"Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Кюнскен Дерек

Я ждал, когда он продолжит свою речь, и думал о том, почему меня слегка злят его планы убить вдову. Верность всегда была для меня чем-то непонятным, и тем не менее теперь я был готов протянуть ей руку дружбы.

– Я вижу, что после визита в «Плиту» ты понял, как дорого стоит молчание. Если память мне не изменяет, то ты орал в своей камере несколько дней подряд. Теперь я понимаю, что ты – человек простой, поэтому я тоже буду говорить просто. Открой то, что я прикажу тебе открыть, а когда я одолею Хорикс, ты получишь свою половину монеты и свободу. А уж затем ты сможешь работать на меня в качестве свободного призрака. Возможно, это принесет тебе прибыль, и тогда эта поездка не будет для тебя такой уж убыточной.

Его слова невероятно меня заинтересовали. Я навострил уши.

– Работать вместе с тобой или на тебя?

Темса подался вперед и крепко уперся локтями в стол. Затем он сделал затяжку, и в трубке вспыхнули угольки.

– Это уж тебе решать.

Я вздохнул. Я знал, что следующей вопрос не имеет смысла, но привычка заставила меня его задать.

– А если я откажусь?

– Тогда будешь сидеть в мешке, пока не передумаешь.

– И все? Никаких угроз? Никаких избиений?

Темса переглянулся с Джезебел и Данибом, и на его лице появилось подобие ухмылки.

– А тебе бы этого хотелось?

– Нет. Просто я привык к тому, что в Араксе дела ведут определенным образом, – выдохнув, ответил я. – Но если ты, Боран Темса, думаешь, что я стану служить человеку, который убил и поработил меня, то ты либо сильно заблуждаешься, либо сошел с ума от жары.

– Ну хорошо. Значит, тебя ждет мешок. – Большой призрак, стоявший у меня за спиной, что-то прорычал, а Темса тем временем встал из-за стола. – Это твой выбор, Келтро. Твою половину монеты я заберу у Хорикс. Я бы позволил тебе самому ее забрать – просто чтобы посмотреть, какую рожу скорчит эта старая карга.

Он остановился рядом со мной и достал из кармана несколько кусочков металла и две пружины. Недостающие инструменты. Тут было даже то, что забрал Баск.

– А если я дам тебе это? Тогда передумаешь? – спросил Темса.

Меня, словно тисками, снова сжало странное чувство преданности вдове Хорикс. Возможно, это как-то связано с магией порабощения, половиной монеты и с тем, что я принадлежу ей. Или дело не только в этом? Может, у меня появилось чувство чести? Да нет, это просто смешно. Я решил, что буду верен только себе. Хорикс просто предложила мне условия получше. Я оскалился, показав свои голубые зубы.

– Ты торгуешь душами, значит, и на рынке тебе доводилось бывать, так? Вот тебе мое предложение. Отдай меч, который забрал у меня, и тогда я тебе помогу.

– Келтро… – Голос Острого был еле слышен в потоке моих мыслей.

– Такого условиями не предусмотрено.

– Ну, значит, я их меняю.

Джезебел обнажила отвратительный ряд зубов. В перерывах между приступами хохота Темса сумел выдавить из себя несколько слов.

– Чушь! Я не собираюсь давать рабу-призраку меч. Раньше им владел Баск, а теперь он принадлежит мне.

– Значит, сделка отменяется, – сказал я.

– Встречное предложение. – Темса наклонился ко мне, и исходящие от меня холодные лучи осветили его лицо. – Когда получишь свою половину монеты, сможешь забрать и меч – в подарок за упорный труд.

Мне вдруг захотелось еще сильнее надавить на него, и я не удержался.

– Ты и ленточкой его перевяжешь?

– Не спеши, Келтро, подумай, – ответил Темса, неодобрительно цокая языком.

Латные рукавицы схватили меня за руки и развернули в сторону двери. Даниб тащил меня с той же легкостью, с какой Темса раскуривал трубку.

– Я скоро тебя вызову! – крикнул Темса мне вслед.

Призрак спустил меня по лестнице и затолкал в большую комнату, которую я раньше не видел. Она была почти пустой: в ней стояли только рабочий стол, стул и кровать, но в ней все равно было гораздо уютнее, чем в мешке или в гардеробе. Даниб сразу запер дверь; я прижался к ней, но медь, которой она была окована, впилась в мои ладони.

