День Правды - Александр Витальевич Сосновский

театр? Бескудников почувствовал, как его охватывает паника. Он был рациональным человеком, редактором, привыкшим к логике и порядку. Все происходящее противоречило законам реальности, которые он знал и которым доверял.

Он решил не идти никуда. Запереть двери, выключить телефон, может быть, выпить снотворное и лечь спать пораньше. Утром все наверняка встанет на свои места, и эти странные события будут казаться просто дурным сном.

Но вопреки всем решениям, в 19:15 он обнаружил себя одетым в свой лучший костюм, с книгой в кармане, выходящим из такси прямо перед зданием Варьете. Как именно он принял решение поехать, как вызвал такси, как добрался сюда сквозь ливень – все это осталось за пределами его сознательной памяти, словно кто-то стер эти воспоминания или, что еще страшнее, управлял его действиями.

И вот теперь он стоял перед старинной постройкой, которая, казалось, не изменилась с тех пор, как была построена в начале прошлого века. Вокруг спешили нарядно одетые люди, и никто, похоже, не удивлялся внезапно возникшему зданию Варьете.

Публика была разношерстной: элегантные пары в вечерних нарядах соседствовали с молодежью в модных джинсах и футболках, солидные бизнесмены в дорогих костюмах – с творческой интеллигенцией в свободной богемной одежде. Всех их объединяло одно – странное выражение лиц, смесь предвкушения и легкой растерянности, словно они сами не до конца понимали, зачем пришли и чего ожидать.

– Бескудников! Вот так встреча! – послышался знакомый голос.

Литератор обернулся и с удивлением увидел Штейна, одетого в строгий вечерний костюм с атласными лацканами. Его обычно деловой вид сменился образом светского льва – идеально уложенные волосы, дорогие запонки, туфли ручной работы. Он выглядел так, словно собирался на премьеру в Большой театр, а не на представление иллюзиониста.

– И ты здесь? – Бескудников не скрывал изумления. – После всего, что случилось на Патриарших, ты решил прийти?

Он внимательно вглядывался в лицо друга, ища в нем следы той тревоги, того потрясения, которое они оба испытали несколько часов назад. Но вместо этого увидел лишь приподнятое настроение человека, предвкушающего интересный вечер.

Штейн недоуменно поднял брови.

– О чём ты? А, ты про тот дурацкий розыгрыш? Забудь. Видимо, какая-то рекламная акция. Кстати, не поверишь – мне прислали VIP-приглашение на это шоу. Говорят, фокусник мирового класса, использует новейшие технологии голографических проекций. Наше агентство может получить контракт на его рекламную кампанию в России.

Он говорил быстро, с энтузиазмом, как всегда, когда речь заходила о потенциальных клиентах. Его глаза блестели, но не от страха или тревоги, а от предвкушения выгодной сделки. Он был похож на охотника, почуявшего добычу.

Бескудников внимательно вгляделся в лицо собеседника – оно выражало только деловой энтузиазм и лёгкое нетерпение. Ни тени той тревоги, которая охватила их обоих на Патриарших.

– Ты ничего не помнишь? – осторожно спросил Бескудников. – Ни странного человека с разными глазами, ни кота, идущего на задних лапах, ни афиши в воздухе?

Он наблюдал за реакцией Штейна, пытаясь уловить хоть проблеск узнавания, хоть тень воспоминания о тех сюрреалистических событиях. Но лицо друга оставалось безмятежным, только в глазах мелькнуло что-то похожее на беспокойство – не о странных событиях, а о психическом состоянии самого Бескудникова.

Штейн снисходительно улыбнулся.

– Дружище, тебе стоит меньше работать. Или сменить кофе на что-нибудь более безопасное. Какой ещё кот на задних лапах? Ты что, «Мастера и Маргариту» перечитал?

При упоминании романа Бескудников вздрогнул, но не успел ничего ответить – массивные двери Варьете распахнулись еще шире, и нарядная толпа устремилась внутрь, увлекая их обоих в своем потоке.

Фойе театра поражало своей роскошью и одновременно какой-то нереальностью, словно декорация к фильму о «прекрасной эпохе». Высокие потолки с лепниной, мраморные колонны, огромные зеркала в позолоченных рамах, хрустальные люстры, рассыпающие тысячи искр, бархатные портьеры глубокого бордового цвета – все это создавало атмосферу изысканной старины, которая странно контрастировала с современно одетой публикой.

В просторном фойе, отделанном в стиле ар-деко, посетителей встречал высокий человек в клетчатом костюме и с моноклем. Бескудников узнал в нём того самого маленького человека с Патриарших, только теперь он почему-то казался выше ростом.

– Добро пожаловать в Варьете, господа! – приветствовал он входящих звучным тенором. – Сегодня вас ждёт незабываемое представление! Прошу вас, проходите в зал, займите свои места. Программки можно взять у капельдинеров.

Он говорил, слегка необычно, растягивая гласные и немного грассируя. Его голос, несмотря на тонкость фигуры, был удивительно глубоким и объемным, словно исходил из гораздо более крупного тела.

Штейн уверенно направился к этому странному распорядителю, Бескудников последовал за ним, чувствуя, как с каждым шагом нарастает ощущение нереальности происходящего.

– Добрый вечер, – сказал Штейн с той особой интонацией, которую он приберегал для важных клиентов. – У меня VIP-приглашение, на имя Штейна.

Человек в клетчатом костюме просиял улыбкой, обнажив неожиданно мелкие, словно жемчужины, зубы. Его глаза за стеклами пенсне блеснули каким-то недобрым весельем.

– Аркадий Аполлонович! То есть, простите, Дмитрий Сергеевич! Конечно-конечно, вас ожидают. Позвольте проводить вас лично. А это с вами?..

Он сделал паузу, глядя на Бескудникова с таким видом, словно прекрасно знал, кто перед ним, но разыгрывал спектакль для Штейна.

– Мой коллега, – небрежно бросил Штейн.

– Ах да, господин Бескудников! – воскликнул клетчатый, не дожидаясь представления. – Как я мог забыть! Вам тоже зарезервировано место. Прошу за мной, господа!

Он повернулся и пошел вперед, двигаясь странной, пружинистой походкой, словно его суставы были устроены иначе, чем у обычных людей.

Он повёл их через роскошное фойе, в котором Бескудников с удивлением заметил детали, невозможные в современной архитектуре – колонны из цельного малахита, инкрустированный золотом паркет, хрустальные люстры невероятных размеров. Всё это великолепие казалось одновременно и старинным, и каким-то нереальным, словно декорация к фильму о прекрасной эпохе.

По пути им встречались странные персонажи: дамы в платьях начала XX века, господа в сюртуках и с тростями, даже несколько военных в форме царской армии. Они словно были частью интерьера, антикварными призраками, случайно оказавшимися среди современных людей. Но самое удивительное заключалось в том, что никто из посетителей, кроме Бескудникова, казалось, не замечал этих анахронизмов.

– А вы знаете, – доверительно сообщил им провожатый, семеня впереди, – для вас приготовлен особый сюрприз. Маэстро Воланд очень интересуется талантливыми людьми. Он наслышан о вас.

Его голос звучал с какой-то скрытой иронией, словно он знал что-то, недоступное им, и это знание забавляло его.

– Обо мне? – удивился Штейн. – Откуда? Мы ведь никогда не встречались.

Человек в клетчатом обернулся, и в его глазах за стеклами пенсне Бескудников увидел что-то такое, от чего внутри все похолодело. Это был взгляд существа, для