Крайние меры (ЛП) - Харпер Хелен

— Видите? Я не единственная, кто чувствует себя паршиво после всей этой чепухи с обращением.

Брови Урсуса взлетают вверх.

— Чепухи с обращением? Ты сама вызвалась.

Я надеюсь услышать её ответ, но он разражается тирадой об её туфлях. Я позволяю ему продолжать, пока Бет изо всех сил пытается возразить ему по поводу выбора обуви, и вместо этого бочком подхожу к Питеру.

— Как у тебя дела? — шепчу я.

— Хорошо, — он бросает на меня усталый взгляд, поднимает руку к шее и внезапно опускает её снова.

— Я рада, что ты выжил, — говорю я ему, и это правда. Мне нравится этот тихий мужчина.

Уголки его губ приподнимаются, но это вымученная улыбка.

— Что на самом деле произошло?

Он пожимает плечами.

— Я не смотрел, куда иду. Но она, — он кивает головой в сторону Бет, — не могла двигаться, иначе я бы её заметил. Должно быть, она просто стояла здесь.

«Прямо у моей двери», — думаю я. Бет На Шпильках — определённо мой новый любимый проект. Я прерываю разглагольствования Урсуса.

— Я думаю, у Бет очаровательные туфли, — говорю я. — Кого волнует, что мы носим?

— Дело не в том, что вы носите, — рычит он, — а в том, чтобы делать то, что вам, чёрт возьми, говорят.

— Да брось, Урсус, — уговариваю я. — Пара туфель вряд ли приведёт к тому, что Семья Монсеррат рухнет как карточный домик.

По его лицу пробегает тень, и он открывает рот, чтобы что-то сказать, но передумывает. Я беру Бет за руку и улыбаюсь. Я чувствую, как она напрягается от моего прикосновения, но не отстраняется.

— Хорошо, — в конце концов, выдавливает он из себя. — Но вам всем пора ложиться спать. Завтра у вас впереди долгая ночь, — в его тоне слышится угроза. Я продолжаю улыбаться. Улыбчивая, счастливая Бо — да, я такая.

Урсус разворачивается на пятках и уходит.

— Спасибо, — говорит Бет, как только он уходит. — Я ценю твою помощь.

— Эй, это всё во имя женской солидарности, верно? — надеюсь, я создаю правильное впечатление. Новый рекрут не может оказаться Главой новой Семьи, но я всё больше и больше убеждаюсь, что блондинка Бет каким-то образом причастна к этому. Я замечаю лицо Никки, выглядывающее из-за двери, её тёмные глаза резко контрастируют с бледной кожей. Я ободряюще улыбаюсь ей.

— Мы должны сделать то, что он говорит, и немного отдохнуть, — говорю я им всем. — Это обращение чертовски трудное.

— Кстати, о крови, — бормочет Бет, лукаво поглядывая на меня, — ты уже пила?

Я изучаю её лицо. Очевидно, что я ещё не пила, поэтому мне любопытно, почему она задала этот вопрос.

— Нет, пока нет. Я хочу продержаться ещё несколько дней. Я слышала, что чем дольше ты не пьёшь, тем сильнее становишься, — я похлопываю себя по животу. — Я могу справиться с несколькими приступами голода, — словно в ответ, у меня урчит в животе, и я слегка вздрагиваю. Не могу сказать, недовольна Бет моим комментарием или нет.

— Что ж, ещё раз спасибо, Бо, — говорит она и скользит по коридору в свою комнату. Я смотрю ей вслед. Она только что совершила ту же ошибку, что и я с Урсусом: я не называла ей своего имени.

Я улыбаюсь Никки и Питеру, желаю спокойной ночи и проскальзываю обратно в свою комнату. Я беру кувшин и стакан с прикроватного столика, ставлю их на пол и придвигаю столик к двери. Он не особенно тяжёлый и не остановит того, кто попытается войти. Один сильный удар шпилькой, и дверь откроется, но этого будет достаточно, чтобы предупредить меня, если я буду спать. Затем я снова достаю ноутбук и ищу файл Бет.

***

Я просыпаюсь внезапно, как кошка. Учитывая, что раньше я часами дремала в постели, я не уверена, что мне нравится этот побочный эффект вампиризма. Я сажусь и смотрю на свой импровизированный барьер. Он прочно стоит на месте; пока я спала, никто не пытался проникнуть внутрь. Удовлетворённая, я возвращаю столик на прежнее место и быстро иду в душ. К несчастью для меня, Мэтт стоит посреди комнаты совершенно голый.

