Крайние меры (ЛП) - Харпер Хелен

На его щеке подёргивается мышца.

— Зачем, Бо?

— Мне нужно поговорить с Арзо.

— Может, сначала ты хотя бы расскажешь мне, что случилось с Бэнкрофт?

— Ничего такого, что заслуживало бы упоминания, — бормочу я. Бэнкрофт была пустой тратой времени. Поездка в спа-салон — нет. Теперь я знаю, с кем мне действительно нужно поговорить.

— Бо, ты находишься под моей юрисдикцией, но ты настаиваешь на том, чтобы держать меня в неведении. Возможно, ты не совсем понимаешь, как работает система подчинения вампиров.

Я заставляю себя сделать глубокий, успокаивающий вдох.

— Я много напортачила с тех пор, как прибыла сюда. Я не собираюсь делать больше никаких предположений, пока не получу подтверждения от Арзо. Тогда я поговорю с вами.

Его тёмные глаза блуждают по моему лицу. На мгновение мне кажется, что он откажется, и мне придётся бежать обратно на ужасающую, залитую солнцем улицу в поисках телефонной будки — если таковая вообще существует в этой части света — но он мотает головой и ведёт меня в направлении своего офиса. Несмотря на то, что я спешу поговорить с Арзо и двигаюсь так быстро, как только могу, мне трудно поспевать за его широкими шагами.

— Я рад, что с тобой всё в порядке, — говорит он непринужденно.

— Ммм.

— У нас в Семьях существует негласное правило, согласно которому никому не разрешается прикасаться к членам чужой Семьи без предварительного разрешения. Но Леди Банкрофт может быть, — он делает паузу, — нестабильной.

Интересно, что бы он подумал, если бы узнал, что она думает, будто обвела его и всех остальных глав Семей вокруг пальца.

— Как видишь, — говорю я, — у меня всё хорошо.

— И, как я уже сказал, я рад.

— Однако, — продолжаю я, — разве ты не говорил мне, что она будет воспринимать меня не более чем как человека? Если я до сих пор новобранец и ещё не пила кровь, значит ли это, что я член Семьи Монсеррат?

Он улыбается.

— Возможно, дальняя родственница. Я ясно дал ей понять, что тебе нельзя причинять вреда.

Мои глаза сужаются.

— Она знала, что я приду?

— Нет. Но мы уже говорили о тебе.

Я с подозрением смотрю на него. Я догадывалась об этом по словам Леди Бэнкрофт, но это не значит, что я этому рада. Он одаривает меня улыбкой, на которую я не отвечаю.

Как только мы доходим до его кабинета, Монсеррат заходит за мной и закрывает дверь. Он указывает на свой стол, где стоит блестящий старомодный телефон.

— У тебя нет мобильного?

— Я предпочитаю этот.

Я смотрю на него.

— Сколько же тебе лет?

В его глазах пляшут огоньки.

— Невежливо спрашивать старших о возрасте, Бо.

Я бурчу.

— Ты собираешься уходить?

— Это мой кабинет, — он садится в кресло с кожаной спинкой и откидывается на спинку, закинув ноги на стол.

Я закатываю глаза, глядя на него, затем беру трубку телефона.

— У тебя есть его номер?

Монсеррат набирает его по памяти. Должно быть, моё удивление отразилось на лице, потому что он комментирует:

— А ещё я могу жевать жвачку и одновременно ходить.

(Однажды одного американского политика назвали «настолько тупым, что он не может пердеть и одновременно жевать жвачку». Впоследствии, когда это цитировали в прессе, выражение слегка облагородили, и с тех пор «не может жевать жвачку и одновременно ходить» стало идиомой, обозначающей глупого человека, — прим)

— Как скажешь, — я набираю номер и жду.

Арзо отвечает почти сразу.

— Мой Лорд, — видимо, есть определитель номера.

— Э-э, нет. Это Бо.

— Бо! Ты в порядке? Что случилось с Леди Бэнкрофт?

— Не так уж и много. Однако чертовски много людей вдруг заинтересовались моим благополучием, — Монсеррат улыбается, но ничего не говорит. — Арзо, кто знал о моём задании на Уилтшор-авеню?

— Я и Тэм. А что?

— Кто-нибудь ещё?

Он не колеблется.

— Нет. Мы всегда держали в секрете, кто за какое задание отвечает, Бо. Болтливые слова топят корабли. Кроме того, таким образом, между вами было меньше соперничества.

