Дети Доброты - Мила Бачурова

подумал, что под капюшоном его, наверное, перекосило от злости.

А Георгий, не глядя на Шамана, быстро отвязал от ограды коня и подвёл его к Кириллу:

— Забирай.

Прощались недолго.

— Мы вернёмся, — держа коня под уздцы, пообещал Кирилл. — Быстро, как только сможем. Джек?

Джек кивнул — одновременно и прощаясь и, видимо, подтверждая какие-то договорённости:

— Помню. Катитесь уже.

Они пожали друг другу руки. Кирилл повернулся к Серому.

— Счастливо добраться, — сказал Серый. Больше не придумал, что сказать.

Отец обнял его. Тихо проговорил:

— Вот ещё что. Джек старше и опытнее вас, но он ненавидит тех, кто остался в посёлке. Помни об этом. Джек — боец, он рубит с плеча. Не привык рассуждать. А у тебя, у Эри — своя голова на плечах. Думай. Думай хорошенько, и за себя, и за других! Договорились?

— Угу, — промычал обалдевший Серый.

— Счастливо, — Кирилл хлопнул сына по плечу и полез в седло. Скомандовал: — Марш.

***

К удивлению Серого, люди Шамана оказались неплохо подготовленными к дальним переходам. И Георгий, и Ариадна с Виссарионом тронулись в пеший путь привычно, да и маршрут им был хорошо знаком.

Джек за прошедшие ночи окреп, помощь Серого ему уже почти не требовалась. Поэтому шли быстро — хотя и не настолько, как хотелось бы Георгию. Тот всю дорогу вздыхал, что верхом — уже ого-го, где бы были. И в первом же обитаемом посёлке обратился к его главе с просьбой одолжить лошадей.

— До дома добраться, — пояснил Георгий. — Торопимся. После-то — вернём, конечно.

Глава посёлка — крепкий, коренастый дядька средних лет — лошадей давать не спешил. Он с интересом разглядывал Серого, Джека и Эри. Правда, напрямую вопрос, кто это, задать не решился. Спросил о другом:

— А правду соседи болтают, что чужаки Шамана увели?

Георгий мрачно засопел. Виссарион опустил голову, Ариадна поджала губы.

— Да ж кто тебе такое наплёл? — возмутился Джек. — Почему это — увели? Шаман сам ушёл.

— Зачем? — мужик аж рот открыл.

— Дак, известно зачем. Херню в массы нести... В смысле, по ушам ездить будет, — пояснил Джек в ответ на изумлённые взгляды главы посёлка и собравшихся вокруг жителей, — про Мать Доброты, там, всякое такое. Я ему русским языком говорил — не ходи, не хрен тебе у нас делать! А он упрямый, паразит. Всё равно попёрся.

— Это правда? — спросил у обалдевшего Георгия глава.

Тот промычал что-то невразумительное.

Джек хлопнул себя в грудь:

— Честное мутантское! Вернётся Шаман — сам спроси.

— А он вернётся?

— Да куда он нафиг денется. Небось, всю жизнь его кормить не нанимались.

— Это... — очнулась Ариадна. — Это... — от возмущения никак не могла подобрать слова.

Джек отстегнул от пояса и протянул ей фляжку:

— Поперхнулась, болезная? На, попей водички, — и повернулся к главе посёлка: — Так что, хозяин? Лошадей-то дашь?

Мужик насупился:

— Нету лишних.

— Дак, лишних ни у кого нету, — понимающе развёл руками Джек. — Нам же не навсегда, через неделю назад пригоним. Да не пустых, а с мешком овса.

— На каждой, — тут же нашёлся хозяин.

Георгий нахмурился:

— Мать Доброты осудит твоё стяжательство, Николай! Помогать ближнему — благое дело и первый долг каждого из нас.

Лицо Николая тут же прибрело каменное выражение. Сейчас соврёт, что лошадей нет, — подумал Серый. Что вот только-только на дальний луг пастись отправили, или ещё чего-нибудь! Дурак всё-таки этот Георгий.

— Окей, — сказал Джек. — По мешку, так по мешку. — Повернулся к Эри: — Ты верхом умеешь?

Та отрицательно помотала головой.

— Тогда, значит, лошадок нам нужно пять. А пять по одному мешку — это как раз два мешка получается, — Джек подмигнул Николаю. — Верно считаю, хозяин?

— Три, — не моргнув глазом объявил Николай.

Серый подумал, что они с Джеком друг друга стоят.

— Ну, брат Колян, ты и мёртвого уломаешь, — покачал головой Джек. — Ладно, ни тебе ни мне — два с половиной! По рукам? — и протянул мужчине руку.

Тот кивнул. Пожал. И напомнил:

— Неделя. Ты пообещал.

— Угу. И звезду с неба впридачу, — подтвердил Джек. — Не будет лошадей — так и быть, забирай только звезду... Шучу! — предостерёг он мгновенно насупившегося Николая. — Охренеть вы тут серьёзные.

***

— Ты его обманул, — обвиняюще сказал Георгий. — Когда сказал про Шамана.

Лошадей пустили рысью. Эри Джек усадил перед Виссарионом, бросив: «Оба тощие, сдюжит жеребец». Серый и Ариадна, на своих лошадях, держались позади. Разговор мужчин, сквозь стук копыт, долетал неясно, но разобрать можно.

— И что предлагаешь? Вернуться, покаяться? — с усмешкой поинтересовался Джек. — Не вопрос. Мне-то похрен, сам понимаешь. Торопиться некуда.

— Ты не должен был лгать! — гнул своё Георгий. — Мать Доброты осуждает ложь.

— Да ты чё? — ахнул Джек. — Ну, я ж не знал, что осуждает. Кабы знал, так не стал бы. Вот, ты, к примеру, знаешь, так ты и не врал. А с меня, дурака дремучего, какой спрос?

Георгий задумался. И решил:

— Всё равно Мать Доброты тебя покарает.

— Ну так, то — меня, — ухмыльнулся Джек. — Ты-то чего психуешь?

— Наш долг — наставлять непросвещённых, — серьёзно объяснил Георгий. — Нести Доброту Матери в мир, обучать неразумных детей Её!

— Да не вопрос, обучай, — согласился Джек. — На скаку неудобно только. Давай, может, потом? Утром, там, или на недельке... И вообще — может, пусть сперва меня покарает? Я ж не видал пока, что там у Матери Доброты за кары — а она, может, стриптиз показывать начнёт. Тебе оно, понятно — лучше в гроб лечь, а я парень пуганый. И не такое видал, — и, не дожидаясь ответа, пустил коня галопом.

Георгий, уставившийся Джеку вслед, выглядел настолько озадаченным, что Серый едва сдержался, чтобы не заржать.

Ариадна это заметила.

— Какой отвратительный человек, — брезгливо проговорила она. — Георгий добр и простодушен, а этот негодяй издевается над ним!

— Джек — издевается? — усмехнулся Серый. — Да это он даже не начал! Так, лёгкая разминка. Привыкай.

Ариадна надменно фыркнула.

Скакали они почти до рассвета, а дневали снова в брошенном посёлке. Ариадна объявила, что спать в