Lvl 3: Двойник. Part 2 (СИ) - Криптонов Василий Анатольевич

Так, сам не заметив, я пустился в воспоминания о своём солнечном детстве.

TRACK_03

В целом, сеанс хорошо прошёл, душевно, мне даже понравилось. Под конец только Ник впечатление испортил. Мало того что не заплатил ни**я — так он ещё и с меня хотел денег взять.

Совсем дурак, что ли?

Пришлось немного побушевать. Окна побить, статуи поронять. На картины Дерека рука не поднялась. В общем, так себе расстались.

Сандра, причём, меня же виноватым и назначила, дура. Надулась, как мышь на крупу.

— И сортир твой я сегодня же снесу!

— Хрена лысого ты мой сортир снесёшь, — сказал я. — Свой — сноси, если ума нет. А мой сортир — моя крепость.

— Заставляешь из-за тебя краснеть!

— Ну и красней себе, в чём проблема? Сексуально смотрится.

— Дебил! — взвыла Сандра и реально покраснела.

И посмотрела мне тут же в область ширинки. Там наметилась реакция.

— Кошмар, — прошептала Сандра. — Животное. Я сама рядом с тобой деградирую.

— Ты деградируй как-нибудь побыстрее, — попросил я. — А то мне одному скучно. Ладно, чего там у нас дальше в культурной программе?

Сандра, всё ещё дуясь, достала свиток, развернула его и вчиталась.

— Так... Сегодня у нас понедельник. К психологу сходили...

— Он мне, кстати, ещё и должен остался, — вставил я.

— Мёрдок, прекрати!

— Ни*уя себе «прекрати»! Я сколько на него времени потратил!

— Дальше у тебя кабак.

— Правильно, надо прибухнуть.

— Я о работе!

— Прибухнуть и поработать, — согласился я. — А завтра у нас — вторник...

— Вот насчёт вторника, Мёрдок, давно хотела поговорить. Это обязательно — устраивать каждую неделю невменяемый дебош?

Ответить я не успел, потому что в этот самый момент навстречу нам попалась лошадь. На лошади сидел Иствуд. Но большая часть Иствуда была не видна. В основном бросалась в глаза сидящая впереди лохматая деваха в полупрозрачной блузке и с выражением таким мечтательным, будто под клофелином. От Иствуда я видел только руки, держащие поводья, шляпу и голову.

— Привет, Мёрдок, — сказала голова из-под шляпы.

— Привет, Иствуд, — сказал я и, не придумав другого объяснения увиденному, спросил: — Таксуешь?

— Что? — удивился ковбой. — Нет! Это моя девушка, её зовут Эрминтруда.

— Сам вижу, что Эрминтруда. — Ник-то видно, право слово. — А точно девушка? Кадык щупал?

Сама Эрминтруда, кажется, вообще меня не замечала. Смотрела куда-то вверх. Малахольная.

— Опять двадцать пять, — буркнул Иствуд. — Мёрдок, может, уже хватит? Твои загоны — это твои загоны. Давай ты не будешь распространять их на мою личную жизнь?!

— Как у тебя может быть своя личная жизнь, если ты играешь в моей группе?! — изумился я.

— Ой, всё. Тебя ищет куратор. Я недавно оттуда. — Он указал в сторону холма. — Просили зайти, как только сможешь.

Куратор — это значит, Доброжелатель. Федьку свергли, отлучили от виртуала, как в своё время Мудайкла. Может, вообще вдвоём сейчас территорию метут двумя мётлами, жалуются друг другу на горькую судьбу и на то, какой Мёрдок урод е**ный.

— Зайду, — решил я. — Сейчас в кабак загляну — и сразу туда.

— Мёрдок, мы здесь все знаем, что случится после того, как ты заглянешь в кабак, — сказал Иствуд.

Херасе, умные какие все. Я даже сам никогда точно не знаю, что случится после того, как я загляну в кабак. Это ж всегда — неожиданность, приключение, невероятные повороты сюжета, глубокие философские переживания...

— Не, не все, — возразил я. — Эрминтруда твоя, по ходу, вообще ничего не знает. Ты чем её накачал, утырок?

Эрминтруда издала свой первый звук — она икнула.

— Ничем, — буркнул Иствуд. — Она сама напилась. Живёт в соседней комнате. Утром вышла за добавкой и свалилась посреди зала. Я подобрал...

— Хозяйственный, — похвалил я.

— Я просто хотел показать тебе хоть что-нибудь, чтобы ты, наконец, от меня отстал! — В голосе ковбоя слышалось отчаяние.

