День Правды - Александр Витальевич Сосновский

от времени всадник с разноцветными глазами оборачивался, глядя на оставленный позади город. Москва с высоты выглядела как россыпь огней на темной ткани ночи. Огромный, древний город, переживший столько эпох, столько правителей, столько потрясений. Город, который всегда находил в себе силы возродиться, измениться, стать чем-то новым, сохраняя при этом свою вечную душу.

– Ну что, мессир, – спросил кот, ловко балансируя на своём необычном скакуне, – как вы оцениваете наш визит? Успешно?

Его голос, хриплый и насмешливый, звучал странно в пустоте космического пространства, где не должно быть воздуха для передачи звуковых волн. Но законы физики не распространялись на эту необычную компанию.

– Как всегда, Бегемот, – ответил Воланд. – Мы лишь показали людям правду. А что они с ней сделают – их выбор.

Он говорил спокойно, без особых эмоций – не как человек, совершивший великое дело, а как работник, выполнивший привычную задачу. В его разноцветных глазах отражались звезды – миллиарды миров, миллиарды историй, свидетелем которых он был на протяжении веков.

– И каков ваш прогноз, мессир? – спросил кот с искренним любопытством.

– Россия никогда не перестанет меня удивлять, – задумчиво произнес Воланд после долгой паузы. – Страна крайностей, парадоксов, невероятных взлетов и сокрушительных падений… Но одно я знаю наверняка: правда, посеянная нами, прорастет. Может быть, не так быстро, как хотелось бы. Может быть, не так прямо, как можно было ожидать. Но она изменит ход истории. Уже изменила.

В его голосе звучала не столько уверенность всезнающего существа, сколько надежда – то самое человеческое чувство, которое делает будущее не предопределенным, а открытым для всех возможностей.

Воланд взмахнул рукой, и перед всадниками распахнулся звёздный коридор, ведущий в иные миры, иные времена, иные истории. Это был портал между измерениями, доступный только таким существам, как Воланд и его свита – вечным странникам, наблюдателям, иногда вмешивающимся в ход событий, но никогда не определяющим его полностью.

– До свидания, Москва, – произнёс Воланд. – До следующей встречи. Которая, несомненно, состоится. Ибо пока жив человек, жива и потребность в правде.

И кавалькада исчезла в звёздной бездне, оставив после себя лишь лёгкий аромат озона и горького миндаля – запах, который уловили несколько особенно чувствительных москвичей, гулявших в эту ночь под звездным небом и задумчиво глядевших вверх, словно в ожидании чуда.

А Москва продолжала жить своей жизнью – город, который видел слишком много, чтобы удивляться даже визиту самого Воланда. Город, который переживет еще много эпох, много потрясений, много перемен. Город, в котором однажды, может быть, снова появится загадочный профессор с разноцветными глазами, чтобы напомнить людям о ценности правды.

Но это уже совсем другая история.