Он одаривает меня медленной ленивой улыбкой. Я пытаюсь подавить дрожь отвращения, но мне это не совсем удаётся. Я думала, ему будет немного стыдно после того, как он так быстро поддался жажде крови. Очевидно, ему совсем не стыдно.

— Я надеялся на Бет, — растягивая слова, произносит он, — но ты сойдёшь, — он указывает на ближайшую душевую кабинку. — Давай помоемся.

Мой взгляд скользит по его телу, и я замечаю, что он полностью возбуждён. Я пристально смотрю на него и его пенис.

— Чтобы заинтересовать меня, нужно нечто большее, — фыркаю я. Решив не показывать ему, что я напугана, я протискиваюсь мимо него в другую кабинку. Только когда я оказываюсь под горячими, обжигающими струями воды, мне в голову внезапно приходит мысль, и я испуганно вскрикиваю. Я поворачиваюсь и рывком открываю дверцу душа, выскакивая наружу.

— Мэтт!

В кабинке, на которую он указал, работает душ. Я стучу в дверь.

— Мэтт!

Он не отвечает. Дерьмо. Я отступаю назад и совершаю удар правой ногой, пытаясь выбить её. Мои босые ступни скользкие от мыла и воды, и я не добиваюсь особого эффекта. Вместо этого я ударяюсь плечом о дверь. Она не поддаётся. Чертыхаясь, я подпрыгиваю и хватаюсь пальцами за верхний край двери. Между дверью и потолком расстояние примерно 30 см, поэтому я подтягиваюсь и заглядываю вниз. Как только я вижу Мэтта, у которого комбинезон плотно обмотан вокруг шеи с одной стороны и привязан к насадке для душа с другой, я забираюсь через верх, чтобы присоединиться к нему. Его губы посинели, а глаза выпучены, и когда он задыхается, на белках его глаз проступают красные пятна.

Я хватаю его за талию и пытаюсь приподнять его тело, чтобы он не висел на весу. Однако он чертовски тяжёлый и продолжает соскальзывать вниз. Я начинаю кричать и пинать дверь за собой, стараясь создать как можно больше шума и не уронить его. Я слышу чей-то голос с другой стороны, когда кто-то пытается открыть дверь душа. У них получается лучше, чем у меня, и дверь распахивается, задевая меня за спину, заставляя меня упасть и уронить тело Мэтта.

— Вот хрень.

Бет отталкивает меня с дороги и подхватывает его. Даже без каблуков она значительно выше меня, так что у неё больше шансов удержать его на ногах. Тем не менее, ей всё равно сложно, и вскоре он снова падает.

Я подпрыгиваю, упираясь ладонями в противоположные стороны стен кабинки, и карабкаюсь вверх. Я тянусь к петле комбинезона, но, что бы я ни делала, не могу её развязать: тело Мэтта слишком туго затягивает узел.

Я перекидываю ноги поверх Бет и обхватываю свисающее тело Мэтта. Затем я со всей силы, на какую только способна, запрыгиваю на душевую лейку. Я несколько раз наваливаюсь всем весом на металлическую панель, пока не чувствую, как она отрывается от кафельной стены. Я давлю и давлю, пока не падаю навзничь на неподвижное тело Мэтта.

Бет выбирается из-под него и ногтями разрывает комбинезон, ослабляя хватку на его шее. Ничего не говоря, она подходит к его лицу и запрокидывает его шею назад, в то время как я приседаю у груди и начинаю качать.

— Dah, dah, dah, dah, staying alive, staying alive, — пою я, чтобы задать себе ритм, который нам нужен, чтобы снова запустить его сердце. Как только я заканчиваю строчку, Бет зажимает ему нос и выдыхает ему в рот.

Мы делаем это снова.

— Dah, dah, dah, dah, staying alive, staying alive.

(Песня Bee Gees — Stayin' Alive часто используется для измерения оптимальной частоты движений при непрямом массаже сердца, чтобы не делать повторения слишком редко или слишком часто, поэтому Бо поёт одну и ту же пару строчек, чтобы правильно оказывать первую помощь, — прим)

Она опять делает выдох, и я снова начинаю качать. Только на пятый раз он, наконец, хрипит, и его грудная клетка начинает подниматься и опадать сама по себе. Я в изнеможении откидываюсь на спинку стула и смотрю на Бет, а затем на Мэтта.

— Интересная техника, — говорит она.

Я пожимаю плечами.

— Лишь бы работало.

Она опускает взгляд на лицо Мэтта.