Седьмой - Сергей Лукьяненко

спокойным, человеческим. — Какой верный вопрос, Святослав Морозов. Я ангел.

— Ангелы не такие, — ответил я. Нож дрожал у меня в руке. — Я знаю, я видел.

— Хорошо, называй меня падшим ангелом, — сказало существо почти умиротворённо. — Или демоном.

— Падшие тоже не такие, — упрямо ответил я. И добавил: — Одного я убил!

— О, глупое дитё, — вздохнуло существо. — Мы можем быть разными. И ты никого не убил. Бессмертного может убить лишь Бог.

Я замотал головой и даже рассмеялся.

— Вот не надо, а? Все понимают, что вы просто инопланетяне! Вы притворяетесь…

— Зачем? — спросило существо с удивлением. Потрясло головой. И с рыком полоснуло себя по животу. Звук был тошнотворный, хорошо, что мне уж совсем нечем блевать.

Я отвернулся на миг, тут же испуганно посмотрел снова. Но существо не пыталось встать, оно с шипящим стоном запустило лапу себе в живот — и стало медленно возиться там.

— Что ты делаешь! — закричал я. — Зачем ты вообще тут?

Всё будто погружалось в кошмар, тягучий, неспешный, из которого невозможно вырваться.

— Я здесь затем, чтобы убить тебя, — сообщило существо. — Но… не получилось… я ошибся…

Оно с усилием вытащило руку из брюха. На чёрной кожистой ладони поблескивал обрывок серебряной цепочки и крестик. От цепочки и крестика шло яркое свечение, от чёрной кожи валил пар.

— Кто же знал… — прошептало существо и отшвырнуло крестик с цепочкой в коридор. Я понял, что произошло — тварь проглотила крестик, когда выдрала… выкусила грудь морпеха вместе с куском бронежилета. Даже его гигантская пасть не казалась способной на такой укус, но… значит, оно и впрямь могло быть разным?

— Серебро для вас ядовито? — предположил я.

— Для нас ядовита вера, — ответило существо. — Этот… верил. Странный человек, да? Он из Италии, в детстве он видел падший престол, появившийся на Земле… это его потрясло. Я просчитался. Я отвык, что вы способны верить.

Я заметил, что из живота падшего ангела и от руки продолжает идти пар. Крестика уже не было, но демону не становилось лучше.

— Почему ты мне это говоришь? — спросил я.

— Почему бы не поговорить? — падший улыбнулся острыми треугольными зубами. — Скоротать последние минуты в этой реальности… Или ты подойдешь ко мне? Мне очень больно, окажи услугу!

Я покачал головой.

— Так и думал, — демон вздохнул.

— Надеешься вернуться и убить меня? — спросил я.

— Я вернусь. Но ты давно будешь мёртв.

Он снова улыбнулся.

— Ты же не думаешь, что я пришёл один?

Я вздрогнул. Я начал пятиться. А демон закрыл глаза — и начал преображаться.

Вначале он походил на гигантское нелепое насекомое. Что-то вроде жирного чёрного жука с огромными челюстями. Потом на огромного склизкого спрута с множеством щупальцев и выпученных глаз. Потом на совсем уж странное существо, ни на что не похожее, скрученное из гибких шершавых стеблей, почти что плетеную куклу, но только с шевелящимися глазами на стебельках по всему телу.

А потом демон обратился в ангела.

В юношу, такого красивого, что мне стало стыдно за своё нескладное тело, скуластое лицо, курносый нос и встрепанные волосы. Я просто права не имел существовать рядом с кем-то такой красоты и совершенства — с телом, которое даже смущения не вызывало, настолько было идеальным, с белокурыми волосами, тонкими чертами лица, исполненного добротой и скорбью, виднеющимися за плечами светлыми крылами…

Мне захотелось упасть на колени и разрыдаться, потому что ангел — неважно, что падший, умер из-за меня и не успел убить мою дурацкую пустую тушку. Я и рухнул. И даже подумал, что могу зарезать себя ножом морпеха и тем самым хоть чуть-чуть искупить свою вину.

Но в этот миг прекрасный юноша стал преображаться. Тело потемнело, покрылось язвами, начало сочиться гноем. Светлые волосы и белые перья задымились и почернели. Ударила волна омерзительной вони — и я второй раз за три дня сменил своё мнение о самых неприятных запахах на свете. Перевернувшись на четвереньки, я побежал по полу, вставая на ходу, убегая от этой разлагающейся фальшивой гадости.

Можете быть разными, значит?

Выходит, что да.

Но всё-таки в конце вы становитесь настоящими.

Я упёрся в дверь, ведущую в медблок. Оглянулся.

От падшего ангела осталась лишь груда серого пепла, которая, кружась поднималась в воздух и исчезала. Я постоял, тяжело дыша.

Потом вернулся до двери своей комнаты воскрешения. Подобрал с пола крестик на обрывке цепочки. Положил его в раскрытую ладонь морпеха, который так странно меня защитил.

Зря я думал дурное о командовании. Это был охранник, а не убийца.

Наверное.

Или в дверях столкнулись двое убийц и меня спасло чудо…

Я уже ничего не понимал. После попадания на базу вонючек в моей голове сложилась ясная и понятная картина: все наши сомнения справедливы, ангелы и падшие ангелы — инопланетные, а точней уж инозвездные пришельцы. Устроили для нас и этих упёртых вонючек бесконечную войнушку, а сами тырят из Солнечной Системы ресурсы. Глуповато, конечно, планеты-гиганты есть у каждой звезды, зачем за водородом и гелием лететь куда-то? Но, допустим…

Но падший ангел, загибающийся от того, что проглотил крестик?

Либо наука и технологии, либо вера и мистика.

Либо пришельцы, либо ангелы и демоны.

Ничего не понимаю!

— Боря… — прошептал я. — Боря, ну проснись, где ты!

Не было у меня больше альтера. Пусто и тихо. Думай сам, Святослав Морозов.

— Эля… — сказал я. — Серафим Иоэль… Эля…

Я замолчал. Ну, допустим, сработает. Как она говорила? «Призови меня со всей верой и любовью, от всей души — я прийду на зов».

Смогу ли я её призвать от всей души — с верой?

И что я спрошу? Ангел ли она? Так она это упрямо утверждала с самого начала.

Нет, надо вначале понять, что происходит на базе. Почему ни моё пробуждение, ни смерть морпеха (у них же у всех датчики жизнедеятельности вшиты под кожу) не вызвали никакой реакции.

Да, мне страшно. Впервые с раннего детства (но в детстве мы и так верим, что бессмертны) я знаю, что если умру — то навсегда.

А ещё меня хладнокровно предал и расстрелял боевой товарищ. Я не знаю, кто его послал, кому могу доверять, а кому нет.

— Не кисни, Свят! — твёрдо сказал я себе. — Ты жив. Бывало