Крайние меры (ЛП) - Харпер Хелен

— Стюарты?

Он кивает.

— Допустим, кто-то действительно захотел создать новую Семью, — говорю я. — Как бы они вписались в нынешнюю ситуацию?

— Это просто не сработает, — в его тёмных глазах читается тревога.

— Почему нет?

— Посторонним это трудно понять, но между Семьями существует серьёзное соперничество. Связи и союзы меняются в зависимости от решаемой проблемы. Однако, поскольку нас пятеро, это работает.

— Объясни.

Он хмурится.

— Мне будет проще привести тебе пример. В последний раз, когда мы все встречались, правительство хотело прислать наблюдателей. Среди людей растёт беспокойство по поводу того, что мы держим в секрете действия и мотивы Семей. Мы с главой Стюартов хотели прийти к согласию. Открытость обеспечит лучшее взаимопонимание. Население будет относиться к нам менее настороженно, и в результате мы откроем больше возможностей для торговли.

— Но другие с этим не согласились?

— Медичи и Бэнкрофт. Они утверждали, что то, чем мы занимаемся, не касается людей. Они также были обеспокоены тем, что это может создать проблемы между самими Семьями. Если бы всё было честно и открыто обнародовалось, каждый из нас мог бы лучше оценить положение других Семей и, если бы захотел, мог бы подорвать доверие друг к другу.

Я полагаю, что «подрывать авторитет» в мире вампиров означает нечто большее, чем просто отпускать колкости на детской площадке. Хотя я согласна с позицией Монсеррата, я вижу, что существуют потенциальные проблемы.

— А Галли?

— Они выслушали обе стороны и в конечном итоге согласились с Медичи и Бэнкрофтами.

Я задумчиво киваю головой.

— Без четного числа Семей разногласия редко остаются неразрешёнными.

— Действительно.

— Вот только, — добавляю я, пытаясь вытянуть из него как можно больше информации, — почему меня это должно волновать? Если у вас новая Семья, и это означает, что вы все в разладе, какое это имеет значение для людей?

— Власть, которую дает вампирство, опьяняет. А могущество, которое получают Семьи в результате объединения их совокупных сил, почти непостижимо. Именно по этой причине мы ограничиваем нашу численность пятью сотнями членов, — Монсеррат берёт меня за руку и нежно сжимает. По моей руке пробегает странное покалывание. — Представь себе новую Семью, в которой нет преданности и желания следовать каким-либо правилам, существовавшим сотни лет.

— Вампиры могут взять верх над деймонами, — шепчет О'Ши, осознавая это.

— И людьми, — мрачно добавляет Монсеррат. — И без контроля, чтобы предотвратить необоснованные нападения…

— Результаты могут быть катастрофическими, — заканчиваю я. Я размышляю о том, какую реальную опасность может представлять эта новая Семья. — Но что, если это не так? Что, если эти вампиры просто хотят новую Семью и будут соблюдать законы, которые у вас уже есть?

— Тогда почему они такие скрытные? Почему бы им не открыто заявить о создании новой Семьи? Разрыв уз верности, которые уже существуют в каждой Семье, является доказательством того, что они не станут придерживаться ограничений.

Меня так и подмывает указать на то, что, возможно, ему следовало бы делать больше для поощрения этой преданности и для того, чтобы не дать заблудшим членам Семьи уйти, но я думаю, что он, вероятно, уже понял это.

— Они уже продемонстрировали, что очень любят убивать людей, — размышляет О'Ши, потирая остатки раны на шее.

— Зачем этой новой Семье понадобилось твоё заклинание? — спрашиваю я его.

— Понятия не имею. Может, они немного страдают от недотраха?

— Это как-то связано с побочными эффектами пассивности. Может, так они привлекают к себе так много ранее лояльных вампиров, — я бросаю взгляд на Монсеррата. — Скольких замешанных в этом ты знаешь?

— Я предоставлю тебе файлы позже, если ты решишь присоединиться к нам. Но в Семье Монсеррат было зарегистрировано по меньшей мере полдюжины подтверждённых смертей и ещё несколько исчезновений. Другие Семьи назвали похожие цифры, хотя, возможно, они лгут.

— И все они встречались с тобой? — спрашиваю я О'Ши.

Он кивает.

