Седьмой - Сергей Лукьяненко

слабой гравитации Каллисто. Голова кружилась. То ли перенос сознания дался тяжело, то ли лекарства не вывели полностью.

— Что тут произошло? — спросил я. — Как думаешь?

В книжках это называется риторическим вопросом, а ещё говорить с собой любят взрослые, те, что постарше, особенно умники. Но я обращался к Боре.

Боря не ответил.

— Боря, — сказал я. — Боря, у нас проблемы!

Боря молчал.

А вот это совсем плохо! Я никогда не слышал, чтобы с альтером что-то произошло при воскрешении, ведь они часть нас, живут в том же мозге. Но раз у Хелен альтер бесследно исчез, так может быть и со мной такое случилось?

Меня стало знобить.

Я подошёл к мёртвому морпеху, осторожно выглянул в коридор. Никого.

Тогда я присел и осмотрел тело. В общем-то по количеству крови было понятно, что он мёртв, но как именно погиб? В голове у меня вертелись самые безумные картинки — вроде Анны, которая с украденным автоматом героически защищала мою тушку от посланного Уильямсом, Фэном и Смирновым убийцы… Но вряд ли они послали бы одного. И вряд ли Анна смогла бы украсть оружие и застрелить морпеха. Да если бы она и решилась стрелять в своего, отдача вколотила бы её в стену!

Оружия у морпеха не было, ран тоже. Только лужа крови.

Я осторожно перевернул тело на спину. И остолбенел.

Пулевую рану я готов был увидеть. Или какой-нибудь разрез, от ножа или ангельского меча.

У морпеха была разодрана грудная клетка. Он надел бронежилет поверх формы, так вот: бронежилет был разодран, по уцелевшим, но раскрошившимся керамическим пластинам шли глубокие борозды, центральные вкладки вообще исчезли, вырванные вместе с грудиной и плотью. На окровавленных внутренностях поблескивал обрывок серебряной цепочки, тоже оборванной, крестик, который носили все, исчез.

А ещё тело было мягким и тёплым. Из оборванных вен сочилась кровь. Морпеха убили буквально только что, несколько минут назад. Может быть, даже, его сознание ещё угасало, прокручивая всю жизнь от начала и до конца.

Меня замутило. Я едва успел отпрыгнуть, чтобы не стошнить на мёртвое тело. Прокувыркался до стены, ударился, встал, согнулся… В желудке, конечно, ничего и не было, но меня вырвало желчью и кислотой.

Да что ж это такое?

— Боря! — закричал я. — Сволочь, отзовись!

Тишина.

И я вдруг явственно понял, что альтер больше не со мной.

Всхлипнув, я вытер рот кулаком, а кулак обтёр о простыню на кушетке. Спокойно! Мою тушку готовили к воскрешению. Меня уложили, вкололи как минимум первую часть препаратов, поддерживая в состоянии готовности. Вон, одежда лежит. Датчики были налеплены.

Если бы всё было нормально, то Инесса Михайловна уже вела бы со мной беседу…

Подёргиваясь от накатившего озноба, я натянул трусы, штаны, потом грузилово на ноги и обувь. Уже потом набросил рубашку. Пальцы так подрагивали, что я даже с простейшими магнитными застёжками никак не мог справиться.

Да что ж такое происходит?

Я воскрес, по всей клонарне должны сигналить приборы! Если что-то произошло повсюду, то должны выть тревожные сигналы, как на базе вонючек после термоядерного удара.

Но царила полная тишина, только лежал на входе в комнату мертвый морпех. Значит, он меня охранял, а не шёл убивать?

А почему тогда меня не умертвили, когда прикончили морпеха?

Я подёргал дверь ведущую в клонарню. Закрыта. Так что я вернулся к выходу.

Оружия при морпехе не было, но я снял с его пояса нож — с толстым лезвием, зазубренным у рукояти. В моей руке он казался совсем уж здоровенным и устрашающим. Перепрыгнув через тело и разлитую кровь, я оказался в коридоре. В него выходили двери комнат воскрешения, их было по шесть с каждой стороны. В одном торце — выход в медблок, в другом — в технические помещения.

У двери в технические помещения слабо шевелилось нечто.

Некая живая тварь.

Вначале я отшатнулся, попятился прыгающей лунной походкой. Уперся спиной в дверь в медблок. И лишь теперь, когда меня с тварью разделяло метров двадцать, весь коридор, остановился и вгляделся.

Нет, это не походило ни на вонючек, ни на мохнаток. Размером… ну, не знаю, я мало с чем могу сравнивать. С медведем из кинофильмов? Наверное. Рост вообще непонятен, существо лежало, будто гора чёрной шерсти и тёмно-багровой кожи. Угадывались толстые лапы, ритмично скребущие живот существа, угадывалась прижатая к груди массивная голова. Самые здоровущие наши морпехи или крупные вонючки рядом с этим выглядели бы дистрофиками.

Вопреки здравому смыслу (Боря, как же мне тебя не хватает!) я пошёл вперёд, держа перед собой нож. Толку от него было бы как от зубочистки, но клинок в руке успокаивал.

Существо продолжало ворочаться, занятое чем-то странным и уже заранее отталкивающим. Я слышал звук скребущих лап, порой — треск чего-то рвущегося, раздираемого. Когда до твари осталось метра три-четыре я заметил, что под ней медленно скапливается лужица чего-то густого, зеленовато-маслянистого, будто смазка подтекает из машины. И что странно — оно ничем не пахло! Запах есть у людей, а у всего чужого и непривычного есть вонь, я это уже понял. Вонючки ведь пахнут не неприятно, если вдуматься. Они пахнут чужим, непривычным, и сознание переводит эту чуждость в отвращение, чтобы защитить и обезопасить, скомандовать тебе «Бей или беги!»

А это существо было начисто лишено запаха, хоть и истекало зелёной кровью.

— Что ты такое, тварь? — прошептал я.

Существо повернулось, навалившись на дверь в техотсек так, что та скрипнула и прогнулась.

Теперь оно полусидело, полулежало, глядя на меня. Голова твари была на уровне моего лица.

Теперь я видел его целиком.

Лучше не стало.

В нём было что-то от человека — общая форма тела, ступни, глаза, лоб. Что-то от медведя — телосложение, массивная голова и короткая шея, загнутые когти на руках и ногах… или лапах. Что-то от льва — чёрная грива на голове, втянутое кошачье брюхо.

Кожа — чёрная, маслянисто поблескивающая, будто источающая влагу. Густая косматая шерсть, покрывала существо полностью, кроме ладоней (да, всё-таки скорее ладоней), стоп и лица. У него были мужские гениталии, хорошо хоть шерстью слегка прикрытые.

А ещё у него был истерзан, разорван живот. Нет, вряд ли несчастный морпех успел его ранить — существо само себя разодрало. И судя по тому, что это получилось не сразу, даже с такими когтищами, шкура у него была твёрдой как броня. Из раны сочилась зелёная кровь, виднелись багрово-сизые кишки.

— Кто я? — голос у существа был