Владимир Михайлов - Наследники Ассарта

– Скажи, – спросил он, – если нет неподвижности – существует ли движение? Вообразим ли мир без своей противоположности? Ты прав в том, что у этой ленты поверхность одна. Но все же головы наши смотрят в разные стороны. Но ведь два противоположных направления не могут быть одинаково верны? Или могут?

– Хочешь сказать, что и Духу свойственна двойственность?

– Не будь она присуща ему – ее не было бы и в мире. Видимо, свойственна. Но прошу тебя: не разговаривай со мной так, словно я – чрезвычайный и полномочный посол самого Духа. Я, условно говоря, в том же ранге, что и ты. И знаю, пожалуй, не больше твоего. Просто я представляю другую сторону, вот и все. Мы приходим, потому что вы оказались несостоятельными. И ты знаешь, в чем именно. Если разумная материя – а это высшая степень, пока что высшая, приближения к Духу, – если эта материя нарушает необходимое для развития равновесие, уничтожая окружающий мир, в том числе и самое себя, – значит, она – материя – в этом варианте реализации начинает побеждать Дух. Это понятно: она инертна, у нее есть масса покоя, и эта масса просит покоя или, по крайней мере, приближения к нему. А Дух – движение. Осмысленное движение, и именно потому и стремится выразиться в материи, что без этого движение стало бы бессмысленным, ни к чему не приводящим…

– Да кто, в конце концов, решает – оказались мы несостоятельными или нет? Вы? По какому праву?

Тут я-он снова улыбнулся.

– Мы ничего не решаем. Решаете вы – своими действиями. Мы – всего лишь другая материя. Известно, что среди вас всегда находились любители порассуждать на тему: кто придет вам на смену, когда вы сами себя окончательно уничтожите: крысы, муравьи, дельфины? Они не придут, потому что исчезнут вместе с вашим миром. Придем мы. Сейчас пока мы – просто материя, плазма, мы даже не знаем, какие именно формы примем, осуществляя новую попытку. Не мы решаем. Может быть, опять начнем с простейших. А возможно, возникнем уже в форме развитого мира. Так или иначе – видишь лужи внизу? Ты догадался уже, что это такое? Это всего лишь гены; никто не знает еще, в каких комбинациях они будут упакованы, – но это более не будете вы. Кто? Безразлично: Дух вне времени, оно существует только для материи. Может быть, и сама структура Мироздания начнет меняться. Нас это не волнует. Мы просто ждем сигнала. Есть, понимаешь ли, критическая точка в развитии противодуховности, и когда вы ее достигнете, это и будет сигналом. И здесь, на этой планете, это произойдет очень и очень скоро. У нас наверху есть, как вы это называете, датчики; есть способ получения информации от них. И мы не ошибемся, выбирая время для начала.

– Всякий датчик может соврать…

– Нет. Этот человек сам не знает об этой своей роли.

– Человек? Кто же это?

– Слишком многого хочешь.

Я понял, что прямой вопрос тут не проходит. Зайдем с другой стороны.

– Почему именно Ассарт? Я знаю войны, в которых убивали куда больше людей, на порядки больше…

– Дело не в арифметике. А в том, что в этой войне, котоpая на самом деле еще продолжается, приняли участие люди не одного и не трех, но шестнадцати миров! Все эти миры тоже оказались зараженными. И люди из этих миров все еще продолжают воевать тут… А главное: датчик показывает, что стремление уничтожать не ослабло после минувшей войны. Нет, оно, пожалуй, стало даже сильнее. Это и является главной причиной – насколько я понимаю. Но я ведь знаю ровно столько, сколько в меня заложено, я ведь лишь видимость…

Странно было слышать такое от собственного двойника. Но я понимал, что он прав.

– Но сейчас ведь не стреляют! – попробовал возразить я.

– Поэтому мы пока здесь – под ледяной мембраной. Ждем. Но ты сам знаешь: пройдет очень немного времени – и они сцепятся. Все обстоятельства говорят об этом.

– Тебе-то откуда знать!

– А нас постоянно информируют, – и я-он поднял голову, взглядом указывая на по-прежнему парящие на той же высоте шары. – Нет, это не шаровые молнии. Хотя сходство, конечно, есть. Это – тоже мы.

– И что же вы станете делать с нами – с теми, кто уцелел и еще уцелеет в войне? Приметесь уничтожать?

– Нет. Мы начнем, надо полагать, просто приспосабливать мир к себе, изменяя его – так же, как вы это делали во время своего существования. Видимо, наш мир окажется для вас неприемлемым – или вы для него, безразлично.

