Победитель ужасных джиннов ТОМ 1001 - Альберт Беренцев

Но монстрам было все равно. Они смерти шейха даже не заметили, не заметили разгрома обители. Они не жили тем, чем живут люди. И жизнь, смерть — для них ничто. Они даже не знают таких слов…

Я проснулся от жары, когда солнце уже взошло. Так, как я и планировал. Я рассчитывал выспаться этой ночью, потому что следующей мне спать не придется.

А проснувшись — совершил молитву.

Потом я спрятал под камнем книги шейха и тот странный черный шарик, который я обнаружил в теле шейха — шарик все еще был холодным, обжигающе ледяным, и никакой жар не мог бы согреть его. Это была какая-то мистика — явно очень сильная и очень ценная.

Я позавтракал, недостатка в еде у меня не было. Если сложить те припасы, что дал мне Нус, да еще те, что я набрал вчера в монастыре — еды мне хватит на целую луну. Сушеные финики, обваленные в соли яйца, сухие лепешки, зерна, орехи — это все не портится даже на страшной жаре. Правда, вся эта пища занимала два огромных и тяжелых мешка, и непонятно, как я буду тащить их с собой, учитывая, что коня или верблюда у меня нет.

А вот запасы воды надо было пополнить, и мне пришлось вернуться в обитель.

Монастырь постепенно превращался в поистине адское место, еще хуже, чем вчера. Ночью, как выяснилось, сюда никто так и не пришел. Но над телами мертвецов уже кружили орды мух, они уже успели отложить яйца в трупы. И во дворе воняло быстро гниющей плотью, как в мясной лавке для бедняков в Дафаре.

Нужно уходить отсюда, как можно быстрее. Но мне нужна была вода.

Я осмотрел цистерны, но выяснилось, что пить из них нельзя. В цистерне черной Башни все еще плавал мертвый Заки, он уже разбух и теперь начал гнить. Остальные две цистерны — в белой Башне и хозяйственной постройке — судя по странному запаху были отравлены. Охотники на шаэлей накидали в воду какого-то яда.

Есть ли вообще предел злодейству этих нелюдей? Отравить источник воды — величайший грех из возможных в этом мире. Нет ничего хуже, чем отравить источник. Как сказано в святой Преждесотворенной, на такое способен не человек, а только лишь один шайтан. Поэтому любого отравившего источник называют одержимым шайтаном и побивают камнями.

Мне пришлось отправится к горному роднику, чтобы себе набрать воды. Родник охотники отравить никак не могли, ибо он текуч, вода там не стоит. Тем не менее, я на всякий случай понюхал воду, даже попробовал её, и убедился, что она чистая.

Потом, набрав себе побольше воды, я вернулся в вонявшую проклятием и смертью обитель, попытался поймать бродившего тут осла. Но осел меня боялся, как и все животные. Он в страхе убежал прочь, крича криком. Нет, этот осел меня точно не повезет.

Я насыпал ему сена, налил ему воды в поилку. И курицам тоже. Двух куриц я даже поймал и зарезал — это мясо я съем самым первым, пока не испортилось. Запеку на камнях в пустыне, хворост у меня был.

И я как можно скорее покинул обитель, вернулся к тому месту в пустыне к югу, где я складывал все мои припасы — еду и воду.

Уже там я переоделся, я захватил еще в монастыре с собой новые чистые черные одежды — чалму, кандуру, штаны, сапоги, сандалии. Одежды для послушников в обители на складе было полно, охотники её не взяли.

Я теперь предпочитал носить черное — на нем кровь и грязь не так заметны. А мне предстояли дела кровавые и грязные. Да и как мне теперь носить белое? Я больше не мюрид белой Башни Света. Нет больше никакой Башни Света.

А потом я поставил навес, сел под ним и принялся молиться и медитировать.

Я ждал ночи. Я, конечно, не собирался идти к моему джинну в Долину Крови днем — по нестерпимой жаре. В месяц Шамаш днем еще путешествовать можно, но такое путешествие дается очень нелегко. Особенно пешему, особенно учитывая, что мне придется тащить с собой воду.

А джинн тем временем чуял меня, звал. Его Зов был ясен, он теперь звучал для меня как звук — трубный, громогласный, влекущий. Звук моего сердца. Призыв!

Теперь, когда шейх был мертв, с меня были сняты все ограничения, все запреты, все замки… И мои способности были осознаны мной, как часть меня.

Все было очень просто. Вот я. А вот джинн. И мы можем стать одним, мы оба желали этого. Мы можем вступить в брак с джинном! Вот только условия этого брака нам еще предстояло обговорить. Джинн хотел быть мужем, главой в этом браке, и я хотел того же…

А значит — нам придется побороться. И это будет битва не на жизнь, а на смерть.

Я еще немного поспал на закате, а потом, когда стало прохладнее, взял с собой большую флягу воды, взял мой ятаган — на случай если я встречу людей, ибо против джинна ятаган бесполезен.

И когда в небе появились первые звезды — я побрел в Долину Крови, чтобы принять мой первый настоящий бой. Джинн звал меня, и путь мой был ясен. Я чуял тварь.

Глава 49: Как Ила женился

Был самый глухой и темный час ночи, и в небесах сиял молодой лунный серп.

Я брел по Долине Крови, и теплый ветер свистел в страшных уродливых камнях, завывал, как орда демонов, безумных певцов смерти.

Я остановился возле гигантского камня, напоминавшего каменную голову монстра…

Я прислушался. Зов становился все громче — джинн звал меня, хотел меня.

Он был где-то здесь, уже совсем рядом. Все сходилось. Я сейчас был в северной части Долины Крови, где-то к северу от меня лежал Аль-Мутавахиш — то селение, откуда родом был Эльсид, зараженный джинном мальчик. Он пошел в Долину Крови, и где-то здесь он и встретил джинна. И джинн вошёл в него.

Он рядом. Совсем близко.

В сердце моем звучали звон и жужжание, какие-то странные вибрации. И сердце будто хотело выскочить из груди, чтобы отдаться джинну.

Но я игнорировал эти чувства, я не давал им овладеть мной. Я помнил слова шейха, лучшее и самое полезное, что сказал мне старец — «ты должен владеть джинном, а не он тобой».

И я успокаивал мой ум молитвой, халвой