Клыки - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич

фонарями. Они были здесь в позапрошлое католическое Рождество. Оставили годовалого Никитоса бабушке и дедушке и, еще сами, по сути восторженные дети, вчерашние одноклассники, ставшие родителями в школе, рванули на пять дней туда, откуда всю жизнь мечтал сбежать Кафка.

Прага встретила плюсовой температурой и предпраздничной полудремой. Рождественский дух куда-то спрятался. Припорошенные улицы, огромные снежинки, вездесущие елки, гирлянды и шары, звон колокольчиков и неуловимое волшебство, растворенное в морозном воздухе, — все это осталось внутри мыльного пузыря ожиданий. На картинках поисковиков. Отель ютился в районе Прага 4, а не Прага 1, как заверяли в офисе турфирмы. До Старого города — шесть остановок на автобусе и четыре на метро. Магазины работали через один, елки в витринах и на площадях выглядели буднично-обычными, а астрономические часы не впечатлили.

Но Прага ощущалась островком спокойствия, подкупала открытостью и добротой людей, красивыми барочными фасадами, узкими переулками и вкусным живым пивом. В палатках жарили каштаны, торговали сувенирами, из которых запомнилась лишь крючконосая ведьма Марженка. Катя примерялась к бутикам, позировала на фоне нарядных витрин и праздничной хвои. В пивной «У Медведку» подавали светлый и темный «Будвайзер», крепкое «XBEER-33», чесночный суп, кнедлики, печено вепрево колено, свичкова на сметане и гренки с пивным сыром. Все было хорошо, но яркое, белоснежное, звонкое пражское Рождество с календарей и телевизионных экранов прислало тусклого двойника. Возможно, единственным виновником был снег, точнее, его отсутствие.

В ту поездку Стас впервые услышал про бомж-туры.

Гид бегло поделился в автобусе: некоторые пражские бездомные теперь водят экскурсии. Стас заинтересовался. После прогулки по карловарскому курорту, куда группа выезжала из Праги, подошел к гиду с вопросами. Кто организует необычные туры? Нюансы, маршруты? Начал сбор информации для первого романа (давно собирался: пора переходить к крупной форме!). О том, чтобы самому поучаствовать в «бездомной» экскурсии, тогда и не думал. Рядом была Катя, а в Бресте ждал детский смех, к которому хотелось поскорее вернуться.

Стасу нравилось быть молодым папой. Он начал скучать по сыну заранее, за несколько дней до поездки. На расстоянии его любовь к сыну ощущалась так сильно, что граничила со страхом за его жизнь, с колкой душевной болью: может, по молодости, по неопытности он делает что-то неправильно, может, не надо было уезжать…

Никита, Никитос…

2

Девушка, с которой он говорил по телефону — одна из организаторов проекта, — сказала, что у них есть два русскоязычных гида. Отлично, с никудышным английским Стаса это был единственный вариант: переводчики-волонтеры помогали только в дневных турах.

Один русскоязычный экскурсовод предлагал «железнодорожный» маршрут: поездку в мотовагоне до микрорайона Зличин и осмотр сквота «Цибулька». Другой бездомный водил туристов по улочкам и антикварным магазинам района Жижков. Стас откупился фразой «на ваше усмотрение»: любил и поезда, и книги. Пускай антураж будущего романа определит случай.

Сотрудница агентства оказалась молодой и улыбчивой, как проводница поезда «Wltawa» на афише рейса Москва — Прага.

— Станислав? Здравствуйте. Меня зовут Тереза.

— Очень приятно, — сказал Стас.

«Нет, не она».

— По телефону я говорил…

— Вы общались с Лесей, — кивнула девушка. Поправила плечико белой пушистой кофты. — Но она… приболела.

Пауза между словами «она» и «приболела» казалась немного странной, но мало ли что у девушки стряслось? Умерла бабушка, избил муж, угодила в полицию из-за пьяных танцев под скульптурой Яна Непомуцкого. Ему, как клиенту, знать не обязательно.

