Седьмой - Сергей Лукьяненко

Давай смотреть, — согласился я. — И думать.

Мы стали смотреть. И, наверное, думать.

Во всяком случае я пытался.

Бездонная тьма и россыпи звёзд. Слабое размытое пятнышко туманности Ориона… был бы искин, можно было бы вывести и усилить изображение, но искина нет, а наши глаза не способны передать все красоты Вселенной.

— В серафиме ты видела мир по-другому? — спросил я.

— Да. Ярче.

— Красиво, наверное?

Она ответила не сразу.

— Мы видим мир совсем иначе. Для серафима нет красоты. Для посланника кое-что появляется. Но я сейчас даже не посланник, я не пойми что.

Я даже дышать стал тише, надеясь, что она разговорится. Но нет, замолчала, будто испугавшись своих слов.

Мы ещё долго плыли под звёздами, несколько часов, но больше не разговаривали. Я чувствовал тепло её тела и в голову лезли самые разные мысли.

Но я честно пытался что-то придумать. И постепенно у меня начало получаться.

Приёмник вдруг пискнул. Слабо, едва слышно. Я посмотрел, как замелькали цифры на экране — цепи подстройки уцелели и сейчас пытались отфильтровать сигнал.

— Ту-ут, ту-ут, ту-ут, — пропело в динамике. Пауза. И снова: — Ту-ут… ту-ут… ту-ут…

— Каллисто, — сказал я. — Всё-таки получилось.

Приложив палец левой руки к губам, я прошептал:

— Т-с-с!

— Не надо, Святослав!

— Т-с-с! — повторил я. И сжал пальцы, выходя на аварийную волну и включая передачу. — База-Каллисто, вызываю базу-Каллисто. Синий-два, второе крыло, Святослав Морозов. Приём.

Тишина. Секунды падали в вечность одна за другой.

То, что я слышу маяк базы, вовсе не означает, что база услышит меня. Передатчик «пчелы» маломощный… хотя и приёмные антенны на базе огромные…

— База-Каллисто, слышу вас! Повторите!

— База-Каллисто, Святослав Морозов, синий-два, прошу помощи. Искин мёртв, баки почти пусты, местоположение неизвестно.

Пауза. Сколько до Каллисто? Судя по задержке ответа — больше полутора и меньше двух миллионов километров. Если, конечно, дежурный не впадает в ступор каждый раз, когда меня слышит.

Я бы впал.

— Ты живой?

— Ну да, — признался я. — Так получилось. Дома расскажу.

Снова пауза. Эля смотрела на меня с ужасом.

— Определяем положение… До тебя почти два миллиона километров. Кислород есть?

— Есть, — сказал я. — Моя группа вернулась?

— Да.

— Прошу выслать ко мне Джея на «осе». И пусть возьмёт на поводок пустую «пчелу».

Теперь пауза была долгая. Голос сменился.

— Святослав, сынок. Это полковник Уильямс.

— Рад вас слышать.

— Мы сейчас направим к тебе спасательный отряд. Расслабься, отдыхай. Всё будет хорошо.

Эля замотала головой.

— Вы, вероятно, меня не расслышали, полковник, — сказал я. — Присылайте Джея. Одного. На «осе». И «пчелу» на поводке.

— Мне показалось, что ты командуешь, — осторожно уточнил Уильямс.

— Да, сэр. Извините, сэр. Моя миссия не окончена. Я исполняю приказ серафима Иоэля. Джей на «осе», пустая «пчела». Все средства видеофиксации, контроля и передачи должны быть отключены. Больше никому ко мне приближаться нельзя. Требование серафима, полковник.

Конечно, командующий базой — он первый после Бога, как капитан на корабле.

Но что ему делать, если приказ поступил от единственного начальства?

— Принято. Надеюсь, что ты сможешь всё объяснить, — сказал Уильямс.

«И я надеюсь», — сказал Боря мрачно.

«Оса» уравняла скорости, перевернулась и зависла над «пчелой». Я всмотрелся в тёмное зеркало фонаря. Ничего видно не было. Надеюсь, что и Джею моя кабина не видна.

— Уверена, что ореол тебя защитит? — спросил я.

Эля кивнула.

— Тогда выжди, пока «пчела» займет это место и пересаживайся.

С Джеем мы обсуждали алгоритм последние полчаса, пока он сближался. Я услышал всё — начиная от неизбежного вопроса как выжил, и заканчивая констатацией факта, что выжить-то выжил, но ума лишился.

В итоге, конечно, Джей смирился. Моё неожиданное возвращение из мёртвых было слишком весомым аргументом.

— Спасибо, — сказала девушка. — Ты не обязан был этого делать. Я ценю.

— Жаль, что не признаёшься, кто ты на самом деле.

Она улыбнулась.

— Ангел…

Я расстегнул костюм, выбрался из него. Завис лицом к Эле в тесном пространстве кабины.

— Ну пока, ангел…

— Подожди.

Она протянула руку и коснулась моего лица.

— Славик Морозов, моё благословение с тобой. Ты хороший человек и я буду помнить это всегда. Прими же доступную мне благодать как щит и меч, которые пребудут в этом теле.

Обычно это просто ощущение. Лёгкость и экстаз, несколько раз ангелы, посещая базу, одаряли благодатью всех лётчиков, а совсем недавно я удостоился персонального благословения.

Каждый раз благодать окатывала, скользила по телу, щекоча нервы, будто ледяная вода.

Сейчас иначе.

Словно что-то ворвалось в меня и теплом разошлось в груди.

— Ну, и кто я? — на губах Эли появилась улыбка.

Очень хотелось сказать: «Ты ангел мой, великий серафим Иоэль!»

— Хитрая инопланетная девчонка Эля, — сказал я, поворачиваясь к ней спиной. — Голая, но с супертехнологиями. Сигналь.

— Вот же ты упрямый, — произнесла она.

Управлению «пчелой» её пришлось учить, но она схватывала всё на лету. «Пчела» моргнула единственным посадочным прожектором, в ответ блеснул прожектор «осы». В следующий миг фонарь кабины на «осе» откинулся, в пространство метелью вырвался воздух. Секунда — рассеялся вихрем белых и голубых снежинок. Я увидел Джея в левом кресле, пилотажный костюм обтянул его, закрыв прозрачным щитком лицо. Костюм в правом кресле был распахнут в ожидании меня.

— Пока, пилот, — сказала Эля.

Сегмент фонаря раскрылся и меня швырнуло прямиком в кокпит «осы». Подсознательно я ждал холода и боли, как в прошлый раз, но вообще ничего не ощутил, словно парил в воздухе. То ли меня прикрывал расширившийся ореол, то ли защищала благодать.

Я вцепился в костюм, стал червяком втискиваться внутрь. Беззвучно захлопнулась кабина «осы», зашипел нагнетаемый воздух. И почти сразу завозился Джей, его костюм расстегнулся. Он глубоко вздохнул и выпалил:

— Кто там? Кто ещё в кабине?

— Никого! — впихивая ноги в костюм ответил я.

— Слава, я ведь вижу! Там человек, в открытой кабине!

— Ты ничего не видишь, это пустой одноместный истребитель!

Джей таращился на меня, глаза у него были красные от перегрузки и декомпрессии. Всё-таки пилотажный костюм не предназначен для вакуума.

— Слава, все датчики отключены. Бортмеханики орали на всю взлётку, но отключили даже чёрные ящики. Колись! Это серафим?

— Серафим, — признал я. — Давай. Подгоняй «пчелу».