Лаврентию Павловичу было все равно. Он просто ждал, глядя в одну точку.

— Так зачем вы пришли? — не ради любопытства, а больше из необходимости спросил Лаврентий Павлович.

— Ваше благородие, отпустите его! — выпалил Петр Алексеевич. На лице выступили красные пятна, на лбу и висках выступили капли пота.

— Кого? Писателя? Так не я его держу. Распоряжение управления сыскной полиции. Вам следует идти с прошением к ним.

— Ну хорошо тогда! — с облегчением сказал Петр Алексеевич.

Первая часть сложнейшей просьбы оказалась позади.

Неожиданный ответ насторожил Лаврентия Павловича.

— Что-то еще?

— Да. — Небольшая победа придала уверенности. — Я слышал о человеке, выпавшем из окна вроде как на прошлой неделе…

— И что? — спросил околоточный, наморщив лоб.

— Только из литературного интереса хотел бы узнать у вас подробности дела.

— Впервые слышу о том, что на моем участке кто-то выпал из окна, — ответил Лаврентий Павлович и окинул взглядом редактора. — Знаете, вы сегодня не похожи сами на себя.

Петр Алексеевич заерзал.

— Признаюсь, вы тоже…

Услышав эти слова, Лаврентий Павлович закрыл глаза и откинулся на спинку кресла.

Ему не с кем было обсудить личные тревоги, но они лезли против его воли. А Петр Алексеевич казался надежным слушателем.

— Вся эта ситуация, — начал он, так и не открыв глаза, — не дает мне покоя. Из-за тягостных мыслей я не сомкнул глаз и теперь словно блуждаю в тумане.

— Я думаю о том же, — честно сказал Петр Алексеевич, — с тех пор, как я навестил Мастера, мне всюду мерещатся духи…

— Вам тоже? — Лаврентий Павлович открыл глаза и наклонился к редактору. — Мне тоже всю ночь снились мертвые, — сказал он тихо, так, чтобы услышал только Петр Алексеевич.

Выглядело это странно, потому что никого, кроме них, в комнате не было.

— Как вы считаете, Мастер причастен к убийству? — также тихо спросил Петр Алексеевич.

— Нет, — отрезал Лавр, — чутье подсказывает, что он этого не делал, да и глаза у него не убийцы.

— Вы по взгляду определяете, убийца человек или нет.

— За годы службы я научился понимать людей и видеть их помыслы, так что даже ваши секреты, — он указал на редактора пальцем, — не уводят от мысли, что вы хороший человек.

Петр Алексеевич смутился.

— Ваше благородие, можно еще один вопрос?

— С условием того, что если он мне не понравится, то я не буду на него отвечать.

— Договорились. — Редактор перешел на шепот. — Вы верите в призраков?

— Еще вчера днем я бы ответил, что нет, но сейчас… — Лавр забарабанил пальцами по столу, решая, довериться человеку или нет.