— С русским у вас тоже полный порядок.

Тереза улыбнулась.

— Я выросла в Польше, в Сопоте. Училась в русскоязычной школе.

— Почти соседи, — сказал Стас. — А я из приграничного Бреста.

— А вот и ваш проводник. — Тереза кивнула в сторону эскалатора.

«Проводник, проводник, — покрутил в голове Стас, поворачиваясь к бездомному гиду. — А что, хорошо звучит, лучше, чем экскурсовод».

Проводника звали Роберт.

Не опухший от водки обитатель теплотрасс, ряженный в лохмотья и мало напоминающий разумного человека (не сказать, что Стас представлял себе гида-шатуна именно таким, но трудно отмахнуться от стереотипов), а нормально одетый мужчина с застенчивой улыбкой. Имелось в нем что-то от индейцев из старых фильмов, в первую очередь — длинные, собранные в косу волосы. Правда, лицо выдавало былые или не очень пристрастия — несло «печать алкоголизма». На Роберте были штаны защитного цвета со множеством карманов, серая ветровка, светло-синяя футболка с надписью «PRACUJI Z DOMOVA. Homeless guides in Prague» и потрепанные кроссовки на липучках.

Стас первым протянул руку, которую Роберт осторожно пожал — не сильно и не слабо.

— Как поступим? — спросила Тереза. — Сначала сдадите вещи, а потом подпишете документы? Или наоборот?

— Без разницы, — пожал плечами Стас. — Давай перевоплотимся. Мне ведь придется переодеться?

— Да, ваша новая одежда там. — Девушка показала на небольшую спортивную сумку у колонны. — Все выстирано и продезинфицировано. Надеюсь, с размером не будет накладок.

— Сейчас выясним. Мне прямо здесь переодеться?

Тереза снова улыбнулась. Она улыбалась почти так же располагающе и ненавязчиво, как и Катя. У Стаса кольнуло в груди, защипало глаза: та маршрутка с пластмассовым псом на приборной панели забрала у него слишком многое, все. Впереди ничего не было, только протянувшийся в темноту тормозной след — его жизнь после.

«Думаешь, что-то изменится, если ты снова начнешь писать?»

Стас одернул себя.

— Что вы сказали? — Он не слышал последних слов девушки.

— Комната за последним рядом ячеек, там вы сможете переодеться.

Она протянула сумку.

Комната в дальнем конце камеры хранения состояла из шести довольно просторных кабинок, разделенных проходом. Стас положил сумку на откидной столик и расстегнул молнию. Рассмотрел содержимое, поднял взгляд на свое отражение в зеркале, потом снова опустил, открыл и закрыл рот, недоуменно покачал головой.

«Это какая-то шутка?»

Он достал аккуратно сложенную одежду, в которой, если верить агентству, некогда разгуливал пражский бомж. Бледно-розовый пиджак, рубашка с коротким рукавом цвета яичной скорлупы, штопаные темно-коричневые брюки с острыми, как лезвие, стрелками, оранжевая вязаная шапка. Стас разложил пиджак на столешнице, глядя на поношенную вещицу как на подкинутого младенца. Розовый… Розовый? Розовый! Мир, конечно, давно изменился, перемешал оттенки женской и мужской моды, мужчины разгуливали в ярких оранжерейных одеждах, носили меха и провисающие в промежности штаны, больше напоминающие мешки для навоза под хвостом лошадей, но… розовый?

«Видели бы пацаны…»

Обуви не было. Ну да, с ней сложнее попасть в размер, к тому же три дня на ногах. Значит, при своих. Стас посмотрел на мокасины, кивнул, задернул шторку и стал раздеваться.

3

На стене напротив боксов нашлась инструкция на русском. Стас положил сумку со своими вещами в свободную ячейку, закрыл дверцу, кинул в монетоприемник девять кругляшей по двадцать крон — плата за трое суток, повернул и вытащил ключ. Ничего сложного.