Убийство в приграничном замке - Волковский Андрей

И вышел. Скай сделал знак Нику следовать за собой и поспешил за Фортитусом.

За дверью Зимнего зала бестолково толпились напуганные слуги и хмурые озадаченные воины. Торн прошел сквозь толпу, как горячий нож сквозь сыр. Его люди не просто расступались, а буквально отпрыгивали в стороны, едва увидев выражение лица своего лорда.

Скай и Ник шли следом за хозяином замка. Скай на ходу размышлял о том, вернется ли к Рорту сила. Или сегодня он потерял не только звание рыцаря, но и способности волшебника. Когда волшебник теряет разумение и вкладывает все силы в одно заклинание – обычно то, которое дается ему лучше всего, – он рискует восстановиться потом наполовину или на треть. А то и вовсе не восстановиться. Скаю невольно вспомнилось ощущение безнадежной, парализующей беспомощности, посетившее его после того, как он побывал в пасти огромной магической твари, созданной злым гением смотрителя Ганна. Что может быть страшнее возможности лишиться силы и перестать быть волшебником, потерять самую важную часть себя?

Может быть, узнать, что твой сын – предатель и убийца? Или лишить рыцарского достоинства того, кто избавил тебя от необходимости самому расквитаться с собственным чадом?

Глава 20

От непростых мыслей волшебника отвлекло неожиданное препятствие посреди очередного коридора.

Дорогу Торну преградила госпожа Арна, кипя от негодования. За ее спиной в полутьме коридора испуганно застыла пожилая служанка.

Она строго хмурилась и совершенно неаристократично упирала худые руки в бока.

– Торн! Разберись, наконец, с беспорядком в замке! При твоем отце такого не было! – Голос женщины дрожал от возмущения.

Она не обратила внимания на спутников сына, так сильно распирало ее неведомое пока окружающим раздражение. Отблески огня от вделанного в стену факела, висящего в трех шагах от госпожи, придавали ее лицу совершенно ведьмовской вид.

– В чем дело, мать? – мрачно спросил Торн, остановившись.

Наверное, она уже узнала о гибели внука. Скай не представлял, насколько старая госпожа была привязана к внуку. Может быть, она хочет потребовать более жестокого наказания для Рорта?

Хотя, с другой стороны, откуда ей знать? Кроме непосредственных участников и почти случайных свидетелей в курсе произошедшего пока что, кажется, только Каил. И вряд ли он первым делом известил старую госпожу. Скорее всего, он занят тем, что приводит в подобие порядка Рорта и придумывает, как объяснить остальным, что сталось с молодым Фортитусом.

Впрочем, что толку задаваться вопросами, на которые сам Скай точно не ответит? Тем более что госпожа наверняка прямо сейчас и расскажет, что вывело ее из душевного равновесия.

Арна, продолжая смотреть на сына со смесью подозрения и обиды, ответила:

– Во время поисков в замке в моей комнате нашли вот это.

Она подняла руку, раскрыла ладонь и предъявила небольшой флакон из темного стекла.

– Что это? – нахмурился лорд.

– Подкопытень! – воскликнула Арна. – Уверена, тот самый, которым отравили слугу. И тот самый, который обнаружился в моем вечернем сборе! Я на многое готова закрыть глаза, но не на то, что в моем собственном замке кто-то смеет обвинять меня не пойми в чем!

– Кто нашел флакон? – прищурился Торн.

– Фларинен. Он лично руководил поисками в наших покоях. Пора разобраться, что происходит в нашем доме! Это возмутительно…

Тут Арна соизволила заметить Ская и его помощника и продолжила спокойным тоном:

– …но я уверена, что ты разберешься.

– Где Фларинен? – осведомился лорд, не подавший виду, что заметил изменение интонации матери.

– Там же, у меня.

– Мать, ты давала деньги Крею?

Арна изумленно моргнула: вопрос явно стал для нее неожиданностью. Но тут же взяла себя в руки и чопорно ответила:

– Мои финансовые дела тебя не касаются, Торн. При всем уважении.

– Твои деньги меня и не волнуют, – пожал широкими плечами лорд. – Мне важно знать, кто и что делает у меня за спиной.