Да, в последнее время я ему спуску не давал. Ну согласитесь — подозрительно. Виртуал, где нет ни болезней ни залётов, где всем и на всё, в общем-то, насрать. А Иствуд никого не трахает. Вообще.

Даже Ромыч успел аженьки двух баб оприходовать. Правда, внешне это была одна и та же баба. И обе-две — неписи. Но, как говорится, беззубой собаке и х*й — косточка. Может, так, конечно, и не говорится. Но теперь будет.

— Ты, Иствуд, так легко не отделаешься. Чтобы меня на**ать, тебе нужно подождать, пока она проспится, и договориться, чтобы она всё подтверждала. Потом вы должны при мне как будто бы раздеться и сделать вид, будто трахаетесь. То есть, с полным проникновением и изображая пылкую страсть. При этом в глубине души можете не испытывать удовольствия. Вот тогда я посмотрю, премудро кивну своей гениальной головой, перекрещу вас бутылкой и отправлюсь писать новую песню. А вот это — пьяную девку на кобыле катать — даж не смешно, чесслово.

Иствуд уехал сильно расстроенным. Ну а как он хотел? «На**ать Мёрдока» — это дорогостоящий проект, требующий огромного количества ресурсов. Брательник мой вона чего устроил, чтобы меня на**ывать, а я один хер не прогибаюсь. Живу, можно сказать, с гордо поднятым факом, адресованным всея системе.

Сандра тоже свинтила домой — отсыпаться. Разбудили её, понимаешь ли, ни свет ни заря. А я, как и обещал, пошёл во «Вспышку», поскольку я — человек слова. И пусть слово это — матерное, но я не посрамлю!.. и всякое такое.

В кабаке по случаю раннего часа было малолюдно. Только неписи робко ютились по углам, да висел посреди зала на верёвках осёл Лимузин.

Мне понравилось, как он смотрелся подвешенным у меня дома, и я перетащил его в кабак. Тут он был натуральным украшением. Плюс, из такого положения он уж точно никак не мог никому нагадить.

— Здравствуйте, хозяин, — сказал Лимузин.

— И тебе привет, жопа ослячья, — сказал я. — Как висится?

Я сел у стойки. Неписаная красавица тут же подсуетилась и подошла с вопросом, какого х*я угодно господину управляющему. Я сказал, что господину управляющему угодно пивка.

— Прекрасно висится, хозяин, — сказал Лимузин; он нашёл себе развлечение: закручивался в одну сторону, а потом раскручивался и закручивался в другую. — Только я бы предпочёл, чтобы я не висел...

— Ну, Лимузин... Предпочтения — дело такое. — Я глотнул пива. — Я, может, тоже бы предпочёл сейчас стоять посреди Красной площади и ссать в сторону Кремля. Однако кого это е**т?

— Ваша правда, хозяин... — признал вертящийся осёл. — Да только вы ведь должны понять, что я не виноват! Меня так запрограммировали — чтобы я постоянно спрашивал, можно ли съесть ваши травки. А тот вы — он был совсем как вы. И я не мог ослушаться...

— Вишь, какая херня, Лимузин, — доверительно сказал я, — того мудака я достать при всём желании не могу. А ты — вот он. И — причастен. Причастен ведь?

— Причастен...

— Ну вот. Тебе и огребаться. Логично же?

— Логично, — совсем расстроился Лимузин. — Так что же, мне теперь тут так всегда и висеть?

Да нет, конечно. Только пока Дон не увидит. А уж он-то, увидев, обязательно придумает, почему это всё — п**дец и нельзя. Нудные они, европейцы эти.

— Я тебе, Лимузин, вот что скажу. — Я повернулся на высоком табурете и удобно облокотился на стойку правым локтем, чтобы было удобно хлебать пиво из кружки, которую держал левой рукой. — Ты вот мне на жалость давишь, мол, не виноват, мол, запрограммировали, приказали... А ты думаешь, что — у людей иначе? Вот иной долбоклюй пойдёт — убьёт, ограбит. И что думаешь? А он не виноват! Его среда довела. Жизнь заставила. Детство трудное, отчим-педофил. А то, может, и вообще — на всё божья воля, и хоть тебе х*й по деревне. Или по-другому — «бес попутал»! В общем, кого ни спроси — никто ни в чём не виноват. Никогда. Что ж тогда? Отпустить всех из тюрем?

— Я, хозяин, не в теме насчёт тюрем, — признался Лимузин. — И про реал в целом. В меня таких познаний не закладывали...