— Тэнси не знала?

— Нет.

— А Борис?

— Откуда ему было знать? — он, кажется, озадачен.

У меня сердце разрывается на части.

— Когда я была под потолком, как раз перед тем, как на вас напали, Борис зашёл поговорить с Тэмом. Он сказал ему, что меня разыскивают для допроса из-за того, что произошло на Уилтшор-авеню. Кто-то из его знакомых связался с ним. Или, возможно, это были полицейские сканеры, которые он прослушивал, — меня раздражает, что я не могу вспомнить эту важную деталь.

— Точно. Борис проводил много времени, слушая радиопереговоры и подбирая полицейских осведомителей, — он презрительно фыркает. — Правда, они редко приносили пользу.

— Арзо, он знал, что задание связано с деймоном. Он так и сказал Тэму. Потом он ушёл, Тэм позвал тебя, и вампир напал.

Я чувствую на себе взгляд Монсеррата, но смотрю в стол. Арзо втягивает воздух.

— Он не мог знать. Единственными, кто знал, что О'Ши — деймон, были ты, Тэм и я. Даже полиция не разобралась бы в этом так быстро. Сначала они должны были отправить его кровь в свои лаборатории.

— Полиция узнала бы, если бы тот, кто их предупредил, сообщил им об этом, — я молчу, пока жду, пока Арзо свяжет всё воедино.

— Борис не узнал бы, если бы ему тоже не сообщили по наводке.

— Или он сам был осведомителем.

Арзо молчит.

— Тэм вызвал тебя в офис, потому что Борис не мог знать таких подробностей обо мне и О'Ши, если только он не вовлечён в это таким образом, каким не должен быть вовлечен.

Я представляю, как Арзо кивает про себя и поглаживает подбородок.

— Он был осторожным человеком, наш босс. Он знал, что что-то не так.

Я на мгновение закрываю глаза. Я восприняла этот подслушанный разговор как доказательство того, что Тэм участвовал в моей подставе. На самом деле всё было наоборот. На другом конце провода раздаётся громкий звук.

— Я собственноручно убью этого ублюдка.

Я делаю глубокий вдох; сейчас будет ещё хуже. Я рассказываю ему о видео на YouTube. Арзо в замешательстве.

— Я не понимаю.

— Как официант, он был бы в идеальном положении, чтобы добавить что-нибудь в их бокалы.

— Но Галли и Стюарт в порядке. Некоторые из их вампиров низшего уровня, конечно, были вовлечены, но не Главы.

— Он, должно быть, выжидает. Чего-то дожидается. Он не главный, Арзо. Мы знаем, что главная женщина. Но он поставил себя в такое положение, что может делать то, что ему нужно, и когда ему нужно. Верный слуга Семьи.

Монсеррат снимает ноги со стола и больше не откидывается на спинку. Всё его тело напряжено. Он берёт у меня телефон.

— Мне нужно фото этого Бориса немедленно. Нам нужно разослать его по всем Семьям, особенно Галли и Стюартам.

Я смотрю на него.

— Ты не можешь убить его, Майкл. Он нужен нам живым.

Он резко кивает. Арзо говорит что-то ещё и вешает трубку. Я смотрю на Монсеррата полными муки глазами.

— Это Борис. Это всё Борис. Из-за него меня подставили, обвинив в убийстве О'Ши. Это он наслал того сумасшедшего вампира на всех в «Крайние Меры». Не могу поверить, что я не подумала о том, как удобно ему было уйти до того, как появился этот вампир. Или что я не поговорила с Арзо о том, что он сказал Тэму, — слёзы наворачиваются сами собой. Я потратила впустую столько времени, бегая кругами в погоне за собственным хвостом, когда ответ всё это время был прямо передо мной.

— Он не тот человек, который отвечает за всё это, Бо, — тихо говорит Монсеррат. — Даже если бы ты раньше поняла, что он замешан, это ничего бы не изменило.

Я сердито смотрю на него.

— Перестань пытаться подбодрить меня! Если бы только я…

Он держит меня за руки и заставляет успокоиться.

— Бо. Каждая из пяти Семей, которые являются более могущественными и влиятельными, чем ты можешь себе представить, пытались выяснить, кто несёт за это ответственность. Дело не только в тебе. Дело во всех нас.