Прятки в облаках - Тата Алатова

лепестки начнет носить ветер. Маша ненавидела, когда Зиночка так делала: растапливала их сердца ожиданием чуда, а на следующий день наваливала сугробов. И каждый раз она чувствовала себя обманутой.

На скамейке у фонтана их ждали Аня Степанова и Андрюша Греков.

— Рябовы, как ваш брат? — тут же заволновалась Аня. Она смотрела мимо Олежки, но как будто спрашивала именно у него.

— Жить будет, — сказал он доброжелательно. — Там пока Димка. Айболит велел прогуляться пару часов, пока он над нашим героем колдует.

— У-у-у, Нежная, конечно, совсем озверела. Машка, там какой-то второкурсник собирает подписи на петиции против нее. Вроде из твоей группы, здоровый такой.

— А, это Саша Бойко. Он всегда находится на острие борьбы против всех, — сообразила Маша.

— Как ты думаешь, ректорша ее уволит?

— Не похоже на то.

— Давайте-ка и правда пообедаем, — предложил Олежка, явно не желая опять говорить о Нежной.

***

— И зачем такая секретность, Ань? — спросила Маша. — Ну, о том, как вы с Олежкой познакомились.

— Не очень-то охота признаваться, что я сама обратилась к Ларисе Алексеевне в поисках ухажера, — смущенно ответила она.

Они решили не ходить в столовку, просто купили в уличном киоске две пиццы, кофе, сок и устроились по лужайке под липами.

Аня быстро перечаровала Олежкину куртку в плед, на котором все и разместились. За пределами университетских территорий царствовала поздняя осень, куртка была довольно теплой, и сидеть на пледе оказалось мягко.

— А что в этом такого? — пожала плечами Маша. — Ты хочешь ухажера — и отправляешься к свахе. Разумный подход, все так делают.

Олежку пицца не особо заинтересовала, он лежал на спине, прикрыв глаза, и будто дремал. Андрюша ел с аппетитом.

— Потому что девушка, которая проявляет инициативу, явно в отчаянии, — с набитым ртом предположил он.

— Полная чушь! — рявкнула Маша.

— Ну я же не спорю, — сдал он назад. — Просто все эти стереотипы…

— А Лариса Алексеевна мне вдруг выдает одного из своих сыновей, — простодушно добавила Аня, ее голубые глаза округлились, изображая, как она была ошеломлена. — Черт, я бы согласилась на любого из Рябовых не глядя!

Олежка издал беззлобный смешок.

— В смысле — на любого? — поразилась Маша. — Они же все разные.

— Очарование вашей семьи, — снова вмешался Андрюша. — Завидно же, когда один за всех и все за одного. Особенно если ты растешь только с отцом, а маму швыряет из одной военной части в другую.

— А я, наоборот, про отца ничегошеньки не знаю, — вздохнула Аня. — У меня только мама. У меня и еще у десятков чужих малышей, она работает воспиталкой. И все твое детство наполнено рассказами о каких-то других детях. Маленькой я воображала, что все они мои братья и сестры.

— Если тебе все равно, с кем из братьев Рябовых встречаться, то бери Мишку, — посоветовала Маша. — Он самый добрый из всех. Правда, сбежал в какую-то глушь и торчит там безвылазно, зато доктор.

— Ну спасибо, мартышка, — вяло возмутился Олежка. — Можно подумать, я отъявленный злыдень.

— А можно подумать, ты хочешь отношений.

— Ирония нашей семьи состоит в том, — приоткрыв один глаз, сообщил он Ане, — что чем больше мама старается, тем больше мы пытаемся увильнуть от любви.

— Третий закон Ньютона, — понимающе кивнула она. — Действию всегда есть равное и противоположное противодействие. О, смотрите, Лиза идет!

Вот уж кого Маша вовсе не желала пока видеть. Она только-только перестала беситься — но посмотрите на это бело-голубое платье, чем Дымов только думал, оно же совершенно неприлично обхватывает выразительную грудь.

— Кто это? — спросил Олежка, приподнимаясь на локте.

И Маша тут же всполошилась: а что будет, если он влюбится в Лизу? Вот только гендерной интриги им тут всем не хватало!

— Никто, — буркнула она, — временная соседка по комнате, скоро вернется в Питер.

— Вы поцапались, что ли? — удивилась Аня. — Вроде все время вместе, как нитка с иголкой.

Маша не ответила, отвернувшись и надувшись.

— Привет, — сказала Лиза.

— Привет, где ты была? Я не видела тебя в спортзале, — представив всех друг другу, заинтересовалась Аня.

— В библиотеке.

Ну конечно, придумал бы что-нибудь поубедительнее. Прокувыркался с ректоршей весь второй раунд, а теперь глазами хлопает.

— Как прошел бой?

— У-у-у, лучше не спрашивай. Фея — реально берсерк.

— Это все Циркуль виноват! — выпалила Маша. — Если бы он наговорил нормальную защиту, Костик бы не пострадал так сильно!

— Машка, ты просто ищешь крайних, — укоризненно сказал Олежка. — Уровень защиты определяется организаторами таких боев, словесники не могут их превышать или уменьшать по своему усмотрению, есть же регламент.

— Ну, все равно, — раздосадованно проворчала она.

Дымов-Лизов опустился рядом с ней на плед и попытался поймать ее взгляд. Маша упорно на него не смотрела.

— Интересно, как там Глухова? — вдруг задумалась Аня. — Удивительно, человек взял и сошел с ума за одну ночь.

— Это же гениальная пятикурсница с факультета Плаксы? — припомнил Андрюша. — А что с ней?

— Нам пора возвращаться к Костику, — всполошилась Маша, не желая посвящать Олежку во все детали произошедшего.

— Она чуть не спалила Ленку Мартынову и разбила Зиночкиного оленя, — не унималась Аня. — Учитывая всю эту историю…

— Да пошли уже, — Маша тянула брата за руку.

— …с тем, что Рябову вроде как собираются убить, — жуть полнейшая!

— Что? — спросил Олежка. — Кого?

Да блин!

Глава 19

Глава 19

— Учитывая всю эту историю с тем, что Рябову вроде как собираются убить, — жуть полнейшая! — сказала Аня.

— Что? — спросил Олежка. — Кого?

Обомлев, Маша так сильно стиснула руку Лизы-Дымова, что тот невольно поморщился, глянул изумленно на ее перепуганную моську и сообразил, наконец, что к чему.

— Да ну тебя, Анька! — послушно воскликнул он. — Сахаров всего лишь превратил Машку в паука, неприятно, да, но не смертельно же. Очень милого паука, как мне рассказывали. Размером с крупную собаку.

— Кто это — Сахаров? — нахмурился Олежка.

— Никто, — заверила его Маша. — Это все мамины фантазии о