Крайние меры (ЛП) - Харпер Хелен

— Бо, — начинает он.

Я снова протягиваю руку и кладу её ему на плечо.

— Пожалуйста, мой Лорд. Просто доверьтесь мне. Я должна поговорить с ней, и будет лучше, если я сделаю это одна.

— Ни в коем случае.

— Мой Лорд, — я пытаюсь снова. — Майкл. Заклинание действует только на вампиров мужского пола. Тебе лучше держаться подальше.

Его глаза сужаются.

— Остальные из нас не идиоты, Бо. Мы проверили её. Это первое, что мы сделали. Ты не можешь обвинять её только потому, что она не мужчина. Бэнкрофт хочет нарушить статус-кво не больше, чем все мы.

«Нет, — думаю я. — Вы просто не хотите верить, что Бэнкрофт могла это сделать». К тому же, она хорошо замела следы. В конце концов, я сама проверила её, позвонив в тот спа-центр. Чего я тогда не учла, так это того, что она очень ловко обеспечила себе алиби. До тех пор, пока Д'Арно не получил информацию о том, что именно она навела его на О'Ши. Добавьте это к тому факту, что блондин-придурок, убивший Черити Уэзерс, был удобно казнён ею в течение нескольких дней после того, как его предательство было раскрыто — и до того, как его смог допросить кто-либо ещё. Она была очевидной подозреваемой с самого начала. Возможно, именно поэтому ей так долго всё сходило с рук; она была настолько очевидна, что казалось нелепым думать, будто это могла быть она. Она распускает ложные слухи о новой Семье, чтобы замести следы, и, вуаля, все вокруг сходят с ума, в то время как она смеётся со стороны и претворяет в жизнь свои планы по господству над вампирами. Я не собираюсь ничего говорить Монсеррату, пока у меня не будет абсолютных доказательств, но я совершенно уверена, что знаю, как их получить. Я годами терпела манипуляции своего дедушки и потому кое-что знаю об этом процессе.

— Ну, если вы так уверены, что это не она, тогда вам не о чём беспокоиться, не так ли? Позвольте мне сделать это. С вашего разрешения это будет проще, чем без него.

Монсеррат коротко смеётся, и на его щеках на мгновение появляются ямочки.

— Очевидно, меня наказывают за что-то, что я совершил в прошлой жизни.

Я мило улыбаюсь. Я знаю, что победила.

— Хорошо. Я всё устрою, — говорит он мне.

— Спасибо. Но мне нужна машина, чтобы добраться туда, чтобы я могла избежать неприятных встреч с истекающими кровью людьми или ультрафиолетовыми лучами по пути. Я сама организую встречу с ней. И какой-нибудь диктофон или подслушивающее устройство, если оно у вас есть.

— Она Глава Семьи, Бо. Она заслуживает твоего уважения. Для неё ты не более чем человек.

Я ухмыляюсь.

— Эй, для меня я тоже не более чем человек.

Я радостно бегу по коридору в поисках Бет. Я чувствую себя немного виноватой из-за того, что требую от неё ещё больше помощи, особенно после того, как убедилась, что она не предаёт свою новую Семью. Давайте посмотрим правде в глаза, я относилась к ней так же, как Лорд Монсеррат относился ко мне, хотя, конечно, я не угрожала ей казнью. Однако я не могу представить себе никого, кто смог бы осуществить мой план с большим апломбом, чем она. Хуже всего то, что сегодня ещё только понедельник. Мисс Бэнкрофт вернётся в Спа-Де-Лоти только через два дня. Ещё более неприятным является то, что она будет там в течение дня, а солнечный свет мне определённо не по душе. Без помощи Монсеррата я никогда туда не доберусь.

Я стою у подножия главной лестницы, когда замечаю Питера, который шаркающей походкой приближается ко мне. Я подбегаю к нему.

— Привет, — говорю я, хлопая его по спине, — как дела?

Он мрачно смотрит на меня.

— Вчера в это время ты была почти мертва, Бо. Почему ты вдруг стала такой бодрой?

— Потому что вчера в это же время я была полумёртвой, — я улыбаюсь ему. — Ничто так не бодрит, как близость к смерти.

«Не говоря уже о раскрытии величайшей тайны убийства вампиров в этом столетии», — беззаботно думаю я.

— Формально если бы ты выпила немного крови, ты бы тоже не умерла, — отмечает он. — Вампиры не более мертвы, чем люди.

Я уделяю ему больше внимания.

— Тогда почему ты до сих пор не пил крови? Это чертовски долгий срок, чтобы продержаться.

