Четвёртый капитан: Братские узы - BlackAvalon

ремень бьёт не хуже, как по мне. И кожу, если так надо, им тоже порвать можно… А Норн понятия не имеет, что такое вымеренная долгоиграющая порка. Он знает, что такое боль, пытки… Но тут нужен совсем другой навык терпения.

Впрочем, и для того, чтобы пороть нужен навык.

Его мне дала армия.

Он держался. Скрипел зубами, сжимал пальцы в кулаки, вскидывался… Я бил жестко, коротко, методично разукрашивая спину, плечи, лопатки узором из жарких полос, вспыхивающих краской, чтобы затем, после, перейти в синь. И среди них в рваном ритме удары ложились в бок, стёсывая, прорывая кожу. Самые болезненные удары, и Норн выдерживал не всегда, глухо вскрикивая.

Я бил.

Бил.

И бил…

Я перехватил ремень, разворачивая пряжкой. А вот теперь, самое болезненное…

— А вот теперь терпи!

Глухой крик, полный муки, прозвучал на третьем.

— Молчать.

И добавил.

— Хватит!! Папа! Хватит, пожалуйста, папа!!

Отчаянный, со слезами крик Миры, заставил меня дёрнуться, и последний — и так, последний… — удар вышел на излёте. Я оглянулся, в то время как Третий сполз по стенке вниз, становясь на колени и бессильно прижавшись лбом к стене.

Синичка плакала почти беззвучно, удерживаемая в кресле Королевой, что что-то негромко шептала девочке, утешающе поглаживая по волосам.

Вот не так я хотел…

— Ладно, дочка, хватит, — согласился я, опуская ремень.

Присел на одно колено рядом с избитым Третьим, положив на дрогнувшее плечо ладонь. Сжал пальцы.

— Посмотри, что ты натворил… Я перед тобой душу выворачивал, — негромко проговорил я. — Я тебя из дерьма вытащил, брата вернул, щадил… Я назвал тебя аматом, дал тебе большую свободу, чем любой другой на моем месте… чтобы ты просто жил… А что сделал ты!? Хотел подставить меня? Никакой связи. Ни с кем — так трудно?!

Я слабо ткнул его лбом об стену.

— Еще раз подставишь меня… мою команду… и я тебе обещаю — остаток жизни проведешь под замком в каюте, и если выйдешь, то под ручки с охраной и в кандалах. Убить — не убью, но и ты себя не убьешь. Что будет с твоим братишкой тогда? Понял меня?

— Да.

— Без обид, Третий. Ты нарвался. Одевайся. Вставай, и скажи нашей малышке, что ты в порядке.

Я дружески хлопнул его по плечу и встал с улыбкой, спокойно вернув ремень на место. Краем глаза я видел лица своей команды, а чувства, идущие от них, определенно подтверждали — впечатление я произвёл, и никто из них не хотел бы оказаться на месте Третьего. Увы, но именно к такому способу поддержки дисциплины они привыкли. Плеть, расстрел… выброс в космос без скафандра. Другое они нескоро примут. Спусти я всё Третьему, чего мне было ждать от них?

А так, они отчасти начнут признавать моего амата как ровню себе, а не просто как почетного пленника-побратима капитана. Ему в пользу. Только ведь не оценит…

— Ну, что, Синичка? — я подошёл к креслу и подхватил с колен Королевы «дочурку», шутливо подбрасывая и устраивая на локте. Сердитое, зарёванное личико, ладошки упёрлись в плечи, не желая объятий «противного» пирата. — Испугалась? Жалко? Эй, Ларр! Сколько раз тебя плетью били?

— Много, капитан, — настороженно ответил он.

— Повернись, покажи спину, — велел я.

С парня не убудет, а малышка убедится, что произошедшее не что-то из разряда вон. Ларр коротко глянул, а потом повернулся спиной, снимая с себя футболку. Я почти силой заставил девчонку повернуть голову и полюбоваться узором шрамов на спине парня.

— Хочешь дотронуться? — Мира с испугом мотнула головой. Ладно. Пока не надо. — Ларр, свободен. Мира, посмотри на меня!

Нехотя взглянула.

— Запомни, пираты наказывают так. Или убивают. Думаешь, я злой?

Потупилась. Молчит.

— Я мог его убить. Выбросить в космос без скафандра. Но он получил наказание, как любой пират. Как Ларр, Тьёрн и другие. Не больше и не меньше. И он будет в порядке. Уже в порядке. Да, Норн?

Видок у Третьего был тот ещё. Краше только в гроб. Но мои слова он слышал прекрасно. Не оценит, не поймёт, но, может, хоть что-то в башке отложится?

— Все в порядке, Мира. Не бойся, — тихо сказал он.

— Вот видишь? — сказал я. — Это только выглядит… неприятно. И можешь сказать спасибо Кьяне.

Мира вздрогнула и резко оглянулась на коридор, в котором мелькнула черноволосая головка. Я ссадил её с рук, поставив на пол.

— Всё верно, малыш… Как думаете, Королева, стоит подарить дочке ремешок?

— Лучше плёточку, — поддержала меня с лёгкой усмешкой Королева. — Пусть учится. Я сыночку тоже так учила… Правда, не впрок…

Последние слова она сказала едва слышно, но все расслышали.

— Что же, о подарках я ещё подумаю, а теперь Мира, проводи Норна до каюты. До завтрашнего утра он свободен.

Я подтолкнул девчонку в спину и она буквально вцепилась в ладонь Третьего. Никто не сказал ни слова, пока за ними не закрылась дверь.

Глава 13: Мальчики, какие же вы мальчики! Запомни навсегда…

Звезды… такие холодные.

И прекрасные.

За каждым огоньком прячется Солнце, бесконечно далекое, хранящее рядом с собой с материнской нежностью крохотные планеты. Крохотные — по сравнению с самим Солнцем. Какие-то из них совсем рядом со светилом, согретые тёплом-лаской, другие, как непослушные дети, убежавшие из-под контроля матери, разбросаны далеко от него. Холодные, пустые… Но в каждой планете есть свои особенности, свой характер. И как бы ни были далеко дети-планеты, Солнце тянет их назад, не дает сорваться и исчезнуть в глубоком тёмном космосе.

Королева смотрела на звезды, сияющие за огромным иллюминатором рубки, держа в руке бокал со льдом и минеральной водой, с тонкими дольками желтого земного лимона. Ей нравилась кислота и сладость, и терпкость, и аромат этого земного фрукта. Напиток бодрил и прояснял чувства, а звезды вдали, как всегда утешали и умеряли боль и страсти.

В жизни довольно много боли.

Уж она это знает…

Звёзды-солнца в черноте космоса чужие, и все вокруг тоже чужое…

Родом она не отсюда. Далеко до бесконечности лежит галактика, где правит Император. И множество солнечных систем подчинены его воле и силе. Пятьсот лет назад там родилась и она… Дитя-химера, чьё ДНК способно образовать связь с кем угодно. Бежать оттуда было безумием. Остаться — значило умереть рабыней, как множество поколений женщин её народа. Мужчины были истреблены… И все дети, которые рождали химеры, были от чужих рас, от чужих мужчин… И потому почти все дети были мальчиками. На сотню мальчиков рождалось лишь две, две-три девочки. Мальчики — отцам, девочки —