Бояринъ из куна-чакры - Владимир Борисович Журавлев

не дали девушке покалечить себя в приступах судорог, кто-то громко позвал дежурного врача… Одна из горничных увидела раскрытую дорогущую книгу, охнула, подхватила с пола, захлопнула и поставила на полку. И Александра пришла в себя.

— Оставьте меня, — прошептала она. — Оставьте меня все…

В комнату ворвался перепуганный князь Леон. Подхватил дочь на руки, уложил на кровать.

— Гил Гэлад…

— Что? — склонился князь. — Что с тобой⁈

— Гил Гэлад, — ясно и четко сказала юная провидица. — Он погибнет.

И потеряла сознание.

-=-=

А хорошая ночь была! Тихая, спокойная! Ни один киллер не приперся! Так что выспался всласть. Да и день неплохо начинается.

Лежу на кушетке в кухне, блаженствую. Летний бал позади, через неделю начинается учеба в Магической академии. То есть — неделю можно ничего не делать! Это ли не благодать?

Женщины все на кухне. На меня не обращают внимания, не до меня им. Они взахлеб обсуждают Летний бал. Кто к кому подошел, и что сказал, и как руку подал, и что потом было… Вера сияет. И Мишель сияет. И близняшки сияют, как ни странно, тоже. Жанна недоразумение на балу уже выкинула из головы. Подумаешь, получила по щеке. Зато ей потом помог подняться та-акой красавчик! А другой на танец пригласил! И выяснилось, что они вместе в академию поступают! И у Хелены свои переживания. А Риманте как залипла на аттракционах, так до закрытия бала там и проторчала, понятно, почему я ее не видел. Ну, не каталась девочка в детстве на каруселях… с мальчиком, как я понимаю. Вон как щечки горят. И на меня не смотрит.

Наконец женщины выговариваются. В смысле, им есть еще что обсудить, но из той серии, которую уже не всякому доверишь. Не всякому, а только лучшей подружке, на ушко и под страшные клятвы. Сестрички, понятно, друг с дружкой посплетничают, Риманте состроит невинную рожицу, мол, не было ничего, и не пытайте… а мама Вера явно готова довериться Мишель. А та — ей.

Но прямо сейчас женщины замолкают и обращают свое внимание на мою тушку.

— Ну, если честно, Рой нас всех обскакал! — признает Мишель. — И подрался, и девицу защитил, и с самой прекрасной из княжон Меньшиковых танцевал! И как танцевал! Аж я сама загляделась!

— Ой…

У мамы Веры огромные глаза.

— Мы разбогатеем, ты станешь Магистром и возьмешь в жены всех трех княжон Меньшиковых! — бормочет она в смятении. — Я же сказала, но сама не верила! А ты… уже с Меньшиковой танцевал… И разбогатели мы просто неприлично… И дар левитатора уровнем магистра и есть…

Невольно ухмыляюсь. Это она еще не знает, что мне княжна в танце выдала. Вот и пусть дальше не знает, это мои с княжной дела… кстати, как ее зовут? А, неважно.

— Вера, у тебя пророческий дар? — восхищается Мишель. — А напророчь мне с Браном счастливую жизнь!

Так. Князь уже для нее просто Бран. Быстро они. Впрочем, я тоже… ненамного отстаю. Княжна вообще-то в открытую назвала себя моей женщиной. На молодежном сленге, но что это меняет?

Женщины шутливо пререкаются. На кухне — теплая, уютная такая семейная атмосфера. Даже портить неохота. А надо.

— Вы не о том спорите, — лениво подаю голос я. — И не то обсуждаете. Летний бал. Идет придурок Коэн, он же Коля Бабкин по паспорту. И мешает ему пройти не кто-нибудь, а Жанна. Хотя она в стороне стоит. Этот педераст специально к ней шаг сделал.

В кухне устанавливается озадаченная тишина.

— Бил ее со всей силы, не ради скандала, по-настоящему, — так же лениво продолжаю я. — Повезло, что бить не умел. А его чокнутый приятель во фраке как раз умел. И ударить он хотел с магическим усилением. Ногой. С чего бы, а? Ведь Старый Донец — мирный город? Вы сами говорили, что здесь благородные друг друга не убивают. И еще у нас есть упившийся маг. Между прочим, маг Огня. С заклинанием «огненного клинка» наготове. Направленным — вот странно! — точно на Жанну. Ну и еще на десяток жертв, но в фокусе удара — Жанна. Вот что надо бы обсуждать, а вы про мужчин. И я не понимаю одной мелочи… одной такой незначительной, несущественной мелочи… а кто у моих сестер настоящий отец? А, Вера? Кто он такой, что против его дочери выстраивается многоходовая, хорошо обеспеченная спецоперация? Кто он такой, что Жанну теперь необходимо убить под видом несчастного случая?

— И действительно, как-то это все странно и страшно, — бормочет Мишель. — Если правда то, что сказал Рой… Вера?

А Вера молча кусает губы и молчит.

— Тебе придется рассказать, — мягко замечаю я и сажусь, потому что ну не принято у людей ругаться лежа. — Придется. В этот раз я успел прикрыть сестру в последнее мгновение. А в другой раз могу и не успеть. Тебе что важнее — сохранить в секрете юные проказы или спасти жизнь дочери?

— Мама? — робко спрашивает Жанна.

Вера опускает голову и плачет, беззвучно и горько. Всем неловко. Кроме меня.

— Не поможет, — говорю я спокойно. — Рассказывай.

Глава 22

— Пусть младшие выйдут, — глухо просит Вера.

Прекрасно знаю, что голос у нее звонкий, как у девочки, но — умеют женщины, умеют нагнать трагедии, когда требуется.

Риманте поднимается первой, за ней Хелена.

— А Рой вообще-то младше нас… — пытается вякнуть Жанна, но на нее все смотрят с таким удивлением, что сестричка краснеет, затыкается и убирает свои любопытные ушки прочь.

Замечаю, что Вера тщательно проверяет Слухом, действительно ли девочки удалились в свои комнаты. Хм. Интересное сейчас будет признание. Предосторожности — как на тайной встрече шпионов. Или на исповеди фрейлины.

И она начинает рассказывать — бестолково, сбиваясь и умалчивая о самом, с ее точки зрения, существенном. Мишель и я слушаем ее с раскрытыми ртами, потом я дотягиваюсь до ти-фона и начинаю делать по ходу рассказа краткие заметки.

— Вот так оно все произошло, — убитым голос заканчивает Вера.

Мишель сражена услышанным наповал. Я же… я предполагал нечто подобное, но не настолько, точно не настолько шокирующе!

— Итого у нас в сухом остатке, — бормочу я озадаченно, поглядывая на свои заметки, — если вычесть трагедию, а также драму, комедию и фарс…

Обе женщины