Ультраскип - Михаил Толстов

— Что ты сказал?! — переспросил Аластор.

— Боишься вызвать меня на дуэль, глухая ты тетеря?

Аластор вытащил Фламберг и направил его в сторону Брума:

— Я буду с наслаждением слушать твои страшные вопли, когда буду медленно разрезать тебя на части!

— То есть ты, наконец, соизволил вызвать меня на дуэль?

— Да!

— Но тогда оружие поединка выбирает отвечающая сторона. Это твои собственные правила.

— Ты вздумал победить меня с помощью этой детской уловки?

— Детская или не детская — тебе решать, но ты на неё всё-таки купился.

— Да по хрен! Я могу убить тебя из чего угодно! Давай, говори!

— Динамит.

Артур Брум огляделся по сторонам, потом снова посмотрел на Аластора, и крикнул ещё раз:

— У вас тут собрание контуженных что ли? Чё вы постоянно замираете?

— Ты охренел что ли? — отошёл от удивления Аластора. — Какой на хрен динамит?!

— Вот этот вот, который в ящиках лежит у входа в шахты.

— И как ты себе это представляешь?!

— Рад, что ты спросил. Каждый из нас берёт одну коробку и одну горелку-автоген, вскрываем ящик, поджигаем фитили и кидаем шашки друг в друга пока не надоест. Прямо здесь и сейчас.

— Ты совсем долбанутый?

— Совсем нет. В этом и есть смысл правил поединка — уравнять шансы. Отвечающая сторона выбирает такое оружие, которое нивелирует преимущество атакующей стороны. И вот что мне нужно сейчас выбрать, чтобы бой между нами стал равным? Мы совершенно в разных весовых категориях и в разных доспехах — ты, блин, танк ходячий. Я хрен тебя завалю в рукопашную, мечом или стрелковым оружием. Остаётся только вот это.

Пока у них всех в головах вертелись шестерёнки, Брум воспользовался моментом и спокойной походкой отправился к грузовой платформе, стоявшей у лифта в шахты. Он проверил содержимое ящиков — старый груз предков был полностью готов к использованию, и ещё раз поискал инструменты, которые попадались ему на глаза в прошлый раз. Он положил компактные горелки на ящики и взял всё с собой. Также не спеша и демонстративно он положил коробки с динамитом на центр сцены на расстоянии в семь метров друг от друга. Брум встал у одного и торжественного воскликнул:

— Давай приступим, — и чтобы уж совсем лишить противника выбора, он задал главный мужской вопрос, из-за которого случалась добрая половина чертовщины, — или зассал?

Аластор еле сдерживал гнев, его кулаки в этот момент могли бы свернуть шею кому угодно, но к счастью в них оказалась только рукоятка невероятно крепкого Фламберга. Не совсем веря в происходящее и не осознавая, что оппонент перехватил инициативу, Аластор спустился вниз, он подошёл к ящику, посмотрел на нелепый для воина в технодоспехах инвентарь, и взял в руки горелку.

— Значит используем только динамит? — спросил он.

— Я бы даже сказал только взрывы от динамита, — уточнил Брум на тот случай, чтобы его не забили коробкой с динамитом в рукопашной битве.

— А если он кончится, а мы останемся в живых?

— Будем взрываться дальше чем придётся и пока смерть не разлучит нас. Но до этого момента ещё надо дожить. Кстати, у вас тут есть секунданты? Какие-то традиции обратного отсчёта?

— Да. В таких случаях кое-кто считал до пяти.

— Кто?

— Сидевший на этом троне из черепов.

— Ладно, думаю тебя это достало не меньше меня, так что давай погнали.

— Наконец-то!

Проблема Аластора заключалась в том, что он относился ко всему слишком серьёзно, и поэтому в тот момент у него возникал скрежет в голове: одна его часть говорила, что надо принять поединок, а другая, что это всё какая-то детская чушь, похожая на игру в снежки. Брум напротив мыслил вне всяких рамок, неважно как и чем — он всегда искал возможность добиться своего. Он первым делом вскрыл ящик, достал пару шашек, поджог горелкой и бросил их к ногам Аластора, тот не успел отреагировать, и ему пришлось отбежать назад, едва успев спасти собственный инвентарь.

Брум схватил коробку с автогеном и побежал по длинной дуге, обходя врага с фланга, Аластор опомнился, опустил и вскрыл свой ящик и метнул первые шашки в сторону Брума. Он был сильнее и кидал с запасом, вынуждая оппонента отступить к трибунам, а не продолжать манёвр. Брум попытался огрызаться в ответ, но Аластор банально кидал дальше.

В этот момент зрители неожиданно поняли, что они уже не зрители, и им лучше отойти подальше от человека с динамитом, вокруг которого всё взрывалось. Аластор пытался предугадать, куда побежит ловкий Брум и бомбил всё, что только можно, отчего древний амфитеатр стал дрожать как осиновый лист. Аластору показалось, что он добивается успеха, и он подошёл поближе к трибунам, чтобы наверняка достать Брума, который теперь оказался зажат между ним и обрывом в шахты.

Артур Брум заскочил в ВИП-ложу, положил ящик, достал горелку и крикнул вещь, которая могла уязвить Аластора:

— Я знаю, твою слабость, Аластор!

— Да неужели?! — Аластор остановился, чтобы узнать ответ.

— Ты никогда не превзойдёшь Курца, потому что борешься с его приёмами, вместо того, чтобы добавить что-то новое. Ты думаешь, ты преуспел в ужасе? Нет! Ты для этого слишком банален и правилен. Вот тебе шедевр, который поднимает планку на новые высоты. Просто добавим в ужас безумие.

Артур Брум демонстративно прошёлся огнём по верхнему слою динамитных шашек и стал выбрасывать всё содержимое ящика словно Санта-Клаус на новый год. Подарочки падали сверху вниз и поэтому достали кого надо.

Рядом с выходом амфитеатра ещё находились последние и самые смелые воины — демоны и лоялисты, и они все прекрасно увидели и услышали речь Брума, и главное то, что Аластор дрогнул. Они впервые в жизни увидели, как-то смог его обратить в ужас. Аластор попытался убежать, но началась цепная реакция из взрывов и разрушения амфитеатра. Брум спрыгнул к шахтам и потом молча наблюдал за тем, как облако пыли захватывает местность. Когда шум камней утих, он включил фильтры ночного видения и отправился на добивание.

Приходилось перепрыгивать огромные глыбы, забираться на остатки трибун и пробираться к самому центру сцены. Как он и предполагал, Аластор использовал реактивный прыжок, чтобы спастись в последний момент, но взрывная волна всё равно смогла повредить его технодоспехи. Было заметно, что его правая рука не двигалась, он шатался и бежал