— Тебе не показалось странным, что так много вампиров заинтересовались твоим заклинанием?

Он выглядит слегка смущённым.

— Я зарабатывал кучу денег. Откуда мне было знать, в чём на самом деле заключается суть?

Я раздражённо выдыхаю, затем подтягиваю колени к груди и крепко обнимаю их. В носу всё ещё пульсирует боль, хотя после помощи Монсеррата она несколько утихла. Я смотрю в окно на проплывающие мимо улицы. Должно быть, недавно прошёл дождь, потому что в лужах, мимо которых мы проезжаем, отражаются уличные фонари. Большинство магазинов сейчас закрыты, но время от времени я вижу ресторан, где продают еду навынос, или винный магазинчик, который по-прежнему открыт. Я допиваю остатки виски. Страшно представить себе мир, в котором вампиры не ограничивают свою силу сами.

— Останови машину, — внезапно говорю я.

— Бо…

— Я сказала, останови эту чёртову машину, — рычу я.

Какое-то мгновение Монсеррат не отвечает, затем стучит в окно, отделяющее нас от водителя, и открывает его, что-то бормоча в сторону переднего сиденья. Машина плавно останавливается.

— Я бы хотела, чтобы ты потратила немного больше времени на раздумья, — начинает он.

— Подожди здесь, — говорю я, открывая дверь и выходя наружу. Затем снова просовываю голову в салон машины. — У тебя есть мелочь?

Он выглядит озадаченным, но роется в кармане и достаёт несколько монет.

— Спасибо, — я захлопываю дверь и подбегаю к телефону-автомату. Я хватаю трубку, опуская монеты, пока набираю номер. Rogu3 сразу берёт трубку.

— Алло? — его голос осторожен.

— Это я, — говорю я.

— Где, чёрт возьми, ты была, Бо? Я пытался разыскать тебя несколько часов! Я отследил тебя до полицейского участка недалеко от Пикадилли, но потом тебя отпустили…

— Я в порядке. Честное слово, — а затем, скорее автоматически, чем по какой-либо другой причине, я выдаю: — Не матерись.

— Где ты? Что происходит?

Я облизываю губы.

— Давай просто скажем, что расследование принимает новый оборот.

— Отлично, что ж, спасибо, что держишь меня в курсе, — он говорит это с сарказмом, и я вижу, что ему обидно, что я не поддерживаю связь.

— Прости, Rogu3, но для тебя же будет лучше, если ты будешь знать не слишком много.

Он шмыгает носом.

— Я много знаю о твоей мадам Люси. Её настоящее имя Черити Уэзерс. Она работает стоматологической медсестрой в какой-то клинике в Брикстоне. Похоже, у неё нешуточное пристрастие ко «льду».

Я прикусываю губу. Если она была наркоманкой, то стала бы лёгкой добычей. Всё, что потребовалось бы сделать этим чёртовым вампирам — это пообещать ей немного «льда» (или наоборот, не давать ей «льда»), и она была бы в их власти. Бедная сучка.

(В английском «льдом» называют кристаллическую форму кокаина, — прим)

— Ты можешь сказать, с кем ещё она контактировала?

— Ты имеешь в виду, кроме твоего приятеля-деймона? Нет. Она почти не появлялась в сети. Ни Facebook, ни Twitter, ничего подобного, — он фыркает. — Это видно по тому, как она пишет в интернете. Всё с правильной пунктуацией и со стандартной английской орфографией. Ни единого смайлика.

Я помню, как О'Ши сказал, что был уверен в том, что она женщина, из-за её стиля письма. Не просто женщина, а женщина, которой интернет был не нужен. Интересно, как она вообще связалась с вампирами. Без сомнения, через какого-нибудь паршивого дилера.

— Спасибо, Rogu3. Это действительно полезно, — я не утруждаю себя сообщением ему, что уже знаю её имя — не хочу ранить его чувства. — Послушай, — продолжаю я, — я на некоторое время отключусь, поэтому не буду выходить на связь. Я могу больше никогда не выйти на связь, — я скрещиваю пальцы при этой мысли.

— Что? — кричит он. — Почему?

Я улыбаюсь в трубку.

— Я не знала, что тебе не всё равно.

— Мы не лучшие друзья или что-то в этом роде, но я думал, что у нас есть взаимопонимание.