Я осмотрелся и вдруг понял, что это не ниша и не склад, а первая комната, которую мне выделили со дня моего убийства. Не знаю, была ли кровать взяткой или оскорблением – ведь в ней я не нуждался – но я вдруг обнаружил, что тыкаю в набитый соломой матрас.

Какой-то стук привлек мое внимание к маленькому зарешеченному окну. Встав на стол, я мог увидеть улицу на уровне земли и любоваться ногами проходящих мимо людей, колесами бронированных повозок, копытами лошадей и шипами на ногах насекомых. Я придвинулся к окну и вскрикнул: медные прутья обожгли мне нос.

Наклонив голову, я сумел выглянуть на перекресток, большую часть которого занимала «Ржавая плита». По улице шли толпы, но, когда наступало затишье, я мог разглядеть огромную фигуру Джезебел. Стоя под палящими лучами солнца, она охраняла вход в таверну. Вдруг она прикрыла глаза ладонью, словно козырьком, и кого-то позвала. Не обращая внимания на шипение моих паров, я снова прижался к решетке.

В толпе появилось красное пятно: сгорбленная фигура в надвинутом на голову капюшоне направлялась прямо к Джезебел. Их заслонил какой-то огромный человек, а затем я увидел, как они заходят в заведение.

Я услышал стук копыт и, повернувшись, увидел, что к моему окну подходит толстая пестрая корова. Она тяжело дышала, ее колени дрожали, а глаза смотрели в разные стороны. Рядом с ее покрытыми пеной ноздрями уже начали собираться мухи, словно предчувствуя ее близкий конец. К спине коровы был привязан огромный груз – сундуки и свернутые одеяла. Узлы натерли брюхо коровы до крови. Хозяин ругал ее на каком-то неизвестном мне диалекте и бил ее палкой по бокам.

Громко застонав, корова решила прилечь и с грохотом рухнула на землю. В меня полетели песок и зловонная слюна. К счастью, почти все это пролетело сквозь мое тело, а вот стулу подо мной повезло меньше.

Я заглянул в ее выпученные карие глаза и увидел в них страх: корова не могла понять, хочет ли она встать или лечь. Она посмотрела на меня сквозь решетку, а я – на нее.

Рядом с головой коровы собралось несколько пар ног, и, похоже, гуртовщики о чем-то заспорили. Сапог цвета меда пнул корову по ноге, чья-то рука открыла ей рот, из которого текла пена. Кто-то грязным большим пальцем приоткрыл пошире глаз, в который я смотрел.

Дыхание коровы участилось; начался последний прилив жизненных сил. Она попыталась подняться, но это усилие ее добило. Мощный горячий выдох взъерошил мои пары, и голова коровы в последний раз стукнулась о песок. Она подмигнула мне, уже обреченно, и я услышал суровый вздох клинка, который достали из ножен. Его воткнули в затылок коровы, прямо за рогами, и повернули; послышался треск костей. Животное дернулось, у нее изо рта вывалился язык. Взгляд коровы устремился куда-то прочь, мимо меня – в бездну, с которой я уже был слишком хорошо знаком.

Я содрогнулся, заметив, что под моим окном уже целая лужа темной крови. Одна смелая капля скользнула по стене и начертила прямую линию по кирпичной кладке. Я сдвинулся чуть вбок, чтобы посмотреть на людей, которые спорили о багаже, привязанном к мертвой корове.

Туша коровы закачалась, когда стали развязывать веревки, и сделала еще один, уже посмертный, выдох, выпуская остатки воздуха. Я поморщился.

– Келтро.

Сначала я посмотрел на дверь, а затем, поняв, что происходит, перевел взгляд обратно на корову.

– Ну конечно, – сказал я. Этот визит должен был состояться уже давным-давно. – Кто ты на этот раз?

Мертвые глаза коровы устремили свой взгляд на меня. Упругие губы едва шевелились. Язык заметался на песке. Ее дыхание было горячим и затрудненным.

– Башт сказала, что не уверена в тебе. И ты, милый, доказал, что ее сомнения не напрасны.

Голос был похож на коровью кровь: он, жидкий и маслянистый, тек мне в уши.

– А ты кто?

– Если тебе так хочется это знать, милый, то я Хафор, а ты зря тратишь наше время.

– Быть может, ты не заметила, – сказал я, обводя рукой свою новую камеру, – но время – это все, что сейчас у меня есть.