Клыки - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич

больше не текло жидким льдом. От удара о стену сломалась кнопка или закончилась секретная способность. Теперь события развивались ускоренно, рывками — и Ян не успевал за ними. Перед глазами плодовыми мошками кружили черные искры.

В тумане зрения двигалась Олеся. Девушка с раскрытым рюкзаком на груди. С каким-то флаконом в руке…

Ян заторможенно, словно другой Иржи, повернул голову.

Монстр смотрел на него. Длинные кисти плавали по обе стороны вытянутого лица, как мертвые уродливые цветы. Пальцы пьяно извивались, нацелившись когтями в Яна. Рот твари глумливо искривился, приоткрылся:

— А теперь моя очере…

В лицо вампира ударил прозрачный веер. Тяжелые капли, будто медлительная дробь, попали на лоб, нос, щеки, уши, в рот монстра. В воздухе резко запахло — едким, химическим. Кожа зашипела, запузырилась. Существо задрало дымящееся лицо к потолку, накрыло ладонями — тут же отдернуло и пронзительно заверещало.

— Бежим!

Ян почувствовал руку Олеси, схватившую его ладонь, и бросился следом в открытую дверь. Прочь из темницы.

Вампир истошно орал. Крик рикошетил о стены усадьбы, его подхватил стоящий в коридоре Иржи — визжал, задрав, как и хозяин, голову вверх.

— Ян, скорее! — голос Олеси слабел, зато рука оставалась сильной.

Его больше не надо было просить, подгонять. Ян перестал озираться на своего бывшего напарника и кинулся вниз по лестничному маршу, перепрыгивая через две ступени, увлекая за собой девушку.

Лестница купалась в невыразительных тенях, жутких, подвижных. Бледные тела ждали внизу. Шесть или семь человек. Уже не человек…

— Ян…

— Спускаемся! Им не до нас.

Живые мертвецы стояли неподвижно: прислушивались к боли хозяина. Оглушительный крик оборвался. Неожиданно наверху что-то громыхнуло, будто кувалда проломила фанерную перегородку, затем раздался полный ярости голос:

— Я разорву вас на куски!

Ян и Олеся опрометью сбежали по лестнице. Дверь была распахнута, но вернувшийся страх ударил в грудь с такой силой, что Ян почти поверил: они не выберутся, монстр ждет во дворе. Олеся всхлипывала и спотыкалась.

Они выскочили на улицу и помчались по засоренной тропинке. К тому времени, как оказались у скрепленных проволокой створок ворот, солнце уже почти село. Над головой, в гнилостно-сливовом небе, с криком кружили вороны.

Ян на секунду обернулся. Их не преследовали.

— Давай, забирайся!

Он переплел пальцы и подставил под ногу Олеси ступеньку из ладоней. Прежде чем забраться на ворота, она посмотрела на свою руку и швырнула на землю стеклянную баночку, похожую на те, в каких продают детское питание.

— Перекись? — спросил плохо соображающий Ян.

— Нет.

Олеся схватилась за прутья и перенесла вес на руки Яна. Он поднял ее, и она стала протискиваться в промежуток между крышей и верхней дугой створки.

— Святая вода? Ты носишь с собой святую воду?

— Соляная кислота, — сказала девушка, сползая на другую сторону.

Ян полез следом.

— Ого.

«Так вот откуда эти красные пятнышки на ее кисти».

— Ты обожглась.

— Ерунда.

— Черт…

Он думал, что застрял, как мышь в мышеловке, но даже не успел толком испугаться: Олеся повисла на его руке, ребра пронзила вспышка боли, и он рухнул вниз на сплошной синяк правого плеча. Стиснул зубы, чтобы не застонать.

В темном небе болтался рыболовный крючок луны.

Взявшись за руки, они рванули в сторону Зличина, а чудовище кричало в полуразрушенных стенах сквота, и злоба твари была столь велика, что ноги мужчины и женщины превратились в свинцовые костыли.

Свирепые порывы ветра били по лицу.

Около станции метро они перешли на шаг.

— Надеюсь, что прожгла ему пищевод, — выдохнула Олеся.

— Откуда у тебя кислота? Зачем?

— Напоминание. — Лицо девушки сделалось холодным. — Я нашла ее в сумочке одной курицы, которая набросилась на меня на школьном дворе из-за парня, с которым я тогда встречалась. Думаю, кислота предназначалась мне.

— И ты до сих пор носишь ее с собой?

— Как напоминание, — упрямо повторила Олеся.

Ян посмотрел на нее, путаясь в чувствах: восхищении и опаске.

Из тоннеля наплывал электрический свет. Воздух станции задрожал от рокота приближающегося поезда. Олеся присматривалась к последним пассажирам: с легкой краской на лице, уставшие от мелочей дня, живые. Они сталкивались с кровососами только на экранах телевизоров или страницах книг — немного комфортного страха.

— Ты снова спасла мне жизнь, — сказал он.

— А ты неплохо его отвлек, пока я складывала два плюс два. Видела ведь пузырек, когда доставала перекись.

— Отвлек… — Ян осторожно дотронулся до плеча, которое вампир превратил в сплошной кровоподтек. — Да уж.

И правда, отбивная.

3

— Давай так, — начал Ян, сидя напротив Олеси за небольшим, на два человека, кухонным столиком, — каждый расскажет, что запомнил и как видит то, что произошло. Для полноты картины. А потом мы подумаем, как быть.

— Хорошо, — согласилась она.

До этого они большей частью молчали. В метро. По пути к ее дому. В квартире. Скупые фразы вроде «ко мне?», «полотенца на верхней полке» или «что будешь пить?». По очереди приняли душ, Олеся предложила Яну свою огромную домашнюю футболку, он отказался — остался в джинсах, на скорую руку отчищенных от усадебной пыли и грязи, и серой футболке с треугольным вырезом (Олеся непроизвольно косилась на его грудные мышцы и бицепсы). Пока она мылась, Ян позвонил домой: он толковал с бывшей женой на повышенных тонах, его тяжелый голос проникал сквозь фанерку двери ванной, но разговор немного успокоил его. Олеся хотела спросить о Томаше, но не стала. Она обработала ссадины и кровоподтеки на плече и спине мужчины, потом немного покорпела над своей рукой. Там, куда попали капли кислоты, под кожей тлели крошечные индейские костры. Несколько пожелтевших и загрубевших пятнышек и один пузырь с прозрачным содержимым. Она промыла ожоги мылом, обработала раствором соды и перебинтовала.

И вот они на кухне. На столе — бутерброды с сыром, быстрый салат из помидоров черри, огурцов и болгарского перца (мамин, фирменный, если турецкая кухня не внесла коррективы), мясная нарезка из вакуумной упаковки. Она пила ликер, Ян — пиво.

«Военный совет» номер два.

— У старой цыганки, — начала Олеся, — которую я видела в окне, была дырка на шее. Думаю, имелось и второе отверстие, просто я не заметила. По логике их должно быть два. — Она горько усмехнулась. — По логике…

* * *

Свой рассказ Олеся закончила в пятнадцать минут двенадцатого. Рассказ Яна передвинул длинную стрелку настенных часов еще на пол-оборота. Они подчистили все тарелки, Ян выпил две бутылки пива, Олеся — четыре рюмки мятного ликера.

— Больше похоже на больничные беседы, — сказала она, зажигая конфорку под чайником. — В психушке.

— Не самый плохой вариант, — заметил Ян. У него был вид человека, которого огрели по голове стулом.