— Они делают ставки на то, кто из нас продержится дольше, — мрачно говорит он.

Я хмурюсь.

— Кто?

— Все. У них никогда не было четырёх новобранцев, которые продержались бы так долго, — его губы кривятся. — Очевидно, мои шансы невелики.

Честно говоря, я не удивлена; он начинает выглядеть скорее мёртвым, чем живым. На лбу у него выступили капельки пота, а от тела исходит странный кислый запах. Я сочувствую ему.

— Ты не хочешь быть сильным, и ты не хочешь быть Сангвином. Почему ты не пьёшь? Ты не можешь продолжать подвергать себя этому, Питер. Поверь мне, я знаю, насколько плохо становится, — я бы дала ему немного порошка Бет, если бы думала, что он захочет этого. Беда в том, что я не уверена, что он знает, чего хочет.

— Я заслуживаю страданий.

Мои глаза расширяются от тревоги. Такое самобичевание вредно для здоровья.

— Питер, никто не заслуживает страданий.

— Да? — усмехается он. — А как же твой босс? Тот, в которого ты была влюблена? Разве вампиры, убившие его, не заслуживают страданий?

Я совсем забыла о той маленькой истории, которую сочинила.

— Э-э-э…

Никки появляется у меня за спиной.

— Бо! Ты была влюблена в своего босса, а его убил вампир? Да ладно! Это так ужасно.

В кои-то веки я раздражена её внезапным появлением, а также тем, как она задаёт вопросы. До откровений Д'Арно я бы выдоила из этого разговора всё, что только можно. В конце концов, это был мой план — завоевать доверие остальных и побудить их рассказать мне, если к ним обратятся вампиры, желающие организовать массовое предательство. Теперь, когда я знаю, что за всем этим стоит Бэнкрофт, меня меньше интересуют возможные приспешники, которые могут появиться из ниоткуда. Мне не нужны последователи, когда я могу найти лидера и достичь своей цели.

— На самом деле я не хочу об этом говорить, — я неловко переминаюсь с ноги на ногу.

Питер проходит мимо нас.

— Теперь ты знаешь, что я чувствую, — бормочет он.

Я смотрю, как он уходит, затем поворачиваюсь к Никки. Не в первый раз я замечаю отвращение в её глазах, когда она смотрит на него.

— Он тебе не нравится, не так ли? — говорю я. — На самом деле он хороший парень, если дать ему шанс.

Она смотрит на меня ясным и бесхитростным взглядом.

— Это не его вина, — откровенно говорит она мне. — Он просто напоминает мне… ну, ты знаешь.

Я вдруг чувствую себя дерьмово.

— Людей, которые напали на твою семью? — мягко спрашиваю я.

Она кивает, и её глаза наполняются слезами. Я заключаю её в объятия.

— Мне так жаль, Никки. Тебе, должно быть, невероятно тяжело, — я чувствую, как она дрожит всем телом, уткнувшись носом мне в плечо. — Почему Питер напоминает тебе о них?

Она всхлипывает ещё сильнее и цепляется за меня. Я обнимаю её и жду, пока её душераздирающие рыдания утихают. Я глажу её по волосам, говоря себе, что ей не нужны мои советы или наставления, ей просто нужно немного утешения. Я надеюсь, что она справится со своими чувствами к Питеру, не только ради него, но и ради себя самой. Иррациональная неприязнь никогда не бывает здоровой, даже если она кажется неизбежной.

В конце концов она отстраняется.

— Спасибо тебе, Бо. Ты такая добрая и отзывчивая. Не знаю, что бы я без тебя делала.

Тепло разливается по мне, и я чувствую странное смущение. Полагаю, это неотъемлемая черта британцев — неспособность принять искренний комплимент. Я неловко улыбаюсь ей.

— Я всегда рядом, Никки. Знаешь, если ты когда-нибудь захочешь поговорить об этом.

Она всхлипывает со слезами на глазах.

— Ты лучшая, — затем, прежде чем я успеваю сказать что-нибудь ещё, она взбегает по лестнице и быстро исчезает из виду.

***

Два дня спустя справиться с хрупкостью Никки и растущей слабостью Питера кажется проще простого по сравнению с тем, что мы с Бет собираемся предпринять. Достаточно сложно не заснуть до рассвета; каждый раз, когда я подавляю зевоту, Бет делает то же самое. Ритмичные звуки усталости, издаваемые нами обеими, усиливают напряжение на заднем сиденье одной из машин Семьи Монсеррат, которая была предусмотрительно затонирована.