Старая госпожа прищурилась и медленно проговорила:

– Если я и давала деньги на исследования, то не за твоей спиной. Я верна семье и нашему долгу.

– Значит, деньги ты отправляла из семейных соображений? – осведомился Торн.

– К чему эти вопросы? Иди и выясни, кто подкинул мне эту гадость! И накажи виновника по всей строгости. Или я сама разберусь.

– О, наказать по всей строгости – это я с удовольствием! – коротко рассмеялся Фортитус. – С удовольствием.

Смешок его вышел горьким, но Скай так и не понял, что было истинной причиной этой горечи. Скорбь по сыну? Разочарование в самых близких людях? Осознание своей слепоты в отношении этих самых близких? Одно Скай знал точно: он ни за что на свете не согласился бы поменяться местами с Торном Кайреном Фортитусом.

– Зачем ты давала Крею деньги? – отсмеявшись, спросил Торн.

Теперь в его голосе не было ни намека на смех, хоть горький, хоть задорный.

– Чтобы Рейнард получил возможность стать нормальным, – ответила Арна.

Она смотрела на Торна, а он смотрел на нее. В этот момент мать и сын были удивительно похожи. Что-то неуловимо общее в выражениях их лиц роднило Фортитусов не хуже общей крови. Во взглядах и жестах обоих сквозили упрямая уверенность в своей правоте, привычная властность и нежелание отступать.

– Твой внук не стал бы нормальным, даже если бы получил всю силу в мире. Пожалуй, это сделало бы его еще более ненормальным! – вместо улыбки у Торна получился оскал.

Нет, видимо, Арна еще не знает о том, что случилось. Она нахмурилась, пытаясь понять, что именно так задевает ее в словах сына.

Торн сказал:

– Идем к тебе, мать. Разберемся с флаконом. Фларинен нашел его, говоришь. Ну-ну.

Голос лорда звучал мрачно и торжественно.

– Ты, – бросил лорд служанке, замершей у стены, – мигом найди Олета. Пригласи в покои госпожи Арны.

Та поклонилась и тут же быстро удалилась.

Фортитус зашагал в том же направлении. Госпожа Арна направилась за ним, всем своим видом выражая неодобрение. Скай, памятуя о том, что лорд звал его с собой еще в Зимнем зале, последовал за ними.

Кажется, лорд теперь решил разобраться с Флариненом. И, если подумать, то становилось ясно, что именно замковый распорядитель мог устроить отравление Рена, мог попытаться отравить госпожу Арну, а затем подбросить ей флакон из-под яда. Мог ли он быть причастным к экспериментам Крея? В общем-то мог: денег, насколько понимал Скай, у Фларинена хватало, но вот в чем его мотив? К тому же госпожа Арна фактически созналась, что финансирование экспериментов на ее совести. То есть он ее сообщник. Но почему?

Вопросов пока что было больше, чем ответов. Но, скорее всего, прижатый к стенке Фларинен признается во всех своих проступках. Где уж ему устоять против лорда? А уж против лорда, только что пережившего такое потрясение, не устоять и подавно.

В покоях госпожи Арны оказалось людно. В передней комнате толпилось с полдюжины служанок от девчушки лет тринадцати до дородной особы, выглядевшей ровесницей хозяйки, у стены расположились три воина и Олет, в спальне топтался Фларинен, видимый в полуприкрытую дверь. А уж когда вошли Торн с матерью, Скай и Ник, в комнате стало совсем не протолкнуться, будто на ярмарке у лотка с самыми дешевыми и вкусными пирожками.

Теперь в опочивальне госпожи Арны было душно и жарко. Крепко пахло взопревшими в тесноте людьми и травами из вечернего сбора. Скаю настойчиво мерещился запах паленого волоса и грозы, но здесь ему взяться было решительно неоткуда.

Служанки смотрели на Торна со смесью надежды и страха, словно один лишь лорд мог навести порядок и положить конец тому бардаку, что творился вокруг, да только методы у лорда уж больно суровые. И вроде верить больше не в кого, а в Торна Фортитуса верить боязно.

– Оставьте нас, – велел лорд.

Негромко велел, но так, что служанок будто ветром унесло. Вышли и воины, хоть и не столь поспешно, но тоже не мешкая.