Эпицентр - Евгений Иванович Филенко

ему! Абсолютный нуль ему нипочем, а на Церусе он замерз… Не хнычь, скоро улетим. Далеко-далеко! Только вот одно дельце сработаем.

– Садись, – пригласил Чудо-Юдо. – Поскорее. А то простудишься.

Кратов нырнул прямо из тамбура в придвинувшуюся почти встык родную, уютную кабину. Первым долгом он извлек на свет фогратор, проверил батареи.

– Набери высоту, – приказал он. – И малым ходом – вдоль леса…

12

То, что происходило на Совете ксенологов, уже слабо напоминало неторопливую, слегка чопорную игру в вопросы-ответы, с которой начиналось обсуждение. Реплики, процеженные через едва поспевающие за ними лингвары, – чтобы привести их к доступному для понимания собеседников виду, – сыпались со всех сторон. И когитр-секретарь чудом ухитрялся ввинчиваться со своими комментариями в микроскопические паузы, вызванные необходимостью синхронизации восприятия дискуссии всеми ее участниками. Ведь каждый из них не только говорил на своем языке, но и жил в собственном времени… Всеобщее одобрение в виде плотного узора из голубых огней вспыхивало все реже, гораздо охотнее мнения дробились. По долгу инициатора обсуждения Григорий Матвеевич старался увидеть каждого выступающего, крутил головой, как угорелый. И к исходу третьего часа почувствовал, что у него отнимается шея.

– Я знаю не только нашу мифологию, – медленно, с расстановкой излагал гуманоид-згунна из системы Альгораб VIII. Лицо его, с гигантским носом и высоким впалым лбом, напоминало статую с острова Пасхи, и Энграфу отчего-то чудились пренебрежительные нотки в лишенном обертонов синтезированном голосе лингвара. – Я знаю мифологию землян и многих других рас. Как вышло, что практически повсеместно существует миф о божественной каре? Боги, желая наказать, отнимают разум. Кто мы – боги, чтобы своей властью отнимать разум у разумных, даже если он оказался для них непосильной ношей? И за что мы хотим наказать несчастных обитателей Церуса I?

– И есть ли у нас право наказывать их и вообще кого-либо в нашей Галактике? – подхватили его мысль в другом секторе. Григорий Матвеевич живо повернулся. Кто там у нас любитель кидать реплики с мест?.. Конечно же, нкианх, и вполне знакомый. Доктор Аурзогбэт Триста Двадцать Восьмой. Косит хитрющими своими глазами и, кажется, даже улыбается безгубым ртом.

– Так может быть, у нас вообще нет никаких прав?! – запротестовали ветроносцы из газовой системы Росс 154. Ажурные купола их переливались всеми оттенками багрового и трепетали. Зрелище было завораживающее… «Но любоваться мы будем в другой раз», – остановил себя Энграф. – Оказаться от всякой деятельности, разогнать астрархов и гилургов, свернуть работы по формированию пангалактической культуры… А ведь именно нашей активности мы обязаны тем, что сейчас можем видеть, слышать и понимать друг друга!

– Коллега несколько утрирует… – обронил згунна.

«Коллеги! – мысленно возопил Григорий Матвеевич. – Именно коллеги! Ветроносцы в Совете представлены профессионально-ориентированной колонией, так что уж будьте любезны!..»

– Отнюдь, – спокойно откликнулась колония. – Просто нам вспомнился другой расхожий миф, послуживший источником для целых философских течений. Тоже из божественного спектра: можно обрести абсолютное могущество, но нельзя пускать его в ход, если хотя бы одному живому существу во вселенной оно будет обращено во вред. К счастью, мы еще не достигли абсолюта и можем направлять наши совместные усилия на благо как всей Галактики, так и отдельных ее частиц, вроде планеты Церус I…

– Да и что такое разум? – поддержал закованный в черную броню, клешнястый и пучеглазый габхэйд, обитатель заболоченных, почти что жидких планет тройной звезды Талифа. Григорий Матвеевич тотчас же вспомнил, что бывавший там Бурцев по возвращении сказал, скорчив унылую физиономию: «Молочные реки, кисельные берега. Причем буквально и повсеместно». И толком не смог объяснить, как габхэйды обходятся со своей архисложной, тончайшей техникой руками без пальцев. – Почему мы так трепетно, благоговейно к нему относимся? Разве это не объективный естественный процесс, обусловленный вполне формализуемыми химическими и физическими реакциями в наших мыслительных аппаратах? Кстати, довольно тривиально моделируемый. Нагляден в этом отношении пример человечества, гостеприимных организаторов нынешнего Совета. Они научились создавать своих людей-2, полностью и даже с некоторыми усовершенствованиями воспроизводящих образ и подобие своих прародителей, прежде чем управлять звездными процессами. Что легче – погасить звезду или создать себе подобное?

– Комментарий Совета астрархов, – проскрипел секретарь. – Погасить звезду, равно как и зажечь звезду, равно как и корректировать орбиты любых космических тел, неизмеримо сложнее… Комментарий Совета гилургов: они предлагают снабдить все небесные тела программами-инстинктами, обратив их таким образом в сверх-биотехнов, и тогда задача управления звездными процессами сведется к достаточно простым телепатическим командам.

Шквал голубых огней.

– Да, мы можем гасить звезды и формировать материю из рассеянных элементарных частиц и полей, – отозвались ветроносцы. – Мы можем создавать живые существа и наделять их разумом. Разве не способны мыслить повсеместно распространенные биотехны? А те же люди-2 землян и их аналоги в других цивилизациях? Мы уже достигли в своей деятельности высот, ранее доступных лишь богам и демиургам. Мы управляем практически всеми мыслимыми физическими процессами. И коль скоро разум – такой же физический процесс, то мы можем и должны управлять им. Это неизбежно!

– А имеем ли мы право на это? – спросил доктор Аурзогбэт Триста Двадцать Восьмой. Судя по лукавому выражению его рептильего лика, в таком праве он не сомневался, но хотел не дать остыть дискуссии. – И хотят ли того разумные обитатели Церуса I? Быть может, следует спросить их, пожелают ли они добровольно отказаться от разума – если они сумеют осмыслить наш вопрос и дать столь же осмысленный ответ. В последнем случае было бы уместно отложить нашу дискуссию на срок, достаточный, чтобы те, чью судьбу мы столь самонадеянно пытаемся решать, приобрели свое мнение на этот счет.

– Другими словами – отказаться от любого вмешательства в ход событий на Церусе I?

– Возможно, и так.

– Подозреваю, коллеги, что по истечении такого срока – а он предвидится достаточно протяженным, – ни одна разумная раса Церуса I не захочет отказаться от разума, – заговорил смуглолицый виав. От человека его отличала – и то очень условно! – разве что прическа «морской еж». В молодости Григория Матвеевича она считалась последним криком моды, и земные ландшафты в ту славную пору пестрели «ежами» всех цветов и размеров. Стыдно вспомнить, но и сам он какое-то время… Потом мода сменилась, но у виавов это как было, так и есть – признак социального статуса «полной ответственности». – Это все равно что обратиться с аналогичным предложением к любой цивилизации из числа членов Галактического Братства – даже если внезапно выяснится, что она есть также продукт искусственного воздействия на ее эволюционный процесс в доисторические времена…

– Не исключено также, что к моменту, когда мы сочтем приемлемым явиться на Церус I за ответом на наш вопрос, там не останется уже