В памят(и/ь) фидейи. Книга первая - Талипова Лилия

– Ищи у правой стены, я пойду к левой. Элисон, остальное на тебе. Джилл, они точно не очухаются раньше, чем мы отсюда исчезнем? Сколько они еще проспят?

– Сложно сказать, думаю, час у нас есть.

Я не знала, как себя чувствовать. Подруги рисковали жизнями, чтобы я могла не рисковать своей, но даже при таких обстоятельствах не чувствовалась настоящая угроза, скорее ситуация ощущалась занимательной игрой. Была вынуждена почти насильно возвращать себе чувство реальности происходящего.

– Пусто, – сетовала Асли.

– И у меня, – протянула Джилл.

Притом обе продолжали неустанно рыскать. Время шло, итейе все не было, и оттого становилось только тревожнее, казалось, мышеловка вот-вот захлопнется, тогда на меня накатил приступ паники. Стало тяжело дышать, я схватилась за голову и пыталась судорожно сообразить: будь я Рэймондом, будь я лидером клана, куда бы я положила ценный артефакт, по совместительству сильнейшее оружие. Наверняка мне хотелось бы держать его в поле видимости, но в недосягаемости от остальных. Там, куда никто не подумал бы смотреть.

Я спешно бросилась к его письменному столу и, открыв ящик, стала ворошить содержимое, но, кроме кипы бумаг, так ничего и не нашлось. Перед глазами мелькали досье, нескончаемые фотографии, имена, по коже бежали мурашки от осознания, что именно те значат. Десятки женщин и мужчин разных возрастов и рас, среди которых были и они – Розмерта и Клеменс – дрожащие руки едва слушались, – Сомерсет, Дегри, – в горле образовался ком, к глазам подступали слезы, – Эсмиральда, Джулия, – которые я то и дело пыталась сморгнуть. Это было явно не тем местом.

– Тут ничего… – заключила я. – Почему за нами никто не идет? Неслышно даже шагов.

– Может, испугались? Вряд ли к ним каждый день вламываются фидейи, – предположила Джилл и обвела взглядом комнату, когда Асли расхохоталась.

Приступ усиливался, она теряла контроль над ситуацией, продолжая заливаться задорным смехом, который, несмотря на свою жутковатость, был очень заразительным, даже вызвал непроизвольную и немного неуместную улыбку на моем лице.

– В чем дело? – спросила я.

– Ста… – пыталась она сказать сквозь хохот, но не могла, лишь глупо показывала на Рэя. – Статуэтка! – все же выдавила из себя. – Ворон! – и зашлась еще большим смехом.

– Полагаю, ей смешно оттого, что она ударила итейе статуэткой в виде ворона, – резюмировала Джилл, тяжело выдохнув.

– Вероятно, так, – не сумела я сдержаться.

Смех Асли был истеричным, это было ясно как день, она настолько испугалась, что на фоне стресса не могла успокоить утробный хохот. Я все пыталась найти, за что зацепиться, рассматривала тела, статуэтки, книги…

Рэймонд. Его знала Клеменс, а значит, должна знать и я. Честолюбивый, впрочем, как и все итейе. Он шел к своей цели быстро и уверенно, располагал сведениями, чье доверие нужно завоевать, чьим словом заручиться, а что главное – отлично видел, что приносит наибольший почет. Сын Ричарда Гласса. Племянник Ребекки Гласс. Один из сильнейших и древнейших родов. И тем не менее не является ли его самодовольство слабостью? Я бросилась к статуэтке ворона, будучи точно уверенной, что раскусила гениальную загадку.

– Что ты делаешь? – раздраженно спросила Джилл.

– Он здесь, – твердо заявила я.

– Откуда знаешь?

– Предполагаю.

Я вертела тяжелую черную мраморную статуэтку ворона, но не нашла ни единого отверстия, куда мог бы поместиться тот самый камень.

– Это провал, – заключила я. – Нужно уходить, в этой горе хлама мы ничего не найдем.

Фидейи понуро кивнули, даже хохот Асли совсем утих. Я подошла к окну, оно по-прежнему было распахнуто настежь, но стоило мне выглянуть на улицу, где уже небо едва алело в предрассветном зареве, как тут же столкнулась глазами с любопытным взором очаровательного темноволосого мальчишки лет пятнадцати. Он рисовал что-то на доме, держа в руках изящную миску бурой краски. Едва завидев меня, как его вид переменился, из безмятежного став хмурым. Мальчик изучал меня, как подопытную мышь, и, хоть я вполне резко отошла от окна, сообщив подругам, что путь отрезан, момент зрительной связи с мальчиком казался затянувшимся на несколько минут.

– Что теперь делать? – спросила Асли.

– Выйдем, как вошли. А каждому, кто проснется, ты споешь колыбельную, – ответила Джилл.

И мы, переступив через Ника и Рэя, вернулись в коридор. Коридор, лишенный окон, в котором на нас угрожающе глазели двери, будто насмехаясь над нашей боязливостью.

– А нельзя сразу перенестись в Фидэ-холл? – спросила я, но верная мысль тут же пришла прорением. – Руны…

– Они самые. Фидэ, наверняка, тоже не работает, – ответила Джилл.

– Эли, тут что-то не то… – прошептала Асли.

– Я тоже это чувствую. – шепнула в ответ Джилл.

– Давай уйдем отсюда, – просила Асли.

– Куда? Уже поздно, – строго оборвала ее Джилл.

И мы не ушли. Двинулись дальше. Напряжение росло, я чувствовала себя мышью, которую загнали в ловушку, но еще не осознавшую это. Каждый шаг отдавался тревожным ритмом сердца и звоном в ушах, а едва заслышав шорох, ворвались в первую попавшуюся комнату, безмолвно и не сговариваясь, что лучше укрыться там, чем быть в коридоре как на мушке. Когда повисла мертвая тишина, я заподозрила, что осталась одна, а напряжение сдавило грудь. Пыталась воззвать к свету, нервно и судорожно шептала заклинание:

– Gefir g deþér iljós… – выпалила я на одном дыхании, но ничего не произошло. Успела подумать, что Джилл была права, но все же предприняла еще попытку. – Gefir g deþér iljós, – произнесла четче, с надрывом в голосе, но слишком нерешительно. По-прежнему ничего не выходило. Как-то часто было в фильмах, нужно просто сосредоточиться и поверить в собственные силы. Поверить. Но как верить, когда все так абсурдно? Как не верить, когда все так реально? – Gefir g deþér iljós, – прошептала одними лишь губами так, что слова донеслись лишь до моих ушей, пронеслись сквозь них к пальцам и создали чудо.

Над трясущимися пальцами заискрился маленький лучик. Как лучик надежды. Я облегченно и радостно выдохнула. Когда заклинание получилось в Фидэ-холле, это казалось сном, когда заклинание поиска дороги удалось в ночи, это казалось фантазией и бредом. Но тогда я отчетливо увидела блеск собственной силы, моей фидэ. Она придала мне веру в то, что все получится. Рука все так же дрожала, а я пыталась усилить свет.

Я неспешно оглядела пыльную комнату, в окно заглядывал полупогасший уличный фонарь, свеча своим слеповатым единственным глазом, подобно чудищу, рассматривающему свою жертву. На меня накатили ошеломительные воспоминания, они почти сбили с ног до того яркими казались.

Как при каждом появлении Клода Фролло 22 накалялась атмосфера, так же она накалялась при появлении на сцене Рэймонда. Я стояла у окна нашей с Рори комнаты, нервно покусывая губы, внутри было как никогда затхло, каждый вдох сопровождался режущей болью, будто с воздухом поступало и стекло.

– Он знает… – сквозь слезы, дрожащим голосом шептала я.

– Если бы он знал, мы бы уже не разговаривали. – Рори стоял, облокотившись о письменный стол. Краем глаза я видела, что он так отчаянно сжимал столешницу, что вены на руках выступили сильнее, а костяшки побелели.

– До встречи с Итэ еще несколько дней. Я была в Фидэ-холле, он догадывается. – Я же не могла найти себе места, металась из стороны в сторону, прислушивалась к звукам за дверью, украдкой выглядывала в окно.

– Там было тринадцать девушек. Рэй не дурак, считать умеет. Никогда за всю историю не появлялась тринадцатая фидейя. Да и Бекка тоже была там. – Он остановил меня, схватив за плечи, и вынудил взглянуть в его глаза. Они выражали страх не меньше моего, хоть Рори и пытался это скрыть за стеклом спокойствия.

– Он не дурак. Ты прав. И он обо всем обязательно догадается, если уже не…