– То есть придется нам всем, беднягам, переходить в Космическую стадию существования? Ну что же…

– Не знаю, но думаю, что вряд ли. Во всяком случае, от тех, кто существовал до вас, насколько нам известно, мало что уцелело. Да и то – скорее в памяти Духа: он-то не меняется. Может быть, и о вас потом будут рассказывать сказки, которым мало кто поверит. Может быть…

– Погоди нас хоронить, – рассердился я. – Есть еще Мастер, Фермер, Силы…

– Они относятся к вашей форме мира – значит, и их ждет та же судьба. Не особенно рассчитывай на помощь. Если уж сам этот мир не сумел существовать нормально…

– Слушай, – прервал я его. – Это ты, что ли, такой холод нагнал? Я отчаянно мерзну.

– Что удивительного? – ответил он. – Мы же поглощаем энергию. Вот я сейчас – твою…

И в самом деле, я вдруг почувствовал, что устал – дальше некуда. И понял, что пора выбираться отсюда подобру-поздорову.

– Ладно, – сказал я ему. – Поговорили. Спасибо за прием. Ныряй обратно в свое болото, а я, пожалуй, пойду спать.

– Иди, иди, – согласился он. – Только поглядывай на Священную Гору. И когда она начнет швыряться пламенем – знай: это мы принялись за работу.

Но мне хотелось получить гарантии.

– А ты уверен, что я отсюда выберусь без потерь? Сюда-то мне пришлось пробиваться с боем. И с потерями…

Я-он помолчал; голубая сетка в его голове запульсировала активнее, чем до сих пор.

– Можешь выйти, – сказал он наконец. – Но учти: сил у тебя осталось в обрез. Условие: больше сюда не соваться. Это – наша территория, и не нами это установлено. Мы сказали все, что нужно было. И первый же, кто сюда наведается, к вам не вернется.

Я поглядел вверх. Шары расступались, открывая путь наверх.

– Будь здоров, – попрощался я.

Но было уже не с кем: холодное пламя угасало, погружаясь в лужицу, которую на моих глазах снова схватывала корочка льда.

Я взлетел. И почувствовал, что силы действительно иссякли.

Когда наверху, в подземелье, каменная плита вновь возникла за мной, закрывая вход в этот странный котлован, напоминавший формой, как только сейчас пришло мне в голову, опрокинутую пирамиду, – я растянулся на грунте, показавшемся мне очень надежным и теплым. Хотя на самом деле не было верно, пожалуй, ни то ни другое. И лишь пролежав не менее получаса, собрался с силами и заковылял наверх: все, что я слышал, следовало побыстрее передать Мастеру. Если у меня еще достанет сил, чтобы установить связь.

Глава восемнадцатая

1

Генерал Ги Ор приходил в себя медленно. Зеленый туман с розовыми прожилками, в который генерал, казалось, был погружен, вращался вокруг него; может быть, впрочем, всего лишь кружилась голова. Генерал зажмурился, стиснул зубы – сделал усилие, чтобы прогнать наваждение. Это ему удалось.

Оказалось, что он – в одном белье – лежит в койке, какими ему не раз уже приходилось пользоваться во время космических походов и десантов. Окружавшие его стены и остальные предметы, составлявшие неприхотливую обстановку, только усилили в нем уверенность в том, что он находился на борту корабля. Просто, казалось бы. Но на самом деле в этом-то и заключалось самое непонятное.

Генерал, как ему казалось, ясно помнил, где и когда находился, когда с ним произошло – ну, вот это самое: потеря сознания, что ли? Нападение? Но Ги Ор не чувствовал себя плохо; ничего не болело; непохоже было, чтобы его кто-нибудь – ну, допустим, ударил, оглушил. Нет, со здоровьем все обстояло как будто бы нормально. Но вот остальное оставалось совершенно необъяснимым.

Да, абсолютно верно: тогда, вечером, он находился в своей – штабной – части подвала, работал над окончательным уточнением деталей штурма Жилища Власти. По сути, все главное было уже сделано, оставалось подчистить мелочи – в частности, окончательно определить состав групп, которым предстоит проникнуть в подземные ходы и овладеть главными воротами изнутри. После этого он должен был, доложив обо всем Повелителю Армад, отправиться в это самое Жилище Власти в качестве – нет, не заложника – так обойтись с собой он не позволил бы никому на свете, – но гаранта безопасности какого-то местного вельможи, собиравшегося прибыть на тайные переговоры с Охранителем. Генерал считал, что это будет неплохой рекогносцировкой: своими глазами увидеть место будущих военных действий. Так что это его нимало не беспокоило.

Итак, он работал, сверяя различные наброски системы подземного лабиринта; полученные из разных рук, они во многом не совпадали, и это вызывало определенные затруднения. Почувствовав легкую усталость, он вышел из подвала на воздух. Вечер был теплым и ясным, и генерал минуту-другую с удовольствием любовался великолепным, как всегда, звездным небом. Он успел уже привыкнуть к рисунку ассартских созвездий, вначале казавшемуся ему странным, но и здесь небо ночью было таким же светлым, как и на его